Эта история произошла около десяти лет назад, когда я, поддавшись дружескому напору, увлекся охотой. На крупного зверя никогда не ходил, отчего-то сердце щемило, а вот за птицей - с большим удовольствием. Ребята еще надо мной посмеивались, говорили: "ты либо всех бьешь, либо охота - не твое", но я отмахивался, рассуждая, что утки и кулики - хорошая добыча для того, кто знает меру. После удачных вылазок угощал дичью родных и коллег, вялил мясо... Тогда, раньше. А сейчас - даже под страхом смерти не возьму в руки ружья.

Лес, всегда такой приветливый, тихий и ароматный, перестал меня принимать: теперь грибы и ягоды я покупаю на рынке, а от охоты меня полностью отвернуло.
...Был конец августа-начало сентября. Мне как раз удалось выхватить неделю отпуска и я, в предвкушении "диких" выходных, прикатил на дачу. Сезон охоты открылся в предпоследнюю субботу лета, поэтому пропустив неделю, я был рад тому, что особо скучающие охотники умерили свой пыл, а у меня появилась возможность побродить в лесу, не встречая на каждом шагу очередного знакомого.
Начало осени - всегда какое-то волшебство: небо меняет цвет на пронизывающе синий, в воздухе появляются нотки свежести и, одновременно, увядания, даже звуки меняются, становясь более отчетливыми среди примолкающих деревьев и трав. Эдакое начало Сонного Царства, когда еще никто не спит, но все начинают готовиться.
Я прошел вглубь леса, туда, где обычно по сезону начинаются высыпки вальдшнепов. В тех местах есть опушка с влажным лугом, среди трав и кустов которого пестрят оперением цвета охры эти красивые птицы.
Решив для себя, что сделаю несколько заходов за неделю, я расслабился и был готов поднять хотябы одного-двух куликов. В голове отчего-то прокрутилась мысль о том, как красиво вечернее заходящее солнце золотит крылья этих длинноносых трещеточников...
Я точно помнил место прошлогодней своей "стоянки", откуда открывался вид на высыпку. Проходя ольшанник, я уже слышал знакомое щелкание, свист крыльев и неспеша пробирался к нужному оврагу.
К моему удивлению, там было пусто, а весь гомон птичьих голосов шел из соседней топи. Перекинув ремень с ружьем за спину, я терпеливо двинулся дальше, изредка хлюпая сапогами по откуда-то взявшейся жиже: низина была дальше, погода несколько дней держалась сухая, а в лесу будто бы местечково прошел ливень.
Честно говоря, не могу вспомнить, сколько раз я менял место засады. В какой-то момент мне показалось, что птицы летают туда-сюда, но, зная, что такое невозможно, я остановился, глубоко вздохнул, сосчитал до десяти и занял удобное положение среди кустов.
Долго ждать не пришлось: прилетевшие на вечернее кормление вальдшнепы весело затрещали и, расположившись кучками, принялись возиться у подтопленной земли.
Я прицелился и нажал на спусковой кручок. Ружье хлюпнуло и выдало осечку. Опешив, я выждал время "затяжного выстрела", и все-таки полез смотреть, в чем дело. Оказалось, что я каким-то образом продавил донца гильз. Никогда со мной такого не случалось, да и досылку я делал аккуратно...
Чувство внутреннего выгорания настигло внезапно и я, отчего-то, стал нервно скрежетать зубами. Солнце уходило, а на ночную охоту я точно не рассчитывал, хоть и прихватил с собой рюкзак со всем необходимым. Заменив патроны, я какое-то время выжидающе целился, а потом выстрелил. Ружье больно шлепнуло меня в плечо, а потом раздался шум: десятки пестрых крыльев затрепетали, расплескивая позолоченный солнцем воздух.
Я не попал с сорока метров.
Курок болтался, будто бумажный, а по ружью бежала трещина.
Ветер колыхал кроны деревьев, будто бы это были морские волны, а я, сидевший на "дне" со сломанным ружьем, тупо смотрел вверх, на хаотично парящую стаю куликов, похожих на косяк рыб.
