На углу двух узких улочек Римини сидел пожилой оборванец и немелодично горланил одну и ту же песню, аккомпанируя себе гармошкой.

- Ах заче-е-е-ем я на свет появился?
- Ах зачем меня ма-ать родила?!

Он заканчивал куплет, а потом начинал его же с самого начала. Прохожие морщились и проходили мимо. День полз к полудню, но в миске музыкального нищего не было ни одного чентезимо.

- Синьоры! - возмутился оборванец, внезапно прервав пение. - Если так и дальше пойдет, я же сдохну с голода! И это будет на вашей совести.
- Возможен-но, они этого и ждут. Что есть одна человь-еческая жизень, когда рь-ечь идет о любимен-ных нервах?

Нищий обернулся на голос. Невысокая девушка в черной накидке, прислонившись плечом к стене дома насмешливо разглядывала его и жевала персик. Желтый сок персика тек по пальцам черной перчатки и капал в дорожную пыль. Оборванец сглотнул набежавшую слюну, представив сладкую сочную мякоть во рту, а потом и в желудке. Но лучше было бы съесть цыпленка. О! Мясо! Он не ел его с нового года.

- Синьора подаст бедному музыканту? - жалобно попросил он.   
Наглая девчонка округлила глаза и покрутила головой:
- Но! Если тебь-е подать динеро*(деньги. исп.) , - продолжила она на ломанном итальянском, - ты так и продолжить терзать слух несчастен-ных добрен-ных хомбрас*(людей). А так ты мочь скончаться и теб-ья даже может похоронить на городском кладбищь-е.

- Вы очень жестоки, - прошептал нищий и отвернулся.

Но девчонка, отшвырнув остатки персика на дорогу, прошла вперед и стала прямо перед ним.

- Ты мешаешь, - зашипел нищий, - проваливай, бестия, пока я не оттаскал тебя за космы!
- Ой-ля! - фыркнула девица. - Я кое-что придумать! Сиди здесь, никуда не уходить, я скоро.

Оборванец закрыл глаза и растянул меха гармошки, извлекая противный громкий писк:
- Ах зачем я на свет появи-и-и-ился! - заорал он изо-всех сил и открыл глаза.

Девчонки не было. Нищий, не прерывая пения,  удивленно огляделся по сторонам, но черной фигуры не маячило нигде. Но не успел он обрадоваться, как девчонка появилась, свалившись откуда-то сверху. Приземлившись на ноги, она продемонстрировала гитару, крепко держа её за гриф:
- Мой учить-ель показать, как играть, в свой последен-ный день, - выпалила девчонка. - Но я все запомнить!

Она встала у дома напротив и перекинула ремень через голову.

- Ах зачем меня ма-а-а-а-ать родила?! - громко завопил нищий, налегая на гармонь.

Бр-р-рям! Бр-р-рям! Бр-р-рям!
Три гитарных аккорда, сыгранных так резко и громко, раскололи нытье оборванца, заставили на мгновение замереть случайных прохожих, вынудили подойти к окнам жильцов ближайших домов. Все замерло, боясь продолжения. Но музыка изменилась, перестала быть такой пронзительной. Она текла плавно и негромко, гипнотизируя и заставляя вслушиваться. Девчонка сосредоточенно глядела на струны, как вдруг, зыркнув исподлобья по сторонам, начала читать речитатив:

Когда моя жизнь была картиной,
В ней не было место краскам и кистям.
Лишь острые ножи, которые резали холст   
Полоска за полоской...

У-у-у-у... День за днём,
Резали полотно моей жизни,
Пока оно не закончилось.

Когда моя жизнь была рассказом,
Она имела смысл и мог выйти сильный финал.
Но в ней не было места перу и чернилам.
Безликие ластики стирали букву за буквой.

У-у-у-у... День за днём,
Сокращали слова моей жизни,
Пока они не закончились.

Сейчас моя жизнь - эта музыка.
В ней семь нот, сколько струн на гитаре.
Но их никто не слышит,
Вокруг глухие черствые души.

У-у-у-у... День за днём,
Слушают только себя,
И так до самой смерти... Которая не за горами.

Но я все равно играю,
Потому что это моя жизнь!

Песня стихла так же неожиданно, как и началась.  Слушавшие прохожие так и остались стоять, погруженные в себя. Вдруг звякнули монеты, к ногам девчонки упал туго набитый кошель. Она подняла голову, на балконе дома напротив стоял вельможа в бархатной мантии:
- Заказ отменяется! - крикнул он. - Это плата за труды и наши души, которые теперь еще не скоро обретут покой.

Девчонка подобрала деньги и слегка поклонилась:
- Не сомневай-ться, синьор, ваш оборванец быстро обменять душевен-ный трепет на истерзан-ный нервы, - она обернулась к нищему:
- Играй и радуйся, - велела она, - сегодня тебь-я не похоронят на городском кладбищь-е!

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.