ПРОЗА
Работа №1
Безумная галлюцинация?
Сегодня я вернулся из этой ужасной психушки, где провёл последние три месяца своей никчёмной жизни… Ничто не изменилось за время моего отсутствия в жалкой конуре, называемой моей квартирой. Только пыли стало больше и дух нежилой. Всё на месте: топчан с продавленным матрасом, в течение двух последних лет служивший мне постелью, стул и старенький компьютер, неработающий по причине отключения электричества за неуплату. Ничего нового,… хотя нет, есть и новое – над моим спальным местом во всю стену надпись на латыни: “Omnia mors aeqat?” … Для смерти все равны? … и кажется мне, что написана она не красной краской.
Тогда три месяца назад, когда я, несмотря на ожидания копов, не смог подохнуть, а попал в психушку…, но лучше всё по-порядку.
С тех пор, как я покинул родительский дом и приехал в этот сумасшедший город делать карьеру, много чего свалилось на мою бедную голову. Во-первых, по своей специальности я работу найти не смог, деньги, ссуженные мне родителями на первое время, быстро таяли. Банальная история, ничего нового. Город покорить сразу не удалось, пришлось приспосабливаться. Последнее время наладил отношения с одним издателем и помалу печатался. Не подыхать же с голоду? Кормился в ближайшей забегаловке, там же иногда мог позволить себе дешёвую выпивку и кое-что для улучшения настроения.
С Тэсс познакомился там же во время очередного приплыва денежных средств и писательского вдохновения. Тоненькая, коротко стриженая, темноволосая с рыжинкой и милыми веснушками на задорно вздёрнутом носике, мне она сразу понравилась. Была в ней какая-то трогательная беззащитность, что мне, еле-еле концы с концами сводящему, отчаянно захотелось взять этого птенца под своё ненадёжное крыло. Кто же знал тогда, чем всё закончится?
У неё была какая-то жизненная трагедия в семье, в которую я не сильно вникал из-за природной деликатности. Жизнь сильно прошлась по ней, оставив рубцы и ссадины, но не испортила главного. Душа у Тэсс была такая прозрачная и сияющая, что я иногда зажмуривал глаза. Боже мой, как давно это было! Никак не могу привыкнуть, что её уже нет, нет сияющих распахнутых серых глаз, нет застенчивой улыбки, ничего нет…
Мы должны были встретиться и меня (у Тэсс был ключ от моей конуры и она приходила, когда хотела). Я в очередной раз встречался со своим издателем. Когда я вошёл, первое, что я увидел, была кровь, потом я увидел Тэсс без глаз…
И вот я опять дома. Я труп, всё, что меня держит на этом свете, это мучительное желание найти ублюдка и убить.… Не знаю, где его искать и как убить, ничего не знаю, но неутолённая жажда мести сверлит мой воспалённый мозг и я ни о чём другом не могу думать.
Не прошло и часа, как я вернулся, а ноги сами несут меня в ту самую забегаловку, где мы познакомились, - мне крайне необходимо выпить. Здесь ничего не изменилось с тех пор. Те же бутылки с дешёвым пойлом, те же завсегдатаи, тот же бармен с непроизносимой польской фамилией.
- Привет!
- Что я могу для тебя сделать?
- Немного информации.
- Что тебя интересует?
- Насчёт Тэсс…
- Да, не повезло девочке, ей постоянно не везло в знакомствах. Вот и с тобой…
- Кто ты такой, чтобы обсуждать это?
- Извини… Она не заслужила такую смерть, мне очень жаль!
- Ты не видел, она болталась с кем-нибудь последнее время?
- Всё больше со своими сумасшедшими друзьями. Раз или два видел её в обществе старого парня в чёрном костюме, какие носят священники.
- Священник? Не знал, что в этом городе поблизости есть хоть одна церковь.
- Есть одна, католическая.
- Где похоронили Тэсс?
- На маленьком кладбище к югу от города, спроси у Стипа, он точно скажет.
- Спасибо за пиво и информацию. Мои вены гудят, ты не мог бы помочь?
- Извини, не могу, обратись к доку, - он где-то недалеко.
- Ладно, спасибо за участие, пока!
- Не за что, заходи.
На выходе встретил одного из немногих моих приятелей - Винна Бензена.
- Привет, Винни!
- Здорово.
- Как дела?
- Я думал, ты отбросил копыта тогда… копы собирались тебя сразу кремировать…
- Сам удивляюсь, - вместо кремации засунули в психушку!
- Кого-то ждёшь?
- Обещал один хорёк настоящий Морфетамин… два часа жду… явится - задницу надеру…
- Я могу тебе из своих вен накачать.
- Если раздобудешь что-нибудь, вспомни обо мне. Ты же знаешь, я за настоящее, что хочешь, сделаю!
- Ладно. Ты не знаешь, что полиция думает насчёт Тэсс?
- Что эти синие, что подсели на кофе и пончики, могут думать? Упаковали в чёрный мешок, допросили нескольких человек и опечатали квартиру. Поговаривают, что это ритуальное убийство. Думаю, это дело рук католика, они помешаны на насилии. Почитай их Библию. Спроси Стипа, он по вечерам чистит полицейский участок. Днём его можно найти на кладбище. Хи-хи, болтают, он неравнодушен к трупикам хорошеньких девочек. Ещё и в церкви подрабатывает…
- Ты видел, Тэсс с кем-нибудь здесь встречалась?
- Кажется, с каким-то священником как-то видел, наверное, католиком…
- Неужели это он - псих и убийца? Ни о чём другом не могу думать…
- Ладно, пошёл я…
- Держись, труп!
Сажусь в свой старый форд, который по непонятным причинам всё еще возит меня, еду на кладбище. Вот и Стип, роет могилу. Он могильщик по-совместительству, для души, а основное его место работы -полицейский участок, уборщик.
- Привет!
- Что надо?
- Немного информации. Что ты знаешь о деле об убитой три месяца назад девушке?
- Я что - информационный стенд, да и незаконно это. Плати – узнаешь…
- Сколько?
- Пять тонн баксов.
- Я что, похож на миллионера?!
- Бесплатно могу показать только её могилу… вот она…
Смотрю на новенький памятник…
- Кому роешь?
- Девушка, еще одна, с теми же признаками насильственной смерти, что и Тэсс… Эллен… как-то там, не помню.
- Ладно, я пошёл. Ещё увидимся.
- Катись!
Еду к церкви. Хочу взглянуть на того, с кем последним общалась Тэсс. Его нет. Возвращаюсь в бар. Возле стойки девушка, малышка кого-то ждёт. Мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить. Оказывается, она ждёт подружку и очень давно. Та позвонила и очень взволнованная и испуганная, умоляла встретиться срочно, но её нет и нет… Малышка уже обеспокоена. Что-то подсказывает мне, что надо найти подружку, - узнаю адрес, еду. Полил дождь. Не доезжая до нужного места, в арке под мостом вижу мёртвое тело. Мёртвая девушка без глаз. Третья уже! Значит, это тот же самый ублюдок! Я найду его!
Возвращаюсь, сообщаю ужасную новость и узнаю у малышки, что подруга последнее время общалась с каким-то священником. Опять церковь и опять никого. Но есть ящик с пожертвованиями, закрытый на ключ. Как же нужны деньги! Где достать? На обратном пути встречаю полицейского возле разбитой витрины магазина электроники.
- Можно Вас на минутку, шериф?
- Какие-то проблемы, мистер?
- (Да сколько угодно!) Что вы делаете тут, когда в квартале отсюда лежит труп девушки?!
- Какой-то козёл въехал задницей грузовика прямо в витрину… Вот-вот должны приехать из Общественного Ремонта застеклить витрину, вот, охраняю. Вы сами сообщите в отделение, у меня радио не работает.
- Что от вас ещё ожидать? Я каждый месяц плачу налоги за ваши жирные задницы, а вы…
- Ладно, Вы, я вижу, порядочный гражданин, - можно доверить объект, - покараульте тут пока, я быстро…
- Есть, шериф!
Уезжает. Проверяю витрину. Дерьмо! Одни муляжи, только цифровая камера, придётся взять. Рядом свалка мусора, порывшись, нахожу резиновую перчатку и небольшой ломик. Еду на кладбище. Меня, как магнитом, тянет туда… Стипа у могилы нет. Заглядываю в неё, на дне что-то есть, свечу фонариком на брелке и нахожу маленький ключик, пригодится. Иду в сторожку. Дверь закрыта, но видна полоска света. Ломиком открываю. Стип, а на столе мёртвая девушка.
- Ах, ты ублюдок, чем ты занимаешься?!!
- А тебе не…? Проваливай отсюда, оставь меня наедине с крошкой!
Достаю камеру и делаю несколько снимков.
- Ты что делаешь, да я тебе… расскажу, что знаю, а ты сотрёшь снимки – идёт?
- Выкладывай, что знаешь!
- Слышал о ритуальных убийствах. Подозревается католический священник Отец Кейн.