Наваждение пропало, послышался все нарастающий шум крыльев. И этот треск... Он уже не казался таким задорным и смешным: Острые длинные клювы щелкали, выстукивая какую-то свою, нервную и прерывистую песню. Маленькие блестящие головы вальдшнепов вертелись из стороны в сторону, будто ища нарушиеля их спокойствия.
"Здесь что-то не так. Какая-то ерунда происходит..." - подумалось мне и, привстав, я попятился назад, изредка поглядывая на переливчатое оранжево-бурое облако из птиц.
Ружье было сломано.
Как это произошло мне даже не хотелось думать. Какая-то тревога вперемешку с чувством легкости, боль в плече и гудящая голова, а еще ощущение, что несколько десятков маленьких блестящих глаз смотрят мне в спину.
Я оглянулся.
Над топью было пусто и настолько тихо, что я слышал, как кровь шумит у меня в ушах.
На ходу убрав ружье в чехол, я быстро пошел обратным путем, изредка посматривая по сторонам. Уходящее солнце красило стволы в пурпурно-медный, удлиняя тени и добавляя яркости приглушенной осенней палитре.
С последними лучами светила я вышел на широкую лесную тропу и, достав фонарик, побрел по знакомому пути. До асфальтированной дороги было около километра, а там по полю - и моя деревня.
Я шел и ощущал на себе взгляд. А точнее, взгляды... Очень жгучее, взрывающее внутреннее спокойствие чувство не давало мне ровно дышать. Осмотревшись и посветив вокруг фонариком, я убедился, что рядом никого нет, но в солнечном сплетении уже свернулся комом первобытный тупой страх.
Ускорившись, я не заметил, как почти бежал по тропе, благо, она была почти прямая. Рюкзак ритмично хлопал меня по спине, а я, весь потный, пытался не слишком сильно размахивать фонариком, поскольку его мигание еще больше давило на нервы.
Наверное, со стороны я казался совершенным идиотом, но тогда я не мог объяснить этот приступ паники. Помню, как несся вперед, пока впереди не замаячил фонарь.
Он неожиданности остановившись, я сначала не поверил глазам, подумал, что померещилось, ведь до дороги было еще далеко. Но нет, впереди действительно моргал фонарь, а за ним - несколько домиков барачного типа. Все остальное скрывала темнота.
На негнущихся ногах я кое-как дошел до фонаря и только потом приметил двух старушек, сидящих на ветхой самодельной лавочке у ближайшего барака.
Увидев меня, они замолчали и, не мигая, смотрели в мою сторону.
- А-а...извините, я, наверно, заблудился, - мой голос разорвал тишину, и одна из старушек поморщилась. - Что это за деревня?
- Рогачево, - бабушка в платке посмотрела на меня снизу вверх так развернув голову, что еще немного и она прокрутилась бы на все сто восемьдесят градусов. Ее глубоко посаженные глаза сверкали в свете фонаря, а длинный крючковатый нос подрагивал, словно​ принюхиваясь ко мне.
Я сглотнул и на секунду зажмурился.
Рогачево - это полузаброшенная деревня в двенадцати километрах от дороги. Как я сюда попал, если шел вообще в другую сторону и не на такое расстояние?!..
Вторая старушка поправила берет и улыбнулась.
- А ты сам откудова?
- С Лесной, - я обратил внимание на ее широкие, узловатые руки, покрытые старческими пятнами.
- У-у! Далеко-о!.. Чего хотел-то?
- Да охотник он, - бабушка в платке снова зыркнула на меня изподлобья, - вишь, вон, ружье болтается.
- А-а... А чего пустой? Не свезло?..
Я кивнул, стараясь не показывать смятения.
Внутри меня все тряслось.
Не знаю, как объяснить лучше... Будто дали разряд тока, но без болевых ощущений.
Я стоял перед ними, маленькими и сухонькими, а чувствовал себя совершенно никчемным, уменьшенным в тысячу раз.
