За окном порхал первый снег. Люди ему откровенно радовались – давно пора. По правде говоря, это уже второй снег – первый выпал ещё больше месяца назад, но тут же растаял, разочаровав жителей Люттенгофа своей скоротечной смертью. Пётр Ковальчиков писал статью, которая никак не хотела получаться, как будто откровенно издеваясь над ним.
В дверь постучали и почти тут же вошли. Это был поручик Леонидов.
- Ну как, Пётр Семёнович, всё пишете? А на улице, наконец-то, снег! Только гляньте, как дети радуются! И не только дети, должен заметить… - Леонидов глянул на Ковальчикова и осёкся. – Что с Вами, Пётр Семёнович? Опять заказали статью?
- И не просто статью, господин поручик.
- Кто же?
- О, а это, извините, секрет, - громко ответил Ковальчиков, но его палец, будто живя отдельной жизнью от хозяина, указал наверх.
- Что же, ладно, я не обижаюсь, - подыграл старому другу поручик. – Я вижу, у Вас не пишется. Так что же не получается?
- С сегодняшнего дня, господин Леонидов, запрещается брать мзду… - как-то равнодушно ответил журналист, будто ничего важного не произошло.
- Как? Совсем? – изумился офицер. – Или, может, хоть несколько раз в день…
- Нет, поручик. Нельзя. Закон вышел. О том и статья. Должна быть.
- Хм. Хм, - морщил лоб служивый. – Если нельзя брать и давать мзду, то так и пишите, - его рука потянулась в кошель, - и как можно красочней.
Глаза журналиста при виде золота загорелись. Ещё с университетской скамьи он, как и все в этом мире, выяснил, что без этого никак: не будешь давать мзду – ничего не добьёшься в жизни. Потом, отучившись и заручившись поддержкой влиятельных людей, понял он и второе правило выживания: не будешь брать мзду – не сможешь существовать просто физически. А тут вышел этот закон, о котором как раз и должен всем доложить Пётр Ковальчиков через свою статью. Золотой уже давно грелся за поясом, а идея, поданная вместе с ним, зарождалась в голове журналиста.
- Что же, господин поручик, это можно. Сказали – сделаем.
- Но надо выяснить один вопрос, - продолжил Леонидов, рука которого снова потянулась к кошелю. – Это ведь касается всех классов общества? Включая и солдат, например?
Блеск золота быстро исчез со стола.
- Да, господин поручик. Это касается и солдат, и офицеров.
- Замечательно! – вырвалось у того. – То есть, я хотел сказать, спасибо за пояснение, Пётр Семёнович. Очень рад был с Вами поболтать. Желаю удачи.
- И Вам здоровья, господин поручик, - говорил по привычке Ковальчиков, уже с головой погрузившись в свою статью.
На следующий день, встав и умывшись, довольный вчерашней статьёй Пётр Ковальчиков вышел к местной торговке хлебом.
- Здравствуйте, Феодосья Терентьевна. Как здоровье, как продаётся товар? – задавал он стандартные вопросы. – Мне бы калача купить, - сказал журналист и подал ей серебряный.
- Здравствуйте, Пётр Семёнович. А товар очень хорошо продаётся. Даже слишком. Как закон вчера приняли, так калачей на всех и не хватает.
«Как же это связано?» - хотел спросить Ковальчиков у давней знакомой, но заметил всем известное движение продавщицы, как будто у неё сразу два пальца зачесалось. Достал он тогда второй серебряный, но Феодосья Терентьевна лишь помотала головой, а пальцы её зачесались с удвоенной скоростью. Журналист тогда спрятал серебряные и достал золотой. Женщина сразу заулыбалась и, быстро спрятав презренный металл, подала покупателю калач.
По улице тем временем шла толпа. Оттуда скандировали какие-то лозунги, которые трудно было разобрать из-за всеобщего галдежа. Профессиональный интерес Ковальчикова проснулся, и он, жуя калач, пошёл вслед за разозлёнными людьми. Как и следовало ожидать, разгневанная толпа в итоге пришла к воротам Серого дворца.
- Дайте сюда этого министра!
- Разве можно такие законы издавать?
- Проучить надо такого недоучку!
С той стороны решётчатых ворот к ним подошёл поручик Леонидов.
- Господа! Господа, - люди постепенно стали замолкать, слушая человека, приближённого к министру. – Я так понимаю, вы недовольны новым законом, принятым вчера нашим глубокоуважаемым министром внутренних дел, - при этих словах рука поручика потянулась к кошелю. Единый взгляд всей толпы сопровождал её. – Ну а вы подумали о том, что не так уж это и плохо? Мздоимство теперь будет пресекаться на корню, - рука служивого раздавала монеты протестующим, - а значит, мир наш станет лучше, - закончил свою мысль тот.
- Что же, возможно, так оно и есть, - вдруг подал голос один из бывших недовольных.
- Да, пожалуй, мы слегка погорячились, - добавил другой.
- Ну, не знаю, - замешкался ещё один, но между воротами что-то блеснуло, и он добавил: - Хотя, посмотрим, может, наш министр и прав. Всё-таки – глубокоуважаемый! – и поднял палец вверх.
- Подпись автора