Представил себе, как этот могильщик… хоронит мою Тэсс. Что-то ударило в голову… лопатой снёс ему башку, уложил оба трупа в один гроб и закрыл.
Опять еду в церковь. Никого. Ящик для пожертвований. Ключик Стива идеально подходит. Вот, значит, чем не брезговал могильщик, - мелочь беру всю.
Возле бара всё ещё стоит Винн. Он профессиональный грабитель квартир - может открыть любую дверь с электронным замком. Сейчас он за дозу морфина сделает что угодно. Напротив, в здании склада именно такая дверь, а вверху реклама нового чипа, который ”позволяет путешествовать в киберпространство от WME. Качество, скорость, стабильность, низкая цена. Бесплатная установка имплантанта в мозг. Показатель смертности пользователей только 10%.” И внизу адрес местного магазина электроники под брендом WME. Мне очень надо на этот склад (если б ещё знать, зачем), а посему - надо достать морфин.
В баре игральный автомат. Бросаю монетки, и первый раз в жизни выигрываю двести долларов!
В туалете нахожу доктора Стикса в полной отключке. Он уже несколько лет как был лишен прав врачевания за эксперименты с наркотиками на своих пациентах.
- Можно вас побеспокоить?
- Приветствую тебя, странник!
- Как дела?
- Свет истощается, мёртвые возвращаются…
- Что… что?!
- Только разящее солнце может изгнать тень из твоей души… Город медленно умирает и мы вместе с ним…
- Может, тебе надо уменьшить дозу?
- Войди в мир Теней, и ты поймёшь…
- Срочно нужен морфин!
- Заплати мне, и я открою тебе дверь…
- Пока…
- Найди свою дорогу!
Иду к унитазу. Рукой в резиновой перчатке достаю из унитаза нож и проволоку. Вот это добыча! Какой-то убийца прятал концы в воду? Пользуюсь унитазом по прямому назначению. Какое облегчение! Возвращаюсь в бар, бросаю монетку в игральный автомат и первый раз в жизни выигрываю сумму, достаточную, чтобы заплатить доку за морфин. Там же, возле Стикса, нахожу использованный шприц. Меняю двести долларов на две дозы. Очень хочется уколоться, но несу половину дозы Винни. Он, повозившись с замком минут пять, открывает мне дверь.
В помещении склада груда закрытых, тяжёлых на вид ящиков и неработающий лифт. Приехали! Глаза слипаются от усталость, еле стою на ногах. Надо поспать. Скорей в конуру, уколоться и забыться…
Проваливаюсь в бездну… Эллизион. Это странное существо кажется живым…
- Приветствую тебя, потерянная душа! Твои воспоминания, кажется, остались здесь, когда ты ушёл. Это моя ошибка.
- Кто это?
- Я, Эллизион, один из Теней, совсем недавно я выпустил тебя в мир Теней, чтобы ты нашёл ответ…
- Каких Теней?
- Ты правда не помнишь свою смерть, свой гнев, ненависть, печаль, свою любовь и моё желание?
- Что ты хочешь от меня?
- Миллионы миров сжимаются в одну точку и грозят разрушить вселенную. Кое-что пытается внести хаос в систему вселенной…
- И этот хаос находится в моей реальности? Мне кажется, что он в моей голове!
- Когда ты пришёл сюда, ты был еще полон реальности, полон гнева и жажды мести за любимую. И я решил воспользоваться этим, чтобы мне легче было отправить тебя в реальность узнать, почему хаос пытается разрушить систему вселенной, - помоги мне!
- Другими словами, я снова схожу с ума. Когда я вернусь из этого путешествия, я снова окажусь в сумасшедшем доме…
- Ты должен мне верить. Это единственная возможность вернуть память… помоги мне, у нас нет времени, найди ответ, спеши. Пошёл!
Просыпаюсь и еду на кладбище. Возле памятника вижу Тэсс.
- Здесь так холодно и пусто…
- Тэсс, как это может быть?! Ты же умерла, ты меня слышишь?
- Это твой голос, дорогой, я не могла ошибиться!
- Тэсс, любимая!
- Всё, что я вижу, это хаос вокруг. Зачем она отправила меня сюда? Она сказала, что отправляет меня назад к тебе… Что я останусь с тобой, если найду ответ.
- Тэсс, любимая, я не понимаю тебя, какой ответ… кто она?
- Она сказала, что я должна найти ответ и тогда я смогу остаться с тобой. Но что-то не так. Любимый, помоги мне! Я так замёрзла…
- Какой ответ, Тэсс?
- Ты должен найти числа. Это ниже ужасного города под землёй… и защищено числами…
- Какие числа, я не понимаю тебя?…
- “Смерть всё поставит на свои места” - это ключ к ответу.
- Тэсс! Не уходи! Тэсс! ТЭСС!!!
Исчезла… Еду на склад. Лифт уже сто лет не работает. Ножом откручиваю винты в ящичке на пульте управления лифтом. Так и есть – предохранитель. Зачищаю ножом проволочку от ржавчины и закорачиваю контакт. Всё, пульт ожил, но какой пароль надо ввести? Числа…
Еду домой, смотрю на испачканную кровью стену… “Omnia mors aeqat?” Единственное, что приходит в голову, посчитать буквы в словах: 546. Записываю в свой блокнот и возвращаюсь на склад. Ввожу цифры и слышу, как лифт поднимается наверх. Вхожу и опускаюсь вниз.
Новая галлюцинация? Реактор. Возле него с безумными глазами мечется человек. Это Алекс Кейн что-то делает с реактором.
- Что ты делаешь?
- Это ТЫ что здесь делаешь?! Ты должен немедленно убраться отсюда!
- Я ищу ответ. Что происходит? Что происходит в этом городе?
- Город мёртв. Всё в радиусе двухсот километров мертво Я не виноват… Я делал этот грёбанный эксперимент с ядерным реактором, был несчастный случай, и вместо того, чтобы все взорвалось, разрушилось время и пространство и теперь все погибнет…
- Так сделай же что-нибудь!
- А я что делаю! Если бы не мой брат-идиот…
- Тот самый фанатичный католик?
- Тупой ублюдок верит, что это наказание за наши грехи… Он где-то вычитал, что с помощью ритуальных убийств можно успокоить Демонов Ночи. И теперь ищет невинных девушек и вырезает им глаза, чтобы с их помощью остановить Тени Смерти. Как я ненавижу эту суку!
- Он псих!
- Дошел до того, что украл диск с моими расчетами и исследованиями, а без него я не могу остановить реактор и все вокруг будет разрушаться…
- Почему ты разрешаешь ему убивать?!
- Пошёл он! Он мёртв, все мертвы. Как только реактор будет выключен, город погибнет, аномалия исчезнет, а остальная часть мира будет в безопасности.
- Ты, наверное, не знаешь, какой беды наделала аномалия во времени и пространстве? Я постараюсь добыть твой диск.
Еду в церковь. Вот и Отец Кейн…
- Я чувствую ужасный запах смерти, исходящий от тебя… Действительно ли ты Демон Смерти и пришёл из Царства Теней?
- Хотя я и не знаю, кто я, и похож на полного дебила, но хочу только спросить…
- Заткнись, мерзкий червь! Твои мысли еще чернее твоих поступков! Уйди и не оскверняй это святое место своим присутствием! Это ты и тебе подобные грешники и атеисты виновны в том, что случилось, что мир рушится… наказание неизбежно! Я буду молиться за твою душу, но надеюсь, Господь не отпустит тебе твои грехи!
- Так ты считаешь, что это Бог наказал нас?!
- Да, он послал Демонов Ночи уничтожить этот грешный город… Время и пространство разрушаются… Новые технологии обернули в оптические волокна весь город и удушают его… Мой чокнутый брат сейчас выкрикивает свои бинарные уравнения где-нибудь в метро, работая на корпорацию, ради денег и престижа… Он - мой позор! Корпорация управляет городом и скоро здесь не будет жизни совсем. Только я один знаю, как остановить их, чем насытить Демонов!
- Уж не убивая ли невинных девушек, ты решил спасти человечество, свихнувшийся фанатик?! Ты рыщешь по городу в поисках девушек и убиваешь, мерзавец! Ты и мою Тэсс убил!
- Значит, ты не из мира Теней? Ты реальный? Сейчас я проверю, - бормоча это, Отец Кейн достал длинный кинжал и замахнулся. Острый кинжал сверкнул на миг, но не достиг цели, только порезал немного руку. Кровь бросилась мне в голову. Весь мой гнев поднялся со дна, ненависть, всепоглощающая и беспощадная, подняла мою руку с ножом, и мой удар попал в самое сердце безумца… Враг упал, и выкатился из одежды злополучный диск.
Еду на склад.
- Вот твой диск, вырубай скорее свою адскую машину!
- Ты не представляешь, как помог мне! Теперь мне нужно только несколько часов для работы.
- Так спасай скорее себя и меня!
Когда я вышел на улицу, было такое ощущение, что дождь смыл всё с моей души. Осталась только печаль и невыносимая усталость, хотелось скорее забыться сном. Приехав домой, без сил опускаюсь на свой топчан, голова падает на подушку… издалека слышу тихие голоса… проваливаюсь в беспамятство…
Эллизион…
- Добро пожаловать назад! Не нужно слов, я умею читать мысли. Благодаря тебе мир скоро будет спасён…
- У меня один вопрос - Тэсс застряла в реальности, - как мне ей помочь вернуться в мир Теней?
- Бедная Тэсс! Её ум застрял в реальности, и я послал её к тебе. Но не беспокойся, когда аномалия будет устранена, она вернётся. А ты уже принадлежишь миру Теней, готовься умереть! Уже скоро… ГОТОВЬСЯ!
Я очнулся в палате с белыми стенами, надо мной окно с решёткой… Я не помню, как оказался в сумасшедшем доме. Если я когда-либо покидал это место, скорее всего, это была очередная безумная галлюцинация. А, возможно, это был сон, а реальность ещё хуже… Возможно. Но, может быть, в следующую секунду миллион ярких солнц взорвется в моём бедном мозгу и закончит мои муки раз и навсегда… Я жду!
Работа №2
Хэллоуин
Было еще совсем темно и только первые лучи солнца чуть-чуть подсветили припорошенные снегом вершины гор, когда Денис решительно вскочил с кровати и натянул на себя новенький спортивный костюм с вышитой эмблемой «ЦСК».
Он посмотрел в окно и инстинктивно поежился. За ночь все засыпало снегом, и выходить из корпуса ему совсем не хотелось.
Гарнизон еще спал. Стрелка часов едва переползла цифру шесть и у Дениса были все основания почти час валяться в постели. Однако он сделал над собой усилие и покинул здание казармы.
Легкий морозец тут же напомнил, что уже ноябрь и Денис, помахав руками и ногами в качестве разминки, легкой трусцой побежал в сторону площадки служившей гарнизону футбольным полем.
Несмотря на то, что Денис всю жизнь занимался спортом, утренняя пробежка давалась ему тяжело. Сказывались бессонные ночи и напряженная работа последних месяцев. Мозг лихорадочно искал решение нетипичной для него задачи, не давая покоя ни рукам, ни ногам, ни измученному, непривычному к военному быту, телу.
Шел уже восьмой месяц, как геофизик Денис Андреевич Корнилов был командирован в гарнизон расположенный вблизи армянского города Ленинск для руководства испытаниями нового оружия. Однако руководить работами ему не дали. Начальник гарнизона полковник Тимощук, сославшись на указы вышестоящих начальников, отстранил его, оставив только консультантом. Денис понимал, что Тимощук, которому до пенсии оставалось совсем недолго, хочет выслужиться перед руководством. Денис сделал несколько отчаянных попыток донести до полковника сложность и опасность мероприятия, но все было тщетно. Слово старшего лейтенанта Корнилова против приказа полковника Тимощука было лишь пустым сотрясанием воздуха.
Денис остановился, чтобы отдышаться. Испытания были назначены сегодня на одиннадцать часов. Сказать, что он нервничал – было ничего не сказать. Он как раненное животное кидался из крайности в крайность не находя себе место.
Однако помощи ждать ему было неоткуда. В армии его не любили. Даже новобранцы осеннего призыва смотрели на него презрительно, называя за спиной «пиджак».
Толстый, страдающий отдышкой и ожирением, Тимощук даже в лицо называл Дениса ботаником и не скрывал своего неуважения к его ученым степеням и научным заслугам.
Пользуясь покровительством руководства, младшие офицеры и даже солдаты смотрели на Дениса свысока и не упускали возможность подгадить, превращая и без того некомфортную казарменную жизнь в настоящий ад. Однако сейчас не это беспокоило лейтенанта, подняв в столь ранний час из постели и выгнав в мороз на пробежку. Испытания нового оружия – вот, что беспокоило его больше всего. Денис понимал, что малейшие отклонения от плана приведут к катастрофе, а туповатые, плохо обученные солдаты легко могут допустить ошибку. Время от времени он ругал себя за то, что вообще занимался этой работой и согласился работать на военных, но сделать уже ничего не мог.
Денис снова помахал руками и ногами и побежал к турнику. Перекладина обледенела, и пальцы примерзали к снаряду. Денис спрыгнул и засунул замерзшие кисти под мышки. Он почувствовал резкую боль и слезы невольно брызнули из глаз, но тут же замерзли на длинных ресницах.
Айзик поджал колени к подбородку и подоткнул под себя одеяло. В медчасти плохо топили, и он постоянно просыпался по ночам от холода. Тем ни менее покидать медчасть он не спешил. Заслышав знакомое бренчание, он не открывая глаз протянул руку и взял градусник. Дождавшись пока медбрат уйдет из палаты, Айзик потер градусник об одеяло, набив необходимые тридцать семь и пять, после чего засунул его подмышку и попытался еще хоть немного поспать.
Медбрат выдернул градусник и несмотря убрал.
-Собирайся, - грубо рявкнул он хрипловатым басом.
-А обход? У меня температура, - попытался возмущаться Айзик, но медбрат только швырнул ему на постель тюк с вещами и вышел вон.
-Меня должен доктор посмотреть, - продолжал возмущаться Айзик, - я до обхода никуда не уйду.
-Не будет сегодня обхода, - буркнул медбрат, - сказано всех выписать или перевезти в город.
Он снова заглянул в палату и сочувственно посмотрел на желтые пятна, оставшиеся от синяков на лице Айзика.
-Можешь здесь посидеть, пока все не уедут на учения, - сказал он, - завтрака не будет, только чай.
Айзик счастливо заулыбался, словно висельник, которому отсрочили приговор.
-А долго будут учения? – поинтересовался он
Медбрат скривил гримасу и пожал плечами, изображая недоумение.
-Пару дней точно, - сказал он, - раз доктор с ними едет.
Айзик облегченно вздохнул и потянул на себя сверток. Он медленно и лениво одевался, опасливо посматривая в окно. КАМАЗы размесили выпавший за ночь снег в густую коричневую кашу, сделав территорию гарнизона еще более отвратительной. Айзик мысленно представлял, как его будут макать лицом в это месиво и неприязненно ежился. Оставалось надеяться, что медбрат позволит ему остаться в палате до тех пор, пока рота покинет казарму.
На самом деле Айзик не был трусом. Вернее он не был им до тех пор, пока не попал в армию. Он рос смелым и озорным мальчиком. Очень рано отец начал брать его с собой в горы, где они пасли овец. Айзик рос сильным и выносливым, и считал, что в мире нет ничего страшнее волков. Все село три дня праздновало его проводы в армию, и он даже не представлял, с чем здесь столкнется.
За прошедшие пять месяцев он восемь раз попадал в лазарет, где провел в общей сложности больше шести недель. Айзик не был болезненным юношей, да лежал в лазарете не из-за болезни. Его избивали. Дело в том, что часть в которую он попал, находилась на территории Армении и били его, потому что он был азербайджанцем. Причем избивали не только армяне, с которым Азербайджан находился в состоянии вялотекущей войны. Били все подряд – и татары, и украинцы, и русские – вся их интернациональная часть била Айзика за то, что Азербайджан, по их мнению, развязал национальный конфликт.
Айзик подошел к окну.
Длинная колонна КамАЗов медленно покидала ворота казармы и двигалась по извилистому серпантину в горы. Когда ворота за последней машиной закрылись, Айзик облегченно вздохнул. Он медленно направился к выходу, услышав за спиной голос медбрата:
-Чаю хочешь?
Айзик обернулся и застыл в ожидании подвоха. Однако ничего не произошло, если не считать, что медбрат достал второй стакан и налил в него темно-желтую жидкость без вкуса и запаха, которую в армии называли чаем. Пока Айзик стоял в напряженном ожидании, медбрат достал четыре куска белого хлеба и намазал маслом.
Айзик сделал шаг в сторону стола, все еще не решаясь сесть.
-У меня сгущенка есть, - похвастал медбрат и, не глядя в сторону Айзика, поставил на стол банку с синей этикеткой.
Айзик осторожно сел и подвинул стакан.
-Ешь, - сказал медбрат, поливая хлеб сгущенкой.
Айзик сглотнул слюну и осторожно потянул на себя кусок хлеба, словно проверяя реакцию медбрата. Медбрат спокойно жевал и запивая чаем. Быстрым движением руки Айзик засунул бутерброд в рот и проглотил, практически не жуя.
Медбрат маленькими глотками пил чай, смотря в окно.
-Скажи, а ты в бога веришь, - неожиданно спросил он.
Айзик чуть не подавился. Будучи старшим в семье, Азик провел большую часть своего детства на пастбищах и в его образовании были очень серьезные пробелы. Особенно это касалось религиозного воспитания. Нет, он, конечно, знал, что есть Аллах и все, что он делает это ради Аллаха и во имя Аллаха, но на этом его религиозные познания заканчивались. Айзик быстро засунул в рот второй кусок хлеба и посмотрел на медбрата затравленно.
Однако вопрос, по-видимому, был риторический и ответ не ожидался.
-Вот смотри, - продолжал медбрат, - религия учит любить друг друга, помогать друг другу, а люди, даже те кто верят в бога и ходят в церковь полны ненависти и готовы убивать.
-Вот ты мог бы кого-нибудь убить? - спросил медбрат и повернул голову в сторону Айзика.
Айзик задумался. Ему вспомнилось, как однажды зимой, когда они перегоняли отару овец на зимнее пастбище, на них напали волки. Произошло это ночью, когда все спали. Неожиданно залаяла, а затем заскулила собака. Отец схватил ружье, вскочил на коня и ускакал. Айзик тоже вскочил на коня, даже не успев его оседлать. Он поскакал вслед за отцом, но неожиданно лошадь остановилась, заржала и встала на дыбы. Всего в нескольких метрах от них стоял огромный мохнатый волк и скалил зубы. Айзику было восемь лет, и он впервые видел волка так близко. Мальчик вцепился двумя руками в лошадиную гриву, стараясь слиться с лошадью и тем самым спрятаться. Однако волк уже заметил его и прыгнул к лошади. Лошадь снова встала на дыбы, и Айзик, чтобы не упасть обнял двумя руками лошадиную шею. Сквозь густую гриву он видел, как зверь прыгает, скаля свои огромные желтые зубы, а лошадь бьет его копытами. Вдруг лошадь захрипела и осела на заднюю ногу. Айзик посмотрел назад и увидел, что волк впился зубами в лошадиное бедро. Волчья пасть была всего в нескольких сантиметрах от ноги мальчика, но от страха Айзик не мог даже пошевелиться. Он пытался вспомнить молитвы, которые учила с ним бабушка, но голова отказывалась думать, а губы шептали: «ма-ма». Айзику уже казалось, что сейчас волчьи зубы вцепятся ему в ногу, как неожиданно прогремел выстрел, зверь взвизгнул и упал. Спустя несколько минут раздался стук копыт и прискакал отец. Ловким движение руки подхватив мальчика, он пересадил его на своего коня. Раненая волком кобыла хрипела, пытаясь подняться. Ее темный огромный глаз смотрел на Айзика с мольбой о помощи. Раздался еще один выстрел. Глаз закрылся и кобыла упала.
-Папа! – взвыл Айзик, - она спасла мне жизнь, за что ты убил ее?
Отец не ответил, он поскакал в сторону ночевки, одной рукой держа поводья, а другой, прижимая к себе сына.
В тот момент Айзик ненавидел отца, безутешно рыдая, время от времени всхлипывая и повторяя «за что».
С тех пор прошло уже больше десяти лет, но Айзик так и не знал ответа на вопрос «смог бы он сейчас убить».
Тем временем гул за окном затих. Последняя машина покинула территорию части и ворота, скрипя несмазанными ставнями, закрылись.
-Я пойду, - сказал Айзик, посмотрев на опустевшую тарелку.
Медбрат на секунду задумался, не предложить ли еще чаю, но солдат попался слишком неразговорчивый, и желание угостить быстро пропало.
-Да иди, - сказал он, наливая себе в ложку сгущенку.
Айзик нехотя встал и медленно пошел к выходу.
Тяжелая дверь медленно распахнулась, и порыв холодного ветра заставил Айзика поежиться. Осторожно шагая по грязи, Азик подошел к своему бараку и прислушался. Он уже потянул руку к дверной ручке, как чей-то голос окрикнул его.
Айзик обернулся. Из дверей столовой вышла хорошо знакомая ему троица дембелей. «О, черт», - выругался Айзик и быстро прошмыгнул в дверь барака.
Айзик метнулся в угол комнаты, пытаясь спрятаться под нарами, но дверь отворилась, и запыхавшиеся солдаты вбежали в комнату.
-Антоха, он надеялся от нас спрятаться, - произнес один из них. Его огромная голова, покрытая черной щетиной, затряслась от смеха.
Тот, кого назвали Антохой, сделал несколько прыжков и, настигнув Айзика, схватил его за ворот рубашки и потянул вверх.
-Что чурка, - выздоровел? – ехидно спросил он, смотря на Айзика с нескрываемой ненавистью белесо-желтыми глазами. Айзик попытался вырваться, но сильный удар в пах, заставил его вскрикнуть и согнуться.
-Что Ашотик, проучим иноверца? – спросил Антоха, оборачиваясь к приятелям. Он выволок Айзика в проход между нарами и швырнул на пол. Айзик свернулся, вжав голову в колени и обхватив ее руками.
-Смотри он уже обосрался от страха, - ответил Ашот и со всей силы ударил Айзика носком ботинка в спину. Айзик вскрикнул от боли.
-Ща мы преподадим ему урок смелости, - ответил Антоха и поставил ногу на голову Айзику, - вобьем, так сказать знания, в его пустую башку.
Антон попытался встать на голову Айзика, а Айзик попытался увернуться, но тут же получил еще один удар в спину.
-Так мужики, расступись моя очередь, - раздался хриплый басок и через несколько секунд Айзик уже висел в воздухе на вороте собственной гимнастерки.
Широкое узкоглазое лицо Тойчубека смотрела на Айзика с нескрываемой ненавистью. Ворот гимнастерки впился в шею, передавив гортань и не давая вдохнуть. Айзик вцепился ногтями в руку Тойчубека, пытаясь разжать мощную кисть, но тут же получил удар в нос.
Айзик услышал хруст костей и почувствовал соленый привкус крови на губах. Он мысленно попрощался с жизнью, но из-за двери донесся пронзительный свист. Рука, держащая ворот гимнастерки разжалась, и удар ноги загнал Айзика под нары.
Дверь барака отворилась, и на пороге появился старший лейтенант Корнилов.
-Привет старлей, какими судьбами? – высокомерно спросил Антон, делая шаг вперед, чтобы загородить проход и прикрыть Айзика. Тойчубек сел на нары, выставив ноги. Ашот шагнул в сторону, стараясь оказаться у Корнилова за спиной.
Денис сжал зубы и скомандовал:
-Рядовые Ткачев, Карапетян и Басаулин, смирно!
-Ты чо старлей тут разкомандовался, по роже давно не получал? - процедил сквозь зубы Тойчубек и сплюнул на пол.
-Встать – заорал Денис во всю мощь своих легких и вытащил пистолет.
-Ой как страшно, - ехидно пропищал Антон, - подражая писклявому женскому голосу.
Раздался выстрел. Пуля просвистела над головой Антона и застряла в древесине стены.
-Ты чо охренел? – пробасил Тойчубек, медленно вставая.
-Смирно! – снова скомандовал Денис, нацелив пистолет на Тойчубека.
Дембеля лениво построились.
-Старлей, отвянь, нам четыре часа службы осталось, - промямлил Антон.
-Двенадцать часов гауб вахты. Направо шагом марш, - скомандовал Денис, не опуская дула пистолета, но никто даже не пошевелился.
-Пиджак ты совсем из ума выжил, - красивым баритоном немного нараспев сказал Ашот, активно жестикулируя руками и скорчив лицо. – Меня дома ждут, мама стол накрыла! Гости собрались.
-Ты тоже вставай, - не обращая внимания на Ашота, сказал Денис Айзеку.
Айзек осторожно поднялся.
-Мы никуда не пойдем, - спокойно резюмировал Тойчубек.
-В медчасть, - скомандовал Денис, глядя на окровавленное лицо Айзика.
Немного покачиваясь, Айзик пошагал к выходу.
-Все, хватит тут комедию разыгрывать, - сказал Антон и двинулся следом.
-Стоять! – скомандовал Денис и снова выстрелил.
Пуля просвистела прямо перед лицом Антона. Он побелел и сделал шаг назад.
-Пиджак, ты, что вконец рехнулся? – заорал он, - ты подумал…
Однако закончить он не успел.
-Будите сидеть здесь до окончания учений, - скомандовал Денис, и вышел наружу, закрыл дверь на засов.
«Сволочи», - буркнул он себе под нос, и пошагал проч.
Асфальт закончился, и машину трясло и качало из стороны в сторону. Витя сидел бледный, подпирая отяжелевшую голову руками. От такой езды его сильно укачивало. Сидевший рядом Андрюха, жаловался на свою девушку Лену, тихим голосом в очередной раз пересказывая содержимое ее письма.
-Ну, скажи скука, - тихо проскулил Андрюха ему на ухо, когда машина остановилась и послышалась команда на выход. Не дожидаясь команды Витя выскочил из машины и, едва успев отскочить на пару метров, вывалил наружу содержимое желудка. Однако, никто не обратил внимание на нарушение дисциплины. Прапорщик Сивухин, толстый страдающий отдышкой мужчина лет сорока, бегал от машины к машине, отдавая приказы. Витя набрал в руки горсть чистого снега и протер лицо. Ему стало немного легче, но глаза слезились от яркого света и он с трудом различал окружающих его людей.
-Ты чего? – удивленно спросил Андрюха, разглядывая бледное Витькино лицо.
-Укачало, - сознался Витя, и они встали в строй.
Наконец солдаты выстроились в четыре шеренги и зашагали по дороге. Витьку немного покачивало, и он шел, опустив голову. Наконец солдаты подошли к небольшой площадке и раздался приказ:
-Стой!
Витька выпрямился и осмотрелся. Вокруг белыми шапками возвышались горы. Деревья, покрытые за ночь слоем инея, сверкали на солнце. Вдоль дороги, виляя между покрытых тонкой ледяной коркой камней, текла река.
«Как красиво, - подумал Витька, - вот бы вернуться суда после армии».
- Смотри, какая красота, - прошептал он стоящему рядом Андрею.
Где-то высоко в небе раздался гул вертолета, и ответ Андрея потонул в нарастающем шуме приближающейся машины.
Офицеры забегали вдоль строя, что-то выкрикивая, но команды заглушал приближающийся вертолет. Наконец шасси коснулись земли, и лопасти винта, сделав несколько прощальных кругов, остановились. Дверь вертолета открылась, и несколько человек в каракулевых папахах показались у выхода. Полковник Тимощук широкими шагами, насколько ему позволяли короткие ноги, побежал к трапу.
-Высокое начальство пожаловало, - прошептал Андрей Витьке прямо в ухо, - наверное, серьезные учения будут.
Странный автомобиль защитно-пятнистой раскраски на больших колесах подъехал к приземлившемуся вертолету подобрал прилетевшую делегацию вместе с подбежавшим к ним Тимощуком.
После того как автомобиль отъехал метров на триста, прозвучала команда и колонна двинулась следом.
-На таких учениях и погибнуть можно, - прошептал Андрей Витьке, - вот тогда эта сука поймет, кого потеряла.
Виктор снова почувствовал тошноту. Теперь его мутило от голода. Его совершенно не интересовали разборки Андрея с его девушкой, он думал, где бы ему раздобыть еду. Мысль о том, что учения, скорее всего, затянутся Витю не радовала, хотя визит высокого начальства гарантировал хороший обед.
Дорога перешла в узкую тропинку, и они медленно шагали по ней гуськом. Витя поискал глазами начальственный автомобиль, но ни самой машины, ни следов от шин не было видно. Их окружали отвесные стены гор, и Витя недоуменно смотрел по сторонам, пытаясь понять, куда они идут. Наконец колонна остановилась. Перед ними была высокая скала, и Андрей озвучивая его мысли спросил:
-Мы что теперь на гору полезем?
Однако на гору никто не полез. В скале отворились ворота, и военные один за другим исчезли внутри. Чувство голода уступило место любопытству, и Витька с нетерпением ждал, когда же они тоже минуют ворота и окажутся внутри скалы. Однако ничего интересного там не поджидало. За воротами оказался обычный тоннель, уходящий вглубь скалы. Они вышли к невысокой бетонной платформе, у которой стоял обычный товарный поезд.
-По вагонам! Занять места! – прозвучала команда.
Двери вагонов распахнулись, и толпа ринулась внутрь.
Если не считать решеток под самой крышей, окон в вагонах не было, и Витька не понимал, куда их везут. Периодически поезд останавливался, и он слышал, как из соседних вагонов солдаты выпрыгивали наружу. Стало заметно холоднее, и Витька чувствовал, как немеют пальцы ног. В животе постоянно урчало и мысли о еде не давали возможности забыться или подумать о чем-то другом. Андрюха молча стоял рядом, судя по трагическому выражению лица, его воображение рисовало собственные похороны.
Наконец поезд снова остановился, и раздался лязг задвижки на двери вагона. Толпа хлынула к выходу и вынесла Витю наружу.
Было темно. Свет одиноких фонариков мелькал тусклыми огоньками. Солдаты снова выстроились в колонну и снова куда-то пошли.
Они двигались медленно, часто останавливались, пока, наконец, не оказались перед металлической дверью.
-Взвод стой раз, два, - скомандовал прапорщик, хотя все уже стояли в ожидании, когда он откроет дверь и впустит их в небольшой бункер.
Яркий свет прожектора ударил в глаза и Витя невольно зажмурился. Когда он открыл глаза, то сильно удивился увиденному. Обстановка помещения, в котором он оказался, разительно отличалась от унылой серости бетонных тоннелей. Небольшая продолговатая комната была отделана плиткой, с потолка светили лампы дневного света, в углу висели портреты вождей и стаял бронзовый бюст Ленина. Где-то рядом тарахтел дизель. Прапорщик вышел вперед и достал из-за пазухи пачку бумаг.
Хрипловатый голос монотонно вещал вводную. В животе у Витьки бурлило. Андрюха совершенно скис и стоял понурый с опущенной головой и пустым отрешенным взглядом рассматривал кафель на полу.
Наконец взвод разбился по отделениям и разошелся по небольшим клетушкам, нашпигованным различными приборами.
Когда у Андрея за спиной с лязгом закрылась железная дверь, у него началась паника. Он вцепился мертвой хваткой в Витькину руку и прошептал посиневшими губами – «мы все здесь погибнем». Витя к тому моменту находился уже в полуобморочном состоянии и не обращал на Андрея никакого внимания. Он обессилено опустился на пол и попросил воды.
Несмотря на то, что в отделении было всего шестеро солдат, включая старшего, рабочих мест было еще меньше. Поэтому, заметив бледного и скрючившегося Витьку, старший отделения с удовольствием выставил его за дверь в объятия прапорщика, а тот в свою очередь отправил искать врача.
Витька от боли уже плохо соображал, еле живой он добрел до того места где они сошли с поезда, сел на пол, положив голову на колени, и закрыл глаза.
«Сука! Слинял, спасти свою шкуру решил!» - думал Андрей, смотря на уходящего приятеля. Он рванулся за ним следом, но был возвращен старшим на рабочее место. В этот момент Андрею окончательно снесло крышу. Он начал беспорядочно нажимать все кнопки, крутить рычаги приборов, переключать тумблеры и вырывать провода. Опомнившиеся сослуживцы попытались его остановить, но помещение было слишком маленьким, а руки Андрея достаточно длинными. Одна из них схватила за красный рычаг и, сорвав пломбу, потянула на себя.
-Неее-т! – закричал старший во всю силу собственных легких.
Наступила тишина. Андрюха замер. Казалось, что было слышно, как стучат сердца.
-Надо позвонить жене, - подумал Денис и двинулся в сторону канцелярии. Привыкшая к московской жизни, Вера отказалась жить в гарнизоне, сославшись на то, что сыну нужно ходить в школу, а ей, хотя бы на полдня, устроиться на работу. Они снимали небольшую квартирку в Ленинске, расположенном в двадцати километрах от воинской части. После того как Дениса отстранили от участия в ученьях, он отчаянно пытался отправить жену и сына домой. Однако Вера постоянно откладывала отъезд, ссылаясь на то, что сыну нужно доучиться до конца четверти. Денис понимал, что Вера не хочет возвращаться в квартиру его матери, властной и немного грубоватой женщины. Рассказать Вере всю правду о предстоящих учениях Денис не мог. Он просто купил им билеты на самолет и надеялся, что вчера жена и сын наконец улетели в Москву.
Он подошел к телефонному аппарату и набрал номер.
-Мам здравствуй, Веру позови, пожалуйста, - попросил Денис.
-А со мной ты уже и разговаривать не хочешь? – послышался возмущенный возглас.
-Хочу, конечно, но мне нужно с ней срочно поговорить.
-Не знаю, где она шляется, меня она в известность не ставит, - обиженным голосом ответила мать и собралась уже повесить трубку.
-Они прилетели? - не унимался Денис
-Я не знаю, – грубо рявкнула мать и бросила трубку.
Денис несколько минут стоял в замешательстве слушая короткие гудки. Наконец, он нажал на рычаг и набрал номер съемной квартиры.
-Але, - раздалось в трубке.
-Вера, - Денис поперхнулся воздухом, - почему вы не улетели?
-Я поменяла билеты на третье ноября, - спокойно ответила жена, - пусть Сережка хоть одну четверть доучится.
Денис почувствовал, как похолодели пальцы.
-А где он сейчас? – осторожно спросил он.
-В школе, как и положено, - ответила жена.
Денис посмотрел на часы. До начала учений оставалось около сорока минут.
-Вера срочно беги в школу и забери его. Возьми такси и езжайте, - Денис замолчал, он не знал куда ехать.
Он помолчал несколько секунд судорожно пытаясь понять, где будет более безопасно.
-Приезжайте сюда, - наконец скомандовал он.
-Ден, я никуда не поеду, тем более к тебе в гарнизон, - спокойно ответила Вера, - и не уподобляйся своей матушке, не нужно мной командовать.
Денис бросил трубку. Он понимал, что убедить по телефону жену он не сможет. Он выскочил из канцелярии, ища глазами машину. На территории было пусто. Хлюпая свежевзбитой грязью, Денис бросился к гаражам, надеясь найти там хоть какое-то средство передвижения.
Начальник гарнизона полковник Анатолий Геннадьевич Тимощук, плотный упитанный и уже седеющий мужчина, вторую неделю плохо ел и почти не спал. Вот и сегодня он не спал с пяти утра и поэтому к девяти чувствовал себя совершенно разбитым. Виной всему были запланированные на одиннадцать учения, которыми он должен был руководить. Две недели назад выяснилось, что на ученья к ним приедет командующий армией, а вчера он узнал, что прибудет сам министр обороны. Такое скопление начальства не предвещало ничего хорошего. Анатолий Геннадьевич нервничал изо всех сил стараясь обезопасить себя от неожиданностей.
Тем ни менее они случались на каждом шагу. Утром, когда они ехали на базу, прилетел вертолет, где помимо военных оказались еще несколько человек штатских.
Еще пару тройку лет назад Анатолий Геннадьевич даже в мыслях не мог себе представить свой выход на пенсию. Однако последние два года их гарнизон заинтересовал высшее руководство страны и тихая комфортная жизнь Тимощука закончилась.
Сначала появился новоиспеченный доктор наук Корнилов со своей диссертацией доказывающей, что если прорыть тоннель глубиной в полкилометра и установить там разработанную им установку, то можно будет вызывать цунами на другом конце земли, которые затопят расположенную неподалеку американскую военную базу. Потом участились визиты начальства, началось экстренное строительство подземного бункера, что усугублялось необходимостью выслушивать командирский тон этого московского выскочки – лейтенанта Корнилова. Все это лишали Тимощука, привыкшего к курортному существованию в тихом, затерянном в горах Армении, гарнизоне, покоя, сна и аппетита. Апогеем в этом кошмаре стала подготовка к испытаниям этого оружия, шутливо названные в честь даты своего проведения – первое ноября - «Хэллоуин». Военное руководство, воодушевленное идеей показать американцам «Кузькину мать», светилось от счастья. Только Корнилов день ото дня все мрачнел и срывал свою злость на исполнителях, не обращая внимания ни на чины, ни со звания.
Вытерпеть подобное поведение Тимощук не смог и заручившись поддержкой руководства, отстранил Корнилова от руководства работ, оставив ему роль консультанта. Однако нервная система была расшатана, здоровье подорвано и Анатолий Геннадьевич дал себе слово, что как только учения закончатся, он напишет рапорт и уйдет в отставку. Жена уже присмотрела небольшой уютный домик, ранее принадлежавший местному лидеру компартии, и оставалось только не допустить оплошностей, дабы не вызвать у руководства гнев.
Убрав Корнилова с испытаний, Тимощук немного успокоился, но неожиданный визит министра обороны, окончательно выбил Анатолия Геннадиевича из колеи.
Потный, с красными пятнами на лице, он сидел в командном бункере и раздавал приказы, искоса наблюдая за поведением начальства. Министр обороны дремал в кресле, остальные члены делегации сидели, прикрыв лица газетами, и казалось, что тоже спали.
-Начать нулевой цикл, - скомандовал Тимощук, взяв в руки телефонную трубку, - включить первый контур.
-Товарищ полковник! Шестьдесят восьмой блок не отвечает, - услышал он в ответ.
-Что значит, не отвечает? – заорал Тимощук, но тут же обернулся в сторону руководства и уже на пол тона тише продолжил, - свяжитесь с ними немедленно.
-Товарищ полковник, я послал к ним связиста, мы ждем его ответа или включаем первый контур?
Министр приоткрыл один глаз. Тимощук почувствовал как крупные капли пота потекли по лицу. Он посмотрел на часы и скомандовал:
-Включить первый контур!
Раздался толчок. Министр открыл второй глаз и опустил губу.
Тимощук размазал по лицу слащавую улыбку.
-Кофе, - произнес министр и закрыл глаза.
Тимощук не успел ничего сказать, как человек в штатском протянул министру чашку.
Министр поднес ее ко рту, но тут раздался еще толчок. Кофе вылилось министру в лицо. Министр вскочил на ноги и открыл рот, полный возмущений, но они так и не преодолели его границы. Земля под ними задрожала, и тяжелая туша министра обороны подлетела к потолку, стукнулась о стену и упала обратно в кресло, но только ногами вверх. Все остальные тоже попадали со стульев и удивленно посмотрели на Тимощука. Со стен посыпалась штукатурка. Гипсовый бюст Ленина ударился о стену и разлетелся на осколки.
-Сука, - заорал Тимощук и схватил трубку телефона.
-Корнилова сюда немедленно прокричал он, но ему никто не ответил. Раздался очередной толчок.
Солнце позолотило вершины гор и заиндевевшие за ночь деревья медленно оттаивали. В парке было пусто и только двое подростков лет шестнадцати, обнявшись, неспешно прогуливались по дорожке. Худенькая темноволосая девушка прижималась к высокому белокурому пареньку, который обнимал ее за талию и время от времени нежно целовал в щеку.
-Мы так и на математику не попадем, - сказал молодой человек и улыбаясь посмотрел в большие темно-карие глаза спутницы.
-Ненавижу математику, - созналась девушка и капризно улыбнулась.
-А я ненавижу прогуливать уроки, - возразил юноша и прижал девушку к себе и поцеловал.
-Когда ты улетаешь? – шепотом спросила девушка.
-Не знаю пока. Отец проводит какие-то испытания, как закончит, вернемся в Москву.
-Я буду скучать, - прошептала девушка и две крупные слезинки засверкали на ее длинных черных ресницах.
-Поехали со мной, - предложил юноша.
-Меня отец не отпустит.
-А мы поженимся и поставим его перед фактом, - предложил молодой человек.
Девушка вырвалась из объятий и посмотрела на молодого человека с ужасом во взгляде.
-Ты что, я же армянка, нам так нельзя, - возразила она, - это страшный грех.
-Ага, раздастся грохот, земля под ногами задрожит, из ее недр извергнется пламя, и все мы сгорим в адском огне, - сказал он и уже собирался рассмеялся, как неожиданно земля под ногами задрожала.
-Видишь, уже начинается, - произнес молодой человек, испуганно-шутливым тоном, но тут же раздался еще один толчок, но уже более мощный. Неведомая сила подбросила ребят вверх и раскидала между деревьями парка, словно опавшую осеннюю листву.
Ударившись головой, девушка на несколько секунд потеряла сознание. Придя в себя, она с ужасом увидела, что деревья в парке вмиг почернели, обуглились и рассыпались.
-Сережа, - позвала она.
Молодой человек лежал неподвижно, распластавшись на почерневшей земле. Девушка попыталась встать, но очередной мощный толчок отбросил ее еще на несколько метров в сторону, земля между ней и молодым человеком треснула, выпустив наружу клубы черного дыма. Почва под ней заходила ходуном и на несколько метров поднялась вверх.
-Сережа, - закричала она и посмотрела в ту сторону, где лежал юноша. Земля потрескалась, словно старушечья кожа. Яркие языки пламени с шипением вырывались наружу в местах разломов, изрыгая камни, пепел и сажу.
Она увидела, что Сергей очнулся и вскочил на ноги, но вырвавшийся наружу язык пламени, в мгновение превратил его в черную головешку и утащил вглубь земных недр.
Девушка встала на колени и вскрикнула, но тут же замерла. Перед глазами разворачивалась картина из фильма ужасов: город в котором она она родилась и выросла рассыпался на глазах. Небо почернело. Многоэтажные дома складывались, превращаясь в пыль, машины, люди, деревья летали по воздуху, словно ночные бабочки.
Девушка хотела закрыть лицо руками, но не смогла. Кожа на кистях была покрыта пузырями, между которыми проступало почерневшее обгорелое мясо.
Витьке показалось, что его кто-то толкнул в спину, и он открыл глаза. Было светло и от неожиданности глаза заморгали и прослезились. Присмотревшись, Витька от удивления приоткрыл рот: рельсы светились ярко желтым пламенем, освещая тоннель. Вдруг раздался толчок, земля под ногами задрожала и тоннель наклонился. Раздался грохот. Витька вскочил на ноги, пытаясь вжаться в стену, но сделать это было не просто, потому что тоннель раскачивался из стороны в сторону. Посыпался песок, полетели камни откуда-то прилетели куски вагонов, колеса. Раздался очередной толчок и Витьку отбросило в сторону. Он посмотрел вглубь тоннеля и увидел, что оттуда на него движется поезд. Вдруг тоннель изогнулся и поезд врезался в стену и рассыпался на куски. Руки, ноги, ботинки разлетались в разные стороны. Чья-то голова со свисающими с нее кишками ударилась о стену, рядом с Витькиным лицом, забрызгав его мозгами. Металлическая раскаленная балка шипя и рассыпая искры ударила его по ноге, и от боли он потерял сознание.
Не добежав несколько метров до гаража, Денис упал. Ему показалось, что земля качается. Десятисантиметровая жижа, образовавшаяся из растаявшего снега, в секунду высохла и превратилась в пыль. Все гарнизонные постройки сложились, словно карточные домики. Запахло сероводородом. Денис встал и посмотрел по сторонам. Прихрамывая, к нему подбежал Айзик.
-Там этих засыпало, - закричал он, активно жестикулируя.
Денис посмотрен удивленно не понимая о ком речь.
-Ты запер дембелей, засыпало их, - пояснил Айзик указывая в сторону, где еще несколько минут назад стояла казарма.
-О черт, - выругался Денис и побежал в направлении указанном Айзиком.
От казармы осталась груда бревен вперемешку с цементной пылью.
-Эй, мужики, есть кто живой, - крикнул Денис и прислушался.
-Я уже кричал, - сказал подошедший Айзик, - нужно бревна растащить. Мне одному никак. Он подошел ближе и попытался залезть наверх. Раздался еще один подземный толчок. Айзик скатился вниз. Несколько бревен съехали, оголив кусок железной кровати.
-Мы вдвоем не справимся, - сказал Денис, рассматривая гору мусора, в которую превратилось здание казармы.
-Я сейчас ребят позову, - пообещал Айзик и похромал в сторону, где стояли покосившиеся ворота.
Айзик вернулся спустя минут десять, собрав еще пятерых солдат и даже прихватив саперную лопату. Тем временем Денис пытался понять, где лучше начать разбор завала. Они провозились не меньше двух часов, прежде чем увидели голову Тойчубека. Вернее не саму голову, а то во что она превратилась. Вместо лица была продолговатая вмятина, образованная металлическим брусом, скреплявшим кровати.
-Мне нужно в город, сказал Денис с ужасом подумав о жене и сыне.
-Мы должны остальных найти, - решительно произнес Айзик.
-Машина есть? – спросил Денис не обращая внимания на ответ Айзика и вопросительно посмотрел на солдат.
- УАЗик полковника только, - ответил один из них нерешительно.
-Отлично, где?
К счастью машина практически не пострадала, отделавшись несколькими вмятинами и царапинами. Денис завел мотор и, решительно выжав педаль газа, двинулся в город.
Асфальт на дороге вздыбился, и автомобиль прыгал по нему, как кузнечик. Денис сначала пытался разогнаться, но вскоре понял, что лучше это не делать. Въехав в город, он и вовсе остановился в нерешительности. Здесь больше не было ни домов, ни улиц. Город превратился в каменные джунгли, заполненные стонами и плачем его обитателей.
Среди развалин бродили серые от бетонной пыли фигуры. Они вытаскивали из-под завалов части тел погибших, пытаясь выложить из них единое целое.
Где-то рядом завыла женщина. Осторожна шагая по завалам, Денис двинулся в ее сторону. Несколько человек руками разгребали завалы, извлекая маленькие серые детские тела. Женщина с растрепанными волосами стояла на коленях, держа в руках верхнюю половину детского туловища, и громко выла.
Денис почувствовал, как слезы навернулись на глаза. Он отвернулся и побрел дальше.
Вертолет зашумел лопастями и оторвавшись от земли медленно набирал высоту, унося делегацию из министерства обратно в Москву.
-Найду и уничтожу падлу, - прошептал Тимощук и решительно зашагал в сторону автомобиля.
-Товарищ полковник, - закричал подскочивший офицер, - город просит помощи в разборе завалов.
-Пока всех не откопаете, никуда не отлучаться, - скомандовал Тимощук и открыл дверцу автомобиля.
-В город, - решительно крикнул он водителю и развалился на пассажирском сиденье.
Айзик сидел на бетонной плите отрешенно глядя на расчлененные трупы дембелей, прикрытые куском брезента. Он думал о том, справедливо ли то, что они мертвы, а он жив и была ли на то воля Аллаха.
Раздался шум мотора и к тому, что осталось от ворот подъехал КАМАЗ. Не дожидаясь команды из машины выпрыгивали солдаты и шли на территорию гарнизона.
Один из них подошел к брезенту и выругался.
-Мужики, дембеля погибли!
Сразу несколько человек подскочили к нему, с любопытством рассматривая останки.
-Надо же как не повезло.
-Да так им и надо, уродам, - произнес кто-то рядом с КамАЗом, но все повернулись в сторону Айзика.
-Это ты сука сказал? - спросил подскочивший к нему солдат.
Айзик отрицательно закачал головой.
-Он это, он, - закричали сразу несколько человек.
В тот же момент Айзик увидел подошву ботинка и услышал хруст костей.
-Мочи суку, - кричали солдаты.
-Да это не он сказал, - раздавались возмущенные голоса, хотя их обладатели равнодушно наблюдали, за процессом расправы.
Айзик пытался что-то возразить, но нога в тяжелом ботинке наступила ему на шею. Айзик словно рыба беспомощно хватал ртом воздух, постепенно переставая чувствовать конечности, пока наконец силы не покинули его и воздух со свистом не вырвался обратно из раздавленной шеи.
-Что у вас здесь происходит? – раздался возмущенный голос офицера. Растолкав локтями солдат, он посмотрел на окровавленный труп Айзика и равнодушно скомандовал.
-Оттащите его только туда же, - и махнул рукой в сторону дембелей.
Смеркалось. Медленно кружась в воздухе падал снег. Выжившие собирали доски и жгли костры, чтобы хоть немного согреться. Всюду мерцали свечи, которые люди зажигали у тел погибших. «Вот вам и Хэллоуин», - подумал Денис с ужасом смотря по сторонам.
Она лежала на бетонной плите словно фарфоровая статуэтка, закрытая цветастым покрывалом. Чья-то заботливая рука уже зажгла у изголовья свечу. Денис остановился. Он узнал ее сразу, каким-то необъяснимым чувством, позволяющим ему всегда различать жену даже в толпе.
-Вера, но я же просил тебя, - прошептал он и присел рядом.
Денис видел сегодня такое количество смертей, что казалось, уже должен был привыкнуть к мысли о неизбежном и воспринимать ее уход спокойно. Он закрыл лицо руками и почувствовал, как тело трясется, а по ладоням текут слезы.
-Ах вот ты где сука! – раздалось у него за спиной.
Денис обернулся и увидел перед собой Тимощука.
-Видишь, что ты устроил, падла! – кричал Тимощук.
От неожиданности Денис потерял дар речи.
-Мразь болотная. Тварь, - изрыгал из себя проклятия Тимощук.
Наконец Денис опомнился и встал.
-Кто отстранил меня от учений? – возмущенно возразил он.
-Это все твои теоретические изыскания, - кричал Тимощук, - ботаник чертов! Я выбью из тебя эту дурь! Тимощук сделал резкое движение и, вытащив пистолет, приставил его к голове Дениса.
Раздался выстрел. Взмахнув руками, Денис рухнул рядом с телом жены.
Несколько человек, заслышав выстрел, закричали:
-Мародеры!
Толпа, оставив кострище, бросилась в сторону Тимощука. Тот несколько раз выстрелил, но промахнулся. Камни, куски бетонных плит, палки полетели в сторону Тимощука. Он беспомощно жал на курок, но пистолет молчал. Поняв, что патроны кончились люди бросились к Тимощуку забивая его камнями, пока не оставили от него кровавое месиво.
Андрей чувствовал, как что-то капает ему на лицо. Они присмотрелся. Потолок над ним раскололся и в образовавшуюся трещину пробивался луч света. Над ним лежал труп старшего по отделению и из его расколотого черепа стекали мозги. Нижнюю половину туловища Андрей не чувствовал. «Это все из-за тебя, сука», - подумал он, хотя из-за кого именно он в данный момент даже не понимал. Он оперся на локти и пополз. Время перестало для него существовать. Он не понимал ну куда он ползет, ни зачем. Он даже не мог дать себе отчет, сколько времени это происходит. Время от времени он впадал в беспамятство, затем приходил в себя и полз дальше. Направление его движения задавала полоска света, которая образовалась, после раскола скалы.
Когда он выбрался их пещеры, то пополз дальше, оставляя на снегу длинную темную борозду. Наконец он увидел какие-то строения и услышал голоса людей.
Маленький серый котенок выбежал ему на встречу и лизнул Андрея в лицо. Ловким движением руки Андрей схватил котенка за горло и свернул ему шею. Раздирая тоненькую шкурку зубами, он обгладывал еще теплый кошачий трупик, испытывая неописуемую радость. «Я жив», - кричал его мозг. Расправившись с котенком, Андрей закричал: «Помогите!» Несколько человек заметили его и подошли. Андрюха улыбнулся им окровавленным ртом, оскалил зубы и зарычал.
Работа №3
"Маскерад"
Осень, поздний октябрь. Это старость природы, когда уже ощущается ледяное дыхание смерти. Зима, ледник, морг. Невеселая ассоциация. Два пенсионера, идущих по обледенелому тротуару, дополняли картину.
- Совсем дворники распоясались, - ворчал первый, тыча палкой в лед, - вот раньше чистили, а сейчас что?
- Да, да, - вторил ему второй, - соль только сыплют, а от неё гамаши ползут. В прошлом годе купил, а уже ползут!
Они остановились у входа в подъезд, передохнуть. Тот, что ворчал про гамаши, даже присел на скамейку. Старика мучала одышка, его дыхание было сиплым и неровным.
- Совсем ты расклеился, Митрофаныч, - заметил первый, - зря мы с тобой на эту вылазку двинулись.
Митрофаныч лишь махнул рукой в поношенной рукавице и хлопнул по скамейке рядом с собой:
- А ты, Егор Палыч, гляжу, сам не прочь сдаться? - ехидно заметил он. – Небось, мечтается тебе дома оказаться уже?
Старик Егор Павлович лишь раздраженно дернул плечами и пристукнул об асфальт палкой. Он уже собирался ответить своему насмешливому собеседнику, как его взгляд привлек разноцветный прямоугольник бумаги, лежащий на скамейке, рядом с Митрофанычем.
- Глядь-ка, - заинтересовался Егор Павлович, - уж не деньга ли? Без очков не разберу...
Он близоруко сощурился и двинулся за бумажкой. Митрофаныч тоже заинтересованно завертел головой и, заметив прямоугольник, подобрал его.
- Богато выглядит, - заметил он, разглядывая находку сквозь очки, - но не деньга, не... Билет!
- Что за билет еще? - продолжал интересоваться Егор Павлович.
Он сунул руку куда-то за пазуху и извлек большие очки в коричневой роговой оправе:
- Ну-ка, ну-ка... Что это у нас?
Билет оказался не просроченным: на том месте, где типографской краской было отпечатано слово "контроль" поверх синела чернилами сегодняшняя дата.
- Да это ж в наш кинотеатр! - догадался Егор Павлович. - Только не на фильм...
- Ась? - Митрофаныч приложил к уху ладонь.
- На маскерад это! - прокричал ему Егор Павлович. - Клоунов смотреть!
- А-а-а... не. Клоунов не люблю, - признался Митрофанович, - у них рожи лыбятся, а зенки злые.
Егор Павлович промолчал, но билет аккуратно сложил и убрал в карман пальто.
- Ну, пошли дальше, - скомандовал он, - аптека сама не прибежит.
- Ась? - снова переспросил было Митрофанович, но намерения приятеля понял и медленно поднялся со скамейки...
***
"Маскерад" оказался неожиданно грандиозным. Фасад всегда унылого кинотеатра светился разноцветными огнями, играла легкомысленная, но приятная музычка, прибывающие пары неторопливо поднимались по ступенькам в фойе. Егор Павлович с интересом их разглядывал, пытаясь угадать, кого изображают ряженые.
И узнать удалось многих! Чапаев, Буденный, Гагарин... Конечно, Егор Павлович и без очков видел, что это маски, лица знаменитых героев мимикой не обладали совсем. Но костюмы! А манера держаться! А женщины! О! Егор Павлович увидел почти всех артисток, с которыми, будучи еще молодым человеком, мечтал познакомиться. Предвкушая что-то совершенно фантастическое, старик начал восхождение по лестнице.
"Надо же, - размышлял он, штурмуя ступеньки, - такое сорганизовать! Не зря в собесе сидят, хорошо сработали"...
У входа в фойе проверяли билеты две симпатичные билетерши. На одной болталась широченная монашеская ряса, подпоясанная желтым кушаком, на второй был морской костюмчик с бескозыркой.
- Милости просим, - пробасила морячка, делая пригласительный жест Егору Павловичу. - Рады видеть...
- Прошу, ваш билет, - вкрадчиво прожурчала монахиня с другой стороны.
От её голоса у Егора Павловича приятно закружилась голова, и что-то шевельнулось в районе поджелудочной. Такого он не испытывал уже очень-очень давно. Переживая сладостные мгновения, Егор Павлович отвлекся от реальности, в которую его вернула морячка:
- Без билета вход только живым! - объявила она. - Без билета...
- Вот, вот мой билет, - Егор Павлович протянул разноцветный прямоугольник картона.
Морячка скользнула по нему взглядом и вопросительно уставилась на монахиню. Та очень деликатно взяла билет из пальцев пенсионера и, осмотрев его со всех сторон, вернула Егору Павловичу:
- Просим прощения, сударь, - вновь зажурчал её ангельский голосок, однако теперь в нем звенели металлические нотки, - но билет не ваш.
- Позвольте, - смутился Егор Павлович, но, осмотрев картонку с обеих сторон, вновь обрел уверенность, - но он не именной, значит - на предъявителя.
- Точняк! Сечешь, дедуля! Гы-гы-гы! - засмеялась морячка, но под строгим взглядом монахини осеклась, и на её лице снова проступило доброжелательное и гостеприимное выражение:
- Пардон муа! - извинилась она на французском с кошмарным рязанским прононсом.
- Все верно, билет на предъявителя, - тем временем журчала монахиня, - но не вам его предъявлять. Впрочем, вы можете пройти и так... бесплатно. Добро пожаловать!
И в этот момент что-то повернулось в голове Егора Павловича. Сработал защитный механизм в его мышлении. Антилохотрон. Еще лет десять назад, когда сил у Егора Павловича было побольше, любил он поездить по родному городу, посещать парки, выставки, мероприятия. И попался однажды в лапы молодых энергичных людей, которые очень настойчиво пытались всучить пакет с бесплатными бытовыми приборами.
- Берите! - кричали они. - Берите, берите! Это вам подарок от нашей фирмы!
О! Вот когда познал Егор Павлович настоящее дьявольское искушение! Коробки в пакете радовали глаз яркими этикетками, а волшебное слово "бесплатно" - окрыляло. Уже потом, оказавшись без денег и подарков, он узнал об этих мошенниках. Хорошо, Митрофаныч выручил. Как-то вдвоем они протянули остаток месяца на его пенсию. Зато с тех пор у Егора Павловича сформировался стойкий антагонизм к слову "бесплатно".
- Н-нет, благодарю, - пробормотал он и попятился.
Обе билетерши с удивлением воззрились на его демарш:
- Ты... вы куда это? - поинтересовалась морячка.
- Вернитесь, Егор Павлович, - властно приказала монахиня, - бал ждет вас!
Егор Павлович даже не успел удивиться тому, что его знают по имени отчеству, он сделал еще шаг назад и вдруг налетел на кого-то спиной.
- Извините, - пробормотал он и обернулся.
В дверях фойе сипя, как паровоз, стоял растрепанный Митрофаныч. На нем было давешнее пальто и брюки, даже "гамаши", что расползались по швам от соли. Не хватало только привычной кепки, и тонкие седые волосы старика стояли дыбом во все стороны.
- Ты?.. - оторопело выдохнул Егор Павлович, заглядывая в лицо приятеля. - Ты же говорил, что не любишь...
Он осекся, потому что лицо Митрофановича походило на окаменевшую маску. Лишь глаза - блестящие и черные, зло смотрели из впалых глазниц.
- Проходите, проходите! - раздались голоса билетерш за спиной. - Милости просим!
Митрофаныч засипел еще сильнее и шагнул вперед, прямо на Егора Павловича. Тот машинально посторонился, не решаясь предпринять что-либо.
- Ваш билет? - чирикнула монахиня.
Митрофаныч замер на месте и, казалось, перестал дышать. И вдруг что-то дернуло Егора Павловича за невидимую ниточку, он вскинул руку с зажатым в пальцах билетом:
- Вот! Вот его... билет.
На этот раз морячка взяла картонку и, оторвав "контроль", засунула корешок в нагрудный карман пальто Митрофаныча:
- Проходите, просим вас! Приятного вечера, - расшаркалась она.
Митрофаныч же вновь засипел и двинулся вперед, направляясь к стойке гардероба.
- Повезло вам, Егор Павлович, - мяукнула монахиня, - предъявитель билета нашелся. Но если хотите, вы тоже можете зайти. Милости прошу.
Но Егор Павлович лишь замотал головой и бегом, насколько ему позволяли старые ноги, покинул гостеприимное фойе.
- Увидимся на похоронах! - хрипло крикнула ему вслед морячка.
"Иди ты к черту!" - мысленно послал её Егор Павлович, сбегая вниз по ступенькам.
***
Они действительно встретились на похоронах. Среди немногочисленных родственников, провожающих гроб, Егор Павлович стоял в первом ряду.
"Эх, Митрофаныч, Митрофаныч, - думал он, глядя на застывшее, раскрашенное гримом, лицо друга, - а ведь с билетом я тебя подставил... "
И в этот миг напротив гроба мелькнула знакомая бескозырка - билетёрша-морячка подняла голову и, встретившись с Егором Павловичем взглядом, показала длинный розовый язык.
- Подпись автора
Тихо, а то вдруг услышит, что, бздян решил получить? 