Навалились усталость и какое-то нарастающее раздражение то ли на себя, то ли на всю ситуацию в целом.
- Ну чаво? Куда на ночь-то идти? Чай не близко до твово Лесного, - улыбчивая бабушка встала, пряча за спину несоразмерно крупные руки и, поманив меня за собой, отвела к небольшому домику.
- Эй, Федюшка, не спишь? - она один раз стукнула в окно, и через мгновение за стеклом показалось худое лицо мужичка.
Шаркая ногами так, что я слышал его с улицы, "Федюшка" выполз на улицу и осмотрел меня со всех сторон, будто впервые видел кого-то неместного.
- Приютил бы до утреца, заплутал парниша, - "Берет" (так я мысленно прозвал навязчиво улыбчивую бабушку) закивала головой, подталкивая меня вперед.
Даже через термобелье и плотную куртку я ощутил ее пальцы: острые, цепкие, будто из металла.
- Не хочу вас смущать... - начал я, но Федюшка махнул рукой.
- У меня часто всякие пешеходцы останавливаются, да и пристроечка есть, так что... - он указал на отдельный вход рядом с домом. - Без проблем, так сказать.
У меня начала страшно гудеть голова, и я не стал спорить, молча зашел в пристройку и бросил на пол рюкзак.
- На кого ходил-то? - Федюшка заморгал глазами, показывая, где выключатели и дверь, ведущая в огород, к туалету.
- На вальдшнепов.
-Да-да-да, слыхал! У нас тута много пташек в лесах... - мужичок кивнул головой на футляр с ружьем. - Лицензированное?
- Еще бы, - усмехнувшись, я присел на краешек кушетки и почувствовал, что засну, как только приму горизонтальное положение. - Я незаконным промыслом не занимаюсь.
- Это да, это правильно...
Федюшка тер шею, посматривая на мой рюкзак.
- Я пустой, дядь. Вода есть и крекеры. Угостил бы чем, да я не пью на охоте. И без птицы, так что...тот еще гость у тебя.
- Хороший, хороший, - он вдруг заулыбался и почему-то выдохнул. - Ну, отдыхай тогда.
Поборов ненормальную усталость, я все же встал и, задвинув щеколду на двери, стащил сапоги и разделся до термоштанов. Кушетка приняла меня в свои объятия, и я отключился почти за полсекунды.

"Лети, лети же..."
Было очень хорошо... Тепло, чуть ветренно. Пахло терпкой пижмой и нежнейшей сладкой медуницей. Под ногами хлюпала вода, в которой отражалось небо и плавали мелкие коричнево-зеленые лягушата.
А потом послышался щелкающий звук манка. Такой, каким обычно привлекают куликов.
"Лети, лети, лети-и-и..." - голос пульсировал у меня в голове, но я почему-то никак не мог его узнать.
Я поднял взгляд, и в этот момент мою грудь разорвало от боли. Что-то тяжелое, жгучее и ледяное одновременно... Болело так, что я стал раздирать пальцами кожу. Посыпались перья, золотые на солнце, в мелкую крапинку...испачканные кровью. Потом в воду упало несколько дробинок. А потом - свист, крики и гулкий шум: из моей груди, взрывом стали вырываться птицы. Одна за другой, молниеносно, причиняя мне страшные муки.
Они все вылезали и вылезали, громко щелкая клювами и отбиваясь от ветра крыльями, вымазанными кровью.
Когда вылетела последняя пташка, мое тело беззвучно рухнуло лицом в холодную воду...

Задыхаясь, я вскочил с кушетки и еле успев открыть щеколку, вылетел в темный двор.
Меня рвало какой-то травой, речной водой и той внутренней болью, которая скопилась за болезненный сон.
"Все, вот теперь все" - я устало отплевался и задышал, чувствуя свой ввалившийся живот и гудящие ребра. Рука сама потянулась к груди и, не нащупав дыры, я по-идиотски улыбнулся.
- Всплыл? Бывает, да.
