"Сказка - ложь, да в ней намек..."

Мотор новенькой "Шкоды" тихо урчал, медленно поглощая недавно залитый бензин.
Бросив на бардачок недогрызенный бублик, Рада свернула с главной дороги и покатила в сторону дачных домов.
Город остался где-то позади, постепенно бледнея на фоне ярко-голубого неба. Рекламные щиты стали пропадать, сменяясь широкими полями и ветряками, торчащими из земли и похожими на спички.
Разноцветные домики по обеим сторонам дороги то появлялись, то пропадали, уступая место лесу. Через час асфальт стал бугристым и зияющим разноразмерными ямами, и Раде пришлось снизить скорость и активно рулить, объезжая "открытые рты" давно не ремонтируемой дороги.
Наконец, за елками показались развалины церкви.
- Вот и указатель.
"Шкода" съехала вниз, скрипя резиной по песку.
Широкая просека бежала вглубь леса, оставляя позади покосившуюся колокольню и пару ветхих​ изб.
Рада знала, что никаких деревень больше не будет. Этот путь она помнила наизусть и, видя его во сне, понимала, что должна найти время и приехать: такова была договоренность.
Спустя время просека стала сужаться, оставляя совсем немного места для проезда. На пути появлялись мелкие кусты, норовившие то щелкнуть ветками по дну машины, то нагло залезть в приоткрытое окно.
- Ну-ну, потише там, - Рада высунула руку и дотронулась до зеленых листьев.
Какой-то зверь выскочил под колеса и, совершив невероятный прыжок, скрылся за необъятными елками. Успев рассмотреть только​​ пушистый хвост, девушка от неожиданности ударила по тормозам, чуть не врезавшись в огромный поваленный пень.
"Всего год прошел, а как-будто вечность."
Полностью опустив стекло, Рада отстегнула ремень и выглянула в окно.
- Это я, Рада. Дайте проехать.
На секунду лес словно замер, а потом, зашевелившись, разразился тысячами голосов и звуков. Все скрипело, хрустело и вздымалось, качая машину из стороны в сторону.
Девушка молча сидела внутри, сжимая руль обеими руками.
Все закончилось так же быстро, как и началось: кусты переползли с просеки на обочину, дорога выровнялась, а склонившиеся деревья выпрямились, едва слышно шелестя листвой. Один-единственный пень так и лежал на пути, не давая проехать. Рада хотела было открыть дверь машины и поторопить его, как вдруг из неоткуда появился серо-бурый волк. Он посмотрел на девушку и, сверкнув желтыми глазами, глухо зарычал и толкнул пень лапой. Тот резво вскочил и побежал вперед, сыпя на ходу остатками земли, прилипшей к корням.
Раду, наконец, пропустили.
Проехав по зеленому водовороту, "Шкода" встала как вкопанная, и Рада поняла, что путь окончен. Выключив двигатель, девушка вышла из машины и пошла к избушке на длинных ногах-сваях.

***

- ...Умойся да поешь сразу, чтобы тебя приняли. От человечьего духа вся жить местная отвыкла.
Баба Яга поставила перед Радой таз с водой и положила полотенце с вышитым полусолнцем.
- А я ведь сны посыла-ал, и не раз, - иссиня-черный кот прыгнул на лавку рядом с Радой, пока та вытирала лицо и руки. - А ты все никак не едешь! А у нас тут...
Баба Яга сверкнула глазами, и кот затих, прижав уши.
- Кушай, дитятко, да никого не слушай.
Яга пригладила длинные вьющиеся волосы Рады своей узловатой рукой.
Девушка знала, что с бабулей бесполезно спорить, пока не поешь. Этот "ритуал" она соблюдала неукоснительно.
- Меня на въезде пень не хотел пропускать, - отодвинув пустую тарелку, Рада склонилась к коту и аккуратно почасала его за ухом. - Раньше такого не было.
- Раньше ты у меня чаще бывала. - Яга погрозила пальцем. - Смотри, забудет тебя лес!
- Бабуль, у меня в городе работы - выше крыши! - Рада махнула рукой у себя над головой. -​ Сейчас покупателей прибавилось, все теперь товары онлайн заказывают. Мне начальник базу выделил, это не шутки!
Баба Яга и кот переглянулись.
- Тю! Базы-вазы какие-то! Эта твоя работа невзаправдашняя. Вот то ли дело тут...
Девушка нахмурилась и закачала головой.
- Говорили уже об этом. Ну нет у меня ни способностей, ни умений. Я в вашем мире - как 'мартинсы' на балу.
- А это, мур-р, как? - кот Баюн свесил длинный хвост с лавки.
- Не к месту, значит.
За дверью послышались тяжелые шаги. Кто-то долго двигал кадки, гремел ступой и, кажется, даже выбивал половики, развешанные на периллах.
- Если Серый лупит их метлой Яги, то все, жди беды! - зашептал кот, тыча лапой в окно.
- Это кто такой? - Рада вытянула шею, но ромбики из слюды затуманивали обзор.
- Помощник мой, аль забыла? - голос бабы Яги раздался из-за печи. - Я его, правда, частенько по делам разным отправляла, может, вы и не виделись давно.
- Ты ж в детстве игралась с ним вот тут, в палисадничке. - Баюн пригладил лапой усы.
Рада напрягла память, вспомнив только маленького щенка, который когда-то таскал ее за кофту и грыз туфли.
- А-а, собачка, что ли?..
Кот прыснул со смеху, а дверь заскрипела, пропуская в избушку рослую мужскую фигуру.
Поставив​ два ведра с водой, Серый распрямился и посмотрел сначала на хихикающего кота, а потом на пунцовую Раду.
- П-привет, - девушка заерзала на лавке, сложив, наконец, в голове "один плюс один". - А вот и я.
Серый улыбнулся одини губами, прищурившись и склонив голову на бок.
- Я узнал тебя еще в лесу. Кусты колесами примяла, всех лесавок распугала. Они теперь машину твою облепили, изучают. Это же для них чудо-чудное.
- Чего-о! Она же только с конвеера!.. - вскочив с лавки, Рада протиснулась между столом и хохочущим Баюном и, обогнув на почетном расстоянии волка, выскочила на улицу.
Баба Яга устало присела у окна и, стянув с шеи платок, вытерла им лицо.
- Подите, за внучкой присмотрите. Тяжко что-то стало. Ей - ни слова. Узнаю - обращу чурками ольховыми.

***

Что за болезнь такая? - Рада пару раз махнула еловой веткой, отгоняя от "Шкоды" приставучих зеленых лесавок. - Я бы ей из города лекарство привезла, если бы знала.
Баюн замахал лапами.
- Какое там!.. Яга нам строго-настрого запретила тебе о ее хвори расссказывать, я, считай, собой жертвую! Но если с ней что случится - никакого равновесия между миром живых и мертвых в помине не будет! Лесная нечисть взбунтуется, расползется повсюду. А лекарствами вашими и Бессмертного уморить можно.
- Так, - Рада нахмурила лоб. - Что делать-то нужно?
- Живая вода поможет, - кот заерзал на водительском сиденье, увидев, что Серый хищной поступью направляется к машине, и шепотом затарахтел:
- Сама Яга не сможет ее набрать, она на перепутье испокон веков живет; нам одним нельзя попасть к источнику, мы ж эти, проводники: только с человеком. А где его, мур-р, взять? Царевичи перевелись давно, а тут про тебя вспомнили, вот так везенье, а! Всего-то - в печку прыгнуть, болотце проскочить, водички набрать да бабусе дать выпить. Пустячок! Зато Яга наша духом воспрянет тут же! Тебе - бабушку, а нам - мур-р, то есть, мир в нашем мире...
Положив крепкую руку на крышу "Шкоды", волк нагнулся к окошку.
- Разговорами смущаешь?
- Без нее - никак! - зашипел кот. - Сам же говорил!
- Яга не позволит.
- А мы в обход!..
- Мы?..
- Ну...вы. Мне, как коту, дома положено быть, да Ягу отвлекать.
Рада прокашлялась, и Серый с Баюном, наконец, замолкли.
- Я согласна. Только...что там с печью?

***

Улучив момент, когда баба Яга вышла из избушки, Серый с Радой быстро заскочили внутрь, оставив Баюна караулить у двери.
Оттащив тяжелую заслонку, волк взял за руку Раду.
- Времени мало. Держи меня крепко, по сторонам не глазей. Идти будем шаг в шаг. Пока не скажу - ничего не трогай, перьев не поднимай, яблок не рви.
- Молодильных? - Рада усмехнулась, но увидев желтеющие глаза Серого, тут же закивала.
- Сказок начиталась? Похоже, конечно, но не так весело. Готова?
Волк пролез в огромный черный проем печи, утягивая за собой Раду. Повеяло жутким холодом, потом все закрутилось и девушка чуть было не отпустила руку Серого, но его цепкие пальцы до хруста сжали ее ладонь.
Дул такой сильный ветер, что Рада зажмурилась, пытаясь нормально дышать, но получались только всхлипывания и хватания воздуха ртом.
- Да все уже.
Они стояли на полянке, окруженной тонкой порослью осин. Серый еле сдерживал улыбку, смотря как Рада изображает рыбу на суше.
- Вот это обдув! - девушка разлепила глаза и пригладила волосы.
- Пойдем. Здесь время течет иначе, но Яга заметит твое отсутствие, будет Баюна за шкирку трясти, пока все не узнает. Поэтому, чем ты быстрее вернешься, тем меньше достанется коту.
- Я? А ты?..
Но Серый уже шел вниз, пробираясь между кустами.
- Шаг в шаг, запомнила?
- Да запомнила! - Рада сделала недовольную гримассу и побежала за волком.
Тропа была узкая и вертлявая, но Серый ни разу с нее не сошел. Раде приходилось идти гуськом, часто перебирая ногами и спотыкаясь.
- Что это за путь такой? - она в очередной раз оступилась и уткнулась головой в спину Серого.
- Единственная возможность пройти незамеченными, - волк перелез через корягу и, повернувшись, помог Раде. - Мы в Темном мире, где совсем не рады живым гостям. Но, пока ты на тропе, тебя никто не тронет.
Они шли и шли, пока Раде не стало казаться, что тропа водит их кругами. Навалилась тоска и усталость, и девушка стала отставать, поглядывая на красивые яблони, откуда-то взявшиеся посреди леса. Даже с тропы Рада чувствовала сладкий запах яблок: они блестели наливными боками, звеня от каждого дуновения ветерка.
- Смотри лучше под ноги, и все пройдет.
Голос Серого вывел Раду из оцепенения. Она вздрогнула и уставилась на волка, будто впервые его видит.
- Очень маняще, знаю. Но с этого все начинается.​ Сначала сходишь с тропы, затем рвешь яблоки... А серый волк потом носится по чаще и ищет пропавшую душу, чтобы вытащить ее из Нави в Явь.
- А-а...
- А если еще и откусить от такого яблочка, то тут даже я не сумею помочь.
Рада потрясла головой, сбрасывая с себя дурман.
Яблони с грустью закачали ветвями и тихо растворились в воздухе, а на их месте вылезли кочки, окруженные болотной травой.
- Здесь лучше не шуметь, - голос Серого стал тише.
Рада вспомнила истории про болотников и водяных и, поежившись, инстинктивно взялась за рукав волчьей рубахи. Тот хмыкнул, но руку не убрал.
Тропа перестала вилять и даже стала как-будто шире. Успокоившись, девушка отстала на пару шагов и стала рассматривать сине-зеленые пузыри, вылезающие из ряски, и мясистых пучеглазых жаб, сидевших на грязных камнях. Одна из них начала раздувать шею и громко квакать, и Рада, цикнув на нее, вытянула ногу и пнула торчащую у тропы поганку. Та пролетела вперед и плюхнулась в воду перед с жабой.
- Эх, недоле...
Рада не успела договорить. Воздух вокруг стал тяжелым, как кисель, а с картинки вокруг будто содрали слой: вместо деревьев качались и стонали жуткие существа, в траве что-то копошилось и прыгало, а тропа растворилась, оставив только выжженный след.
Секунда, вторая... Серый обернулся зверем и бросился назад, пытаясь поймать Раду, но опоздал: из болота вынырнули грязевые лапы и, молниеносно схватив девушку за ноги, потащили ее в воду.
Волк тянул Раду за кофту, рыча и пятясь назад, а болотник ощерил бездонный рот и, надрывисто крича "Моя! Моя!..", пытался перетянуть ее к себе, оставляя на джинсах и ботинках следы глины и ила.
Волк оказался сильнее. Скользкие лапы болотника отпустили ноги девушки, и Рада с Серым откатились всторону, пролетев то, что осталось от тропы и упав в другую топь.
- Вставай!.. - волк носом вытолкнул девушку из заболоченной ямы. - На сушу...
Вода запузырилась, и в волчью шерсть вгрызлись несколько зубастых ртов. Упав на колени, Рада обхватила волка и помогла ему выкарабкаться из зловонной жижи, с омерзением срывая прицепившихся уродливых созданий.
Подгоняя Раду, Серый на ходу отряхивался и щелкал клыками, стягивая остатки ряски.
Рада неслась вперед, боясь оглянуться: сзади слышались возня, хруст веток и шлепанье ног по воде. Когда впереди замаячила развилка, девушка на мгновение растерялась, но Серый обхватил ее за плечи и повернул налево, к каменной насыпи.
- Зачем...в волка?.. - Рада карабкалась вверх, пытаясь хоть немного отдышаться.
- Человеком не вытащил бы...тебя из болота.
Серый выдохнул и, покачав головой, почти прорычал:
- Говорил ведь, не сходи с тропы! Теперь мы как на ладони. Вся нечисть за нами ползет, успеть бы до источника...
Поднявшись на каменистый холм, Рада увидела скалу, из которой била струйкой искрящаяся вода, а вокруг, почему-то, все было черное, как смола.
- Это и есть Живая вода? - девушка с опаской подошла к краю берега и посмотрела вниз. - Тут мелко или глубоко? Из-за черноты непонятно...
- Стой! - Серый схватил Раду за локоть. - Тебе нельзя прикасаться.
- Это почему?
- Хоть в этот раз послушай!
Рада озиралась по сторонам, смотря то на надвигающиеся стволы деревьев, то на журчащий родник.
- Так что делать-то?!..
- Я сам.
В голосе Серого будто что-то сломалось.
- Что бы ни произошло - заберешь у меня воду, - волк метнул взгляд на выползающую отовсюду нечисть и достал из-за пазухи глиняную свистульку. - Потом сразу подуешь, прилетят гуси. Без них не выберешься отсюда. Просто стой, жди их, все само пройдет. Но воду не отдавай.
Серый резко шагнул вниз, оказавшись по колено в ледяной черной воде, а у Рады отчего-то стало так тяжко на душе, что захотелось зареветь.
Пройдя темную полосу, волк достал флягу и стал набирать прозрачную искрящуюся воду. Будто оглохнув, Рада истуканом стояла и только смотрела, как Серый закручивает крышку на фляге, а потом бережно и насухо вытирает ее об рубаху.
Вернувшись на берег, волк протянул воду Раде.
- Ну! Держи же!..
Девушка одной рукой взяла бутыль, а другой все так же сжимала маленькую свистульку.
Деревья сужали круг, обступая берег у источника.
- Не стой, свисти! - глаза Серого стали темнее грозового неба. - Кто гусей позвал, к тому и летят. Как выберешься - поблагодари их, они тебя уже не забудут...
Тонкий, еле слышный свист разорвал густой воздух, на мгновение остановив чудищ. Рада убрала свистульку от губ, боясь смотреть на волка.
- Дурацкая сказка какая-то...
Серый рывком притянул Раду к себе и, горячо поцеловав ее сжатые пальцы, так же резко отступил назад.
От его дикой улыбки у девушки пробежал мороз по спине: Рада ошарашено смотрела на Серого, чувствуя, как горит рука, и как боль предательски ломает изнутри ребра.
Глаза Серого стали желтыми, а лицо начало быстро меняться с человеческого на волчью морду. Какая-то секунда - и перед ней стоял большой серо-бурый волк. Крутанувшись на месте, он прыгнул в сжимающееся кольцо оживших стволов и пропал, будто его и не было.
А потом начался ужас.
Все вокруг навалилось комом, свистело, шипело, орало и трясло землю под ногами.
Вцепившись стальной хваткой в бутыль, Рада подняла ее высоко вверх, ощущая подступившие слезы.
Ее качали, хватали за ноги, звали по имени, грозились и стонали.​ Рада ощущала запах ряски, рыбы и болотной гнили, чувствовала удары веток и прикосновение лап и когтей, но, зажмурившись и стиснув зубы, неподвижно стояла, держа то, ради чего пришла.
Белая вспышка ослепила всех вокруг, и Рада, наконец, услышала гоготание и шум крыльев.

***

Кот Баюн с тоской в глазах смотрел на пироги с морошкой и сметану в крынке. Заметив это, Рада взяла один пирожок и, обмокнув его в сметану, протянула под столом коту. Тот, сделав вид, что безмерно страдает, залез под скатерть и​ заурчал, стараясь бесшумно жевать.
Баба Яга лютовала, гремя кастрюлями и горшками и топая костяной ногой.
- Без моего ведома - да к источнику! Провели старую!..
Кот Баюн зарылся поглубже, натянув скатерть так, что Раде пришлось ловить свою тарелку.
- Бабуль, я уже говорила ведь: мы тебе помочь хотели. Без тебя и лес - не лес...
- Мы? Дык все, пропал твой друг хвостатый! И ты бы пропала, если бы не гуси-лебеди! Я как узнала - чуть разума не лишилась! У меня что, внучек сто штук?! Одна-единственная, а вон какая дурище уродилась! А Серому - бегать по Тьме теперь, да в волчьем обличии. Носить шкуру - не сносить. Всех провел. Всех. Правда, и себя не пожалел.
Баба Яга со скрипом села на лавку, а Рада увидела, что та с тоской смотрит в окно.
- Отплатил мне, волчишко. Я ведь его давным-давно пригрела, уберегла от дурного, а он, вот, меня сберег, не дал силушку потерять. Знал ведь, что перед Живой водой - Мертвая течет, и все равно полез. Тебя, глупую, вытащил из болота...
У Рады защипало в носу. Она спрятала под стол дрожащие руки и тут же почувствовала, как кот затерся сметанной мордой о ее ладонь.
- И...что же, все?.. Ничего нельзя сделать? А как же сапоги железные носить, в тридесятое царство идти...
Баба Яга пристально посмотрела на покрасневшую внучку.
- Сказочница нашлась, гляньте на нее!..
В избушке стало тихо, и только с улицы доносилось щебетание птиц и голос ветра, запутавшегося в кронах сосен.
Затянувшееся молчание нарушил кот:
- Мяу-у! Да скажи уже, что поможешь. Жилы тянешь то-олько...
- У-у, я тебе! - баба Яга задрала скатерть и потрясла кулаком. - Подстрекатель! Свисток мой ты уволок, негодяй! Больше некому!
Потом, отдышавшись и поправив платок, она склонилась к Раде:
- Чего уж... Живой водой вдохновилась, мысля у меня есть одна. Посижу да подумаю, как Серому личину вернуть, да из мира темного вытащить. Ты же, небось, теперь и не посмотришь ни на кого. Хоть и не королевич, а вона какой статный вымахал! Так что, бабушку слушай, а сама кушай.
- Да какое есть, ничего не лезет...
Рада хотела встать, но костлявая нога топнула из-под длинной цветастой юбки.
- Чай помудрее тебя! Как скажу, так и делать нужно. И чтоб духу твоего у печи больше не было, а то и впрямь только он и останется. Один раз залезла - еле вытащили. Баюн, а ну, давай-ка!..
Кот сладко замурчал, а Рада вдруг ощутила страшную усталось. Запихнув в рот кусок пирога, она в полудреме дожевала его и, не помня, как дошла до постели, упала в мягкие подушки.
- Ба...
- Ну что еще? - Яга всплеснула руками.
- Ну ведь Иваны Царевичи...ты же их сама раньше на лопаты сажала...и ничего...
- То я сама. Считай, за руку держала, чтоб дух человечий стереть. Обрядом называлось такое. А вот ты сгинула бы, если б не волк да гуси... Не возвращаются оттудова люди, поняла?
- Ага... - зевая, Рада хотела было поднять голову и спросить о чем-то важном, но мягкая лапа кота Баюна коснулась макушки девушки, и она тут же заснула.
Яга прошаркала к кровати и накрыла Раду пуховым одеялом.
- Пусть выспится, как следует. И раны ее заговори, а то все руки-ноги нежить подрала.
Баба Яга склонилась над внучкой.
- Дитятко доброе. На радость мне. Как думаешь, - обратилась она к Баюну, - останется али нет?
- Там база у нее какая-то, а тут - сказка.
Кот шмыгнул черным носом, бросив печальный взгляд на накрытый стол.
Баба Яга махнула рукой.
- Да садись уж, позволяю!..

ИСТОЧНИК ВДОХНОВЕНИЯ

     «Метелица», уникальный бар-кабаре на перекрестке миров, была как всегда полна народу. Представители всех возможных рас, сторон и конфессий общались, веселились, знакомились, выпивали, ссорились, целовались, соблазняли, дрались. В общем и целом, занимались самыми стандартными вещами, типичными для подобного места. В центре зала располагалась круглая сцена, на которой подсвеченные красным светом софитов,  очень откровенно одетые актрисы кабаре, восседая на подвешенных к потолку обручах, выводили звонкими голосами:
           
             Крутятся лавка, трактир и базар,
             Крутится вихрем весенний угар.
             Крутится, крутится, крутится шар,
             Душу кидает, то в холод, то в жар.

     Им томно вторили не видимые глазу скрипки. Плотный табачный дым, этот неотъемлемый атрибут «Метелицы», казалось вился в такт мелодии, скручиваясь в причудливые образы. Звенели бокалы. Прекрасно вышколенные официанты виртуозно лавировали между многочисленными гостями, обеспечивая непрерывные поставки  разнообразнейшего алкоголя из недр гротескного бара. А заправлял баром неизменный сотрудник - здоровенный черный кот с пышными гусарскими усами. Грудь его украшала классическая ярко-красная бабочка.
             
            Где эта улица, где этот дом,
            Где эта барышня, что я влюблен…

           Конкретно сейчас внимание Кота полностью занимал посетитель, устроившийся в дальнем неприметном углу. Остроухий, козлоногий Пак-весельчак из Волшебной страны  явно пребывал в несвойственном ему смурном настроении и вот уже добрую неделю не выходил из запоя, наращивая долги. Перед ним теперь всегда громоздились батареи пустых бутылок, а на любые расспросы некогда задорный лесной дух отвечал бранью и вполне мог запустить в сердобольного знакомца подвернувшимся под руку пустым сосудом. И хоть проделки Пака никогда не отличались добротой и человеколюбием, а временами, как в некую памятную летнюю ночь, могли закончиться форменной катастрофой, видеть его в таком состоянии было более чем странно.
             - Кх, кхм. Томатный сок с водкой пожалуйста!
           Кот инстинктивно обернулся, запоздало тревожно подумав, что этот властный голос кажется ему знакомым. Шерсть на загривке, как всегда более чувствительная к неприятностям, первая потянулась к потолку. Чуть позже из широкой кошачьей пасти вырвалось испуганное «ой», а старательно натираемый лапой олд-фешн звучно упал на пол, разлетевшись многочисленными осколками.
       - Лорд Азазель, какими судьбами? - Кот, овладев собой, как мог обаятельно улыбнулся фривольно раскинувшемуся на барном стуле рыжеволосому коренастому крепышу в полосатом старомодном костюме-тройке. Тот, сверкнув бельмом и торчащим изо рта клыком, ответил жуткой кривой улыбкой.
            - Для тебя, старый друг Бегемот, я просто Лорд.
    Просто Лорд, как же. Кот неспешно смешивал ингредиенты «Кровавой Мэри», лихорадочно соображая какая нелегкая могла занести демона такой… специализации в его мирный бар. Никогда. Ни разу не было такого, чтобы Азазеля видели праздно выпивающим коктейль за столиком, наслаждающегося красивой музыкой и шумом прибоя. Нет, теоретически такое конечно же могло быть. Если действие происходило на фоне пылающего города или в преддверии массовой казни. Во всех же остальных случаях его присутствие означало строго деловой визит беспощадного функционера с практически не ограниченными полномочиями.
        - Давно я не бывал в подобных местах. - голос у Азазеля был вкрадчивый, неспешный. Будто комья земли стучали по крышке гроба. Он в один присест осушил бокал, громко всосав через трубочку остатки. - Не слышал ли ты новости про Волшебную страну, друг Бегемот?
       - У нас редко бывают гости из Волшебной Страны…Лорд. - Кот не понимал пока, чем вызван интерес, но, как опытный темный, точно знал, что на допросах нужно болтать поменьше и по возможности выглядеть как можно большим идиотом. - Пак весельчак вот давно не уходит. Но от него добиться новостей чуть сложнее, чем свежего молока от вороны.
      Как раз на этих словах старина Пак пребывая в полнейшем беспамятстве громко пустил ветры и грохнулся на пол со стула. Пустые бутылки, будто перепуганная свита разбежались от него в разные стороны.
       - Мда, видимо просвещать тебя придется все-таки мне. - задумчиво прошелестел Азазель. Какой-то ярко разодетый господин уселся на соседний барный стул, но поймав недоуменный взгляд демона, поспешил ретироваться прочь. - Кукурузное Зернышко, младший сын герцога Порхающего Лепестка, вдруг ни с того, ни с сего поднял мятеж и превратил мирную, не знающую тревог Волшебную Страну в кровавую арену революции. Король Оберон и королева Титания в бегах. Их сторонники скрываются либо жестоко казнены. Армии наемников, приглашенные Кукурузным Зернышком из других миров терроризируют и грабят окрестности. Старина Пак, кстати, неспроста погрустнел. Говорят, при дворе нового правителя он подвергся некой изощренной шутке, которая сильно повлияла на его игривое отношение к жизни.
        - Да уж, дела… - присвистнул Кот. Одна неприятная догадка суетливой бабочкой билась о стенки черепа, вот-вот норовя вылететь и явить миру свои яркие крылышки. - А этот эльф… Какое-то там зернышко… Он случайно не такой мелкий, бледный, со светлой клиновидной бороденкой и несвойственной волшебному народу плешью?
          - О, так ты знаком с новым правителем Волшебной Страны Тиранусом Первым?! - всплеснул руками в притворном удивлении Азазель.
             - Кем? А, ну да… Возможно и знаком конечно. Да я ведь очень со многими знаком! Слушай Аз… Лорд. Разве вся эта ситуация нам, темным,  не на руку?
            - На руку, на руку! - радостно подтвердил демон и от этого стало еще страшнее. - Много работы. Да вот загвоздка, не может абсолютно безвольный червь, которому было на роду написано быть тенью собственной тени и прожить обычную жизнь, вдруг стать кровавым тираном. Нам ведь запрещено напрямую влиять на волшебный народец. Как вдруг, вопиющее нарушение равновесия! И тут у наших светлых товарищей возник пикантный вопрос: а где же тишайший эльф Кукурузное Зернышко мог почерпнуть вдохновение на такие бесчинства? Мы зашли в тупик, опросили всех чертей и демонов. Многих горячих с пристрастием!
       На словах «с пристрастием» Кот нервно сглотнул. Он прекрасно знал, как умеет допрашивать с пристрастием жуткий демон.
            - И тут до меня доходит весть, - продолжал Азазель, поигрывая трубочкой в пустом бокале. Даже это простое движение у него выходило зловещим. - Что новый правитель объявляет баснословную награду за голову, цитирую: «гнусного, жирного кота из оскверненного кабаре «Метелица»». И тут я подумал. Хм… А не навестить ли мне старого доброго друга Бегемота? Повспоминать былое? Спросить, может он что знает, поможет чем?
        - А теперь дорогие дамы и господа, леди и джентльмены! - глубокий голос упитанного конферансье со сцены магическим образом наполнял зал. - Только сегодня! Только для вас! Смертельный номер!
         - Что ж… - несмело начал Кот под шумные аплодисменты зала. Он всячески избегал прямо смотреть на Азазеля.  - Это случилось так…

***

«Метелица», неопределенное время тому назад

       Кот пребывал в прескверном расположении духа. Его раздражало все: запах алкоголя, крошечные потеки на бокалах, слишком шумные посетители, неуклюжие движения танцовщиц, бабочка. Даже любимая некогда бабочка сводила его с ума! Красный! Почему красный?! Какой пошлый цвет. Аксессуар, как и автомобиль, должен быть черным. Быть в гармонии с черным настроением хозяина.
    Со дня их крайнего вояжа так здорово начавшегося на Патриарших прошло более полувека и ничего, абсолютно никакое событие с тех пор по степени интереса не приблизилось к этому приключению. Только заунывная бесконечная атмосфера чужого праздника. Искусственный свет софитов вместо тусклого света серого петербуржского неба. Барная стойка будто миниатюрная каторга и бесконечная череда изливающих душу неудачников.
         - Я утомлен. Я разбит. Потерян! - вещал тощий паренек уперев в столешницу острые локти и обхватив ладонями лысеющую светлую шевелюру. Острые уши выдавали в нем представителя волшебного народца. Но Кот вынужден был отметить, что перед ним пожалуй самый безобразный эльф, которого ему доводилось встречать за свое долгое существование.
        - Я проклят быть всегда на заднем плане! Да, я богат, мой род почитаем. Но я седьмой сын! А знаете ли Вы, что значит в Волшебной Стране быть рожденным последним?! - от обилия «я» кружилась голова, а диагноз мог бы поставить даже первокурсник кафедры психологии. Кота же больше интересовал заказанный час назад и лишь чуть надпитый бокал вина. Это явно был тот персонаж, который уверен, что купив стакан воды тут же становится уважаемым клиентом. Что ж, были способы исправить ошибочное мнение…
    - Я не стою в первых рядах хора, не состою в свите короля Оберона, не рисую, посредственно пою, не разбираюсь в архитектуре. Мне скучны игры. Я люблю читать сложную литературу и на мой взгляд мог бы дать хорошие советы управления государством, но королю чужды такие заботы. О, я ни в чем не нахожу вдохновения. Нет ничего, ради чего хотелось бы жить, творить. Я незаметен. Я видимо самый несчастный эльф на свете. Забвение, меня ждет лишь забвение и безвестность.
         - Знаешь, возможно тебе просто не достает кругозора? - глаза Кота будто две полные  луны взирали на эльфа из полутьмы барной стойки. - Может стоит выбраться за пределы Волшебной Страны? Есть множество мест, где можно почерпнуть вдохновение и я мог бы показать тебе несколько.
         - Нам вроде как бы не разрешено выходить за пределы…
   - О, мы просто заглянем одним глазком. Никто и заметить не успеет. - луны приблизились ближе, а под ними распустилась острая белоснежная улыбка. - А, возможно, найдем важные ответы.
         - А Вам, зачем Вам это нужно?
        - Я просто не могу смотреть, как ты страдаешь, юный эльф. - все темные мысли Кота будто сконцентрировались, сжались в практически осязаемое желание разыграть шалость. Хоть ненадолго вырваться из клетки повседневности. - А еще как раз сейчас я абсолютно свободен.
      Какое-то время юнец сомневался. Бросал беспокойные взгляды то на Кота, то в сторону выхода, даже сделал несколько торопливых глотков из бокала так, что крупная рубиновая капля прочертив неровную дорожку от края губы  застыла на кончике подбородка.
          - Я согласен!
     Блеснули глаза. Установилась прочная связь. Поднялся невидимый занавес. Кот приоткрыл неприметную дверь, жестом приглашая эльфа следовать за собой.
    Светлая комната в которой они оказались не могла быть ни чем иным, кроме  как мастерской художника. Нестройные ряды разных размеров холстов и мольбертов заполняли практически все помещение. Краски были повсюду: неровными мазками на стенах, местами впитались в старый дощатый пол, стояли в банках, покрывали бледные руки и лицо художника. Сам хозяин мастерской безучастно расположился на единственном целом стуле. Это был мужчина средних лет, весьма потрепанного вида. Его белоснежная сорочка была порвана, рыжие волосы взъерошены, под глазом синел свежий кровоподтек. Маэстро периодически прикладывался к полупустой бутылке виски и ясными синими глазами будто бы глядел сквозь объявившихся из ниоткуда гостей.
       - Мистер О’Хара, что с Вами случилось?! - участливо поинтересовался Кот. Сам он предстал в образе импозантного господина в дорогом синем костюме. Эльф, выглядевший его уменьшенной копией, быстро освоился и стал с интересом рассматривать картины.
          - Пустяки. Мистер Боулз, мой арендодатель, в очередной раз потребовал арендную плату за помещение.- голос у художника был приятный, с легкой хрипотцой.
            - Он избил Вас?
          - Он?! - усмехнулся художник, сделав очередной глоток. - Он добрейший человек. Меня оддубасила его жена.
          - О, первозданная природа! - на лице эльфа проступил благочестивый трепет. Он широко раскрытыми глазами смотрел на небольшую картину у себя в руках. - Сколько Вы хотите за эту работу?!
      - Картина не продается.
      - А за эту? - юноша дрожащей рукой указал на другое полотно.
      - Не продается.
      - Вы даже не смотрите! А эта?!
      - Не продается!
  - Мастер О’Хара славен тем, что никому не продает свои произведения. - решил вмешаться в бессмысленные торги Кот. - Хотя считается одним из лучших творцов своего времени.
  - Но почему?! Вы похожи на бродягу, Вас бьют арендодатели. Ваша мастерская завалена произведениями искусства. Да продав любую из этих работ, Вы сможете купить собственную студию! - не унимался эльф, выписывая длинными руками фигуры.
       -  Вы правда думаете, что меня волнуют деньги?
       - А почему бы и нет?! Тогда слава! Признание! Лучшие места в музеях!
       - «Парус» Матисса почти два месяца провисел на выставке вверх тормашками. - голос художника становился все тише, взгляд блуждал. - Лоуренс, Спенсер, Дикинсон. Даже Ван Гог подвергся подобному издевательству. Вы говорите про славу и признание… Прошу Вас сдерните ткань вон с той картины… Нет, той левее. Это лучшее, что я написал. Я не смогу создать ничего более совершенного. Все остальное лишь попытки, а попытки ничего не стоят. Я хочу, чтобы эта картина висела в моем доме. Ей нечего делать в музее. Деньги. Сколько может стоить совершенство? Вы ничего не знаете. Идите-ка к черту! Не продается…
      Кот уже видел однажды эту работу, но даже он долго не мог отвести взгляд от полотна. Это было настоящее волшебство. Нечто за гранью, будто истинная муза посетила О’Хару и он нашел способ красками заточить ее в белом прямоугольнике мольберта. Картина говорила с ними, звала, будоражила, взрывалась эмоциями. Он взял опешившего эльфа и аккуратно провел к двери мимо спящего художника. «Сумасшедший, невероятно, невероятно», не переставал бормотать юноша.
       Теперь они оказались в бедном городском квартале. Серые обшарпанные здания, мусор,  уродливые граффити на стенах, спертый воздух. Раскаленное солнце, устав прожаривать город скатывалось за горизонт и длинные уродливые тени шаг за шагом отвоевывали территорию.
       - Где мы? И почему в этот раз не поменяли обличья? - поинтересовался эльф, быстро моргая и опасливо озираясь по сторонам. Местность вокруг сильно отличалась от привычных красот Волшебной Страны.
      - Это Рио. Худшая его часть. И в этот раз нас никто не видит.
      - Что мы здесь делаем?
      - Наблюдаем вон за тем мальчуганом.
  Кот указал лапой на огороженный сеткой бетонный прямоугольник. Там перед обшарпанными футбольными воротами упражнялся худой, смуглый, черноволосый паренек лет двенадцати. На нем была старенькая желто-синяя футбольная форма не по размеру, на ногах порванные, перемотанные скотчем кеды. Не более презентабельно выглядел и потрепанный мяч, раз за разом попадающий в «девятку». Возвращаясь на исходную паренек виртуозно финтил, мяч, как заговоренный, подчинялся отточенному мастерству.
            - А он хорош. - уважительно начал эльф. - У него может быть большое будущее.
    - Пацан приходит сюда каждый день, каждую свободную минуту. Он одержимее маньяка. С упорством ледокола он развил невероятную для своего возраста технику. Он мог бы стать великим игроком.
         - Мог бы?
      - Ну, знаешь ли, не всем посчастливилось родиться в аристократическом роду среди красот Волшебной Страны. Людей много, семьи голодают. Всем плевать на одаренного мальчика на окраине многомиллионного города. Чтобы не умереть от голода и помочь семье, он вынужден тяжело работать или вступить в местную банду. Но он хороший мальчик, правильный и уже через пару лет плохое питание, недосып и вредное производство непоправимо подорвут его здоровье. А лежа в больнице, в антисанитарных условиях и мучаясь от жесточайшей лихорадки, он будет до последней секунды сжимать пропитанный потом шарф с размашистой подписью кумира.
    - Какой жестокий мир, - глаза эльфа наполнились слезами. - Какое чудовищное общество. Неужели ничего нельзя сделать?
         - Мы всего лишь бесплотные наблюдатели, юный эльф. Прошу дальше. Осталась еще одна дверь.
       - Но здесь нет никакой…
   - Одна все же есть. - Кот распахнул очередную материализовавшуюся по щелчку створку.
        Новая комната казалось была отделена стеклом и виделась под определенным узким ракурсом. Цветастые обои. Золотисто-багряные шапки деревьев за окном. Худенькая девушка за большим письменным столом.  Жиденькие волосы собраны в небольшой пучок. Пальцы неспешно стучат по клавишам розового ноутбука.
      - В доме живет очень чувствительный эмм… кот. - поспешил объяснить вынужденный плохой обзор Бегемот. - Чтобы не раздражать животину, пришлось забраться в зеркало. Издержки…
       Где-то за пределами видимости раздались осторожные шаги. Высокий мужчина, с  осанкой военного, легкой проседью в коротко стриженных волосах и грустным взглядом аккуратно поставил на стол источающую легкий дымок чашку и нежно приобнял девушку за плечи.
         - Отдохнула бы, Машенька. Я обещал Василию Николаевичу, что прослежу, чтобы ты не перетруждалась.
         - Я чувствую себя хорошо, папочка. - девушка запрокинула голову, сверкнув стеклами очков и  вымученно улыбнулась. Сейчас стало понятно, насколько она юна. - Ты же знаешь, я не могу просто лежать без дела. Чувствую, как умирают секунды. Гораздо занимательнее убивать персонажей в моем новом романе.
    - Мы же договорились, не говорить это слово. Все будет хорошо. - мужчина прикоснулся губами ко лбу дочери. - Составишь мне компанию на прогулке?
         - Конечно. Люблю тебя.
         - И я тебя люблю.
    Отец вышел из комнаты и даже из зеркала можно было почувствовать боль, отразившуюся на его лице. Боль родителя, теряющего своего ребенка.
     - Маша очень одаренная романистка. - как всегда стал пояснять разыгравшееся действо Кот. - В восемнадцать она написала свой первый роман, который мгновенно стал бестселлером. Издательства устроили на юную писательницу настоящую охоту, но она осталась верна старенькому редактору, который всей душой поверил в нее и настоял на  первой печати. Год назад выяснилось, что Машенька смертельно больна. Болезнь прогрессировала слишком стремительно. Врачи развели руками и предложили молиться. Молиться, да уж… Очень редкий случай. Машенька умрет через месяц, не успев дописать три последние главы. Она бегло перескажет их на ухо отцу в последние минуты.
        - Господин Кот, Вы разрываете мне сердце. Уйдем. - эльф не стесняясь ронял слезы и вдруг с удивлением обнаружил себя вновь сидящим за барной стойкой «Метелицы». Запахи и звуки никогда не спящего бара обрушились на него будто ушат холодной воды. - Зачем Вы показали мне все это? Какой главный урок я должен вынести?
       - Урок?! - Кот хищно улыбнулся. Вся его темная, демоническая сущность собралась для финального броска. - Я показал тебе настоящих творцов, фанатично следующих своей цели несмотря ни на что, невзирая ни на какие обстоятельства. Я показал их тебе для того, чтобы на их примере показать, что ты лишь самый обыкновенный мудак. Серая масса, студень. Тебе никогда не добиться ничего большего, чем положение седьмого сына в неизвестной сказке. Смирись с ролью неудачника и неси ее с достоинством. А когда захочешь поныть неизвестному темному в баре, вспомни Машеньку или Мигеля из Рио и  стыдливо закрой сам себе свой слюнявый рот. Понравился урок, эльф?

***

        - Что было дальше? - поставленным голосом следователя поинтересовался Азазель. Он ни разу не перебил, показав себя отличим слушателем.
       - Дальше… Да что бывает в таких случаях. - замялся Кот. - Парень покрылся красными пятнами, вскочил. Начал яриться, кричать. Мол, он еще докажет на что способен. Он заставит мир обратить на него внимание… Ой, всякий обиженный вздор. Про меня там, гадости всякие, угрозы… Ну, откуда я мог знать, что вдохновлю сопляка на государственный переворот и кровавую тиранию?! Шутка ведь…
      - Вмешательство в судьбу с отягчающими. - задумчиво протянул демон. - Отягчающие  в твоем случае это естественно волшебный народец. Плохо, друг Бегемот, очень плохо…
      - Что со мной будет? - на Кота было жалко смотреть. Он будто уменьшился в размерах.
      - Что ж, в Ад ты и так попал. И было за что. Я принял кое-какие меры, которые вернут трон королю Оберону и королеве Титании. - Кот живо представил несколько «мер» благодаря которым эльф Кукурузное Зернышко расстается с троном и его кольнуло не утраченное за века наказаний чувство вины. - Баланс будет восстановлен. Твой срок в «Метелице» продлен, но это скорее всего и все. В этот раз.  Ну, и конечно, ты должен мне услугу. И я ее когда-нибудь потребую, друг Бегемот. До встречи, источник вдохновения!
     Жуткий демон, хрипло смеясь, растворился в толпе, оставив окончательно утратившего настроение Кота наедине с чувством вины и жалостью к себе. Музыканты выбили барабанную дробь. Погас свет. На сцене начиналось новое представление.