Вздрогнув, я поднял глаза и увидел сначала длинные, чешуйчатые ноги, а только потом старушку в берете. Или то, во что она превратилась...Огромные руки-лапы вцепились в мои плечи и подтащили почти впритык к улыбчивому, но пугающе пустому лицу.
Голос пропал, то ли от ужаса, то ли от острой боли: пятнистые пальцы впились в плечи и я стал похож на тушу, болтающуюся на крюках в морозилке в каком-нибудь мясном цехе.
Потом показалась вторая, в платке...
Что-то дикое было в ее нечеловеческом лице: то ли закостеневший нос, то ли блестящие в темноте глаза, то ли все вместе.
Крутя головой, она снова принюхивалась, вздымая покатую спину и похрустывая неестественно выгнутыми ногами.
Меня снова замутило и я стал терять сознание.
- Не пахнет, нет, - что-то твердое уткнулось мне в ладонь.
- Не стрелял?
- Ничего не чую...
- Не нужен он лесу. Пустим его? - голос Федюшки прорвал туман и рассыпался звоном в ушах.
- Придет ли снова?
- Не-ет. Все уж. Помечен.
Кокофония звуков и голосов рвала голову изнутри, пока вдруг я не ощутил сильный удар спереди.
Через несколько минут мне все же удалось приоткрыть глаза. Я лежал на асфальтовой дороге, лицом вниз, как раз в том месте, где она поворачивает в поле. Рядом - проржавевший указатель с надписью "Лесное". Солнце, яркое, пока по-утреннему белесое, но уже пригревающее затылок...
Спустя еще пять минут, пошатываясь, я стоял на ватных ногах, рассматривая свою одежду, рюкзак и чехол со сломанным ружьем.
Плечи горели и как-будто припухли, стягиваемые​ бережно надетой и заправленной в штаны термоводолазкой.

* * *

С тех пор я больше не охочусь. Не хожу в лес, даже просто так.
Дыры от когтей на плечах остались, и теперь напоминают круглые впалые шрамы, смахивающие на следы от мелкой дроби.

Удачное стечение обстоятельств

     1.
     Елена Кондратьевна отворила дверь. На лестничной площадке, устало облокотившись о перила стоял Андрей. С недавнего времени постоянно издерганный и замученный вид сына волновал старушку до глубины души. Она всеми силами старалась не выказывать своего негодования, чтобы не выглядеть навязчивой, но сейчас не смогла сдержаться и в сердцах всплеснула руками.
     - Андрюшенька, - запричитала Елена Кондратьевна, - они там вас через мясорубку прокручивают, что ли?
     - Привет, мамуль, - Андрей вяло усмехнулся, наклонился к старушке и чмокнул ее в щеку, - я ненадолго, - он поджал губы и словно извиняясь приподнял толстую серую папку для бумаг, - дел невпроворот.
     Елена Кондратьевна - престарелая интеллигентная дама из тех, кто не жалеет на себя париков и косметики, а одну кружевную шаль носит поверх другой кружевной шали доживала свой век в уютной двушке дряхлой пятиэтажной хрущевки. Ее покойный муж, в бытность свою известный в городе врач, сумел выбить в администрации аж две квартиры. По случайности ли, а может и нет, обе располагались в одном подьезде, правда на разных этажах. Елена Кондратьевна жила на четвертом. Однушка же на первом этаже большую часть времени пустовала, лишь иногда и ненадолго впуская в себя квартирантов. Сначала, во время учебы на юридическом в ней жил Андрей, но потом он встал на ноги, женился, обрел стабильность и взял себе ипотеку в другом конце города. Семье, все же, нужна площадь побольше. Да и жить рядом со свекровью, пусть и самой замечательной, супруга не горела желанием.
     Подъезд вдруг загудел. С пятого этажа послышалась грубая матерная тирада, удар, треск, потом снова мат. Нахмурившись, Андрей поднял голову и вгляделся в междулестничный проем.
     - Тебя тут никто не обижает? – Громко поинтересовался он. – Ты не молчи, если что. Поможем.
     - Не обращай внимания. Это из пятьдесят второй. Шантрапа, - отмахнулась Елена Кондратьевна, - гремят, дерутся, матерятся, но вроде не трогают никого.
     - Ладно, - кивнул Андрей. Он еще некоторое время простоял на лестничной клетке, ожидая продолжения бардака, затем прошел в квартиру, - Пришлю участкового как-нибудь. Пусть глянет, что там.
     Городской ОВД располагался рядом на соседней улице, буквально в двух минутах езды на полицейском уазике. Мама готовила быстро, вкусно и что самое важное – совершенно бесплатно, поэтому гонять с коллегами на обеденном перерыве по ближайшим кафешкам или таскать с собой контейнеры с холодной пищей Андрей категорически отказывался.
     - Ты разувайся, - Елена Кондратьевна кивнула и заторопилась на кухню, - иди руки мой и за стол.
     Андрей прошел в комнату, бросил рабочую папку на диван и протопал на кухню. Царская порция наваристого борща с холмом сметаны манила густым ароматом.
     - Что-то ты весь издерганный, - разволновалась старушка, - как на работе дела?
     - А, - уплетая за обе щеки отмахнулся Андрей, - и не спрашивай.
     Справившись у сына о семье, Елена Кондратьевна умело навела быструю уборку, поставила чайник и удовлетворенно огляделась. Андрей уплетал борщ, кастрюли с котлетами, гречкой и душистой подливкой были наготове и смирно дожидались своей очереди, хлеб на столе, соль в солонке, форточка закрыта. С чувством выполненного долга старушка сняла фартук и аккуратно повесила его на крючок.
     - Ладно, ты кушай. А я пойду почитаю.
     Она прошаркала в комнату и затихла.
     Когда Андрей почти уже расправился с первым блюдом, из зала послышался мамин голос:
     - Надо же, какая рожа бандитская.
     - Маам, - почувствовав неладное, затянул Андрей. Ее излишнее любопытство все детство не давало ему покоя. Заинтересованность всякими мелочами из жизни ребенка была вполне объяснима, но со стороны Елены Кондратьевны она порой оборачивалась въедливым, пусть и добродушным допросом.
     Обреченно вздохнув, Андрей поднялся из-за стола и направился в зал.
     Ухватившись за душку очков, Елена Кондратьевна внимательно вглядывалась в раскрытую папку с рабочими документами сына.
     - Знаешь, мам, твое обещание пойти почитать я представлял несколько иначе, - уныло усмехнулся Андрей и присел рядом.
     - Ну ты же ничего не рассказываешь. Вот я и решила сама. Если ты мне запрещаешь, так и скажи, - она подняла голову, обезоруживающе улыбнулась и дождавшись ответной улыбки снова углубилась в просмотр документов. На форзаце красовалась цветная портретная фотография плохо выбритого молодого мужчины с расплюснутым, словно негритянским носом, маленькими глазками и массивным подбородком. Под ней были указаны пара его сотовых номеров и имя: «Миша Питерский».
     - Ты смотри, - Елена Кондратьевна ткнула в надпись пальцем, - как в кино.
     - Не, - улыбнулся Андрей, - там Никола был, - он откинулся на спинку дивана, вздохнул и уразумев наконец, что допроса не избежать, принялся рассказывать:
     - Матерый зверюга этот Миша. Третий год не можем его привлечь. По всякой мелочи, если только. Но это не вариант. За ним серьезные дела тянутся. Верняк. Держит полгорода, а свидетельствовать против него никто не соглашается. Боятся. Может и среди наших подвязы какие имеет, черт его знает. Эх, - Андрей перевел дух и мечтательно взвился взглядом в потолок, - если б он подвернулся мне на чем-нибудь с поличным. По какому-нибудь удачному стечению обстоятельств.
     - Может и подвернется, - Елена Кондратьевна пожала плечами, перевернула страницу и наткнулась еще на одно фото, - Ой, а эту девочку я знаю. Катя, кажется. Она у меня училась, когда я еще в школе работала.
     - Да. Это Екатерина Ерохина - девушка Миши Питерского.
     - Бедняжка, - старушка поднесла фотографию почти вплотную к очкам и закачала головой, - надо же какая красавица выросла.

     2.
     Миниатюрная пухленькая брюнетка растянула в улыбке румяные щечки:
     - Чем могу помочь?
     Перед фронтдеском в нерешительности застыла высокая изящно одетая девушка модельной внешности в сопровождении плечистого молодого человека в строгом костюме. Заметив сомнения спутницы, он решил взять дело в свои руки:
     - Нам нужна симка.
     Работница салона кивнула:
     - Одну секунду, я вынесу пачку, чтобы вы выбрали номер. А пока приготовьте паспорт.
     Миниатюрная брюнетка удалилась в подсобку, оставив пару наедине. Тем временем колокольчик над входной дверью салона зазвенел. Внутрь зашла интеллигентного вида старушка и зашаркала вдоль витрин.
     - Послушай, Кать, - покосившись на старушенцию, вполголоса начал парень, - так дальше продолжаться не может. Согласна?
     Девушка кивнула и опустила взгляд.
     - Сереж, может повременим?
     - Да куда еще временить-то, - завелся Сергей, - если ты с этим уродом не расстанешься, он же тебя за собой в тюрягу потянет. Или еще хуже.
     Катя снова кивнула. Парень продолжал:
     - Через неделю я завершу сделку, получу кэш и рванем отсюда к чертовой ба… - Сергей снова покосился на отвернутую к витринам старушку, - Он нас не достанет. Обещаю. Я пока займусь поиском места для наших встреч. А ты возьми себя в руки и разберись пожалуйста хотя-бы со сменой номера.
     Продавщица вернулась из подсобки и выложила на стойку пачку сим-карт.
     - Выбирай, какой тебе нрав… - подтолкнув Катю под локоть начал было Сергей, но тут его неожиданно перебили.
     - Милочка, - стоящая у витрин старушка повернулась к работнице салона, - прощу прощения, вы не могли бы мне помочь?
     - Да, бабуль, конечно. Только закончу с покупателями.
     Старушка склонила голову набок и улыбнулась:
     - А может молодые люди пропустят пожилую даму вперед?
     Сергей вздохнул, неуклюже попятился и сделал характерный жест рукой.
     - Благодарю вас, голубчик. Я не задержу, - закудахтала в ответ пенсионерка. Она коснулась края кружевной шали на груди и еле заметно склонила в приветствии голову. Пышный желтый парик чуть колыхнулся вперед. Сквозь толстые линзы очков Катю на мгновение кольнул ее благодарный взгляд.
     - Елена Кондратьевна? – скованная до этого девушка расцвела в улыбке, - Здравствуйте. Надо же, а я вас сначала не узнала.
     - Катя? – старушка прикоснулась к душке очков и сощурилась, - Ерохина?
     - Вот это да! Вы меня помните!
     - А как же. Я вас всех, ребятки, помню, - Елена Кондратьевна улыбнулась и перевела взгляд на парня.
     - Это Сергей, - спохватилась девушка, дернула парня за рукав и радостно сообщила, - Это моя самая любимая учительница.
     - Приятно познакомиться.
     - Взаимно, Сережа. Прошу прощения, но я краешком уха услышала ваш разговор.
     Парень напрягся:
     - И.
     - Да вы не переживайте. Просто я как раз сдаю сейчас однокомнатную квартиру. Совсем недорого. А для любимой ученицы, - она мельком взглянула на радостно закивавшую Катю, - могу еще и скидку сделать.
     Сергей переглянулся с Катей и улыбнулся в ответ:
     - Было бы неплохо, я думаю.
     Продавщица закашлялась, осторожно намекая на цель визита.
     Елена Кондратьевна спохватилась:
     - Хорошо, голубчики, давайте я сейчас с девочкой расплачусь, и мы все спокойно обсудим.
     Она еще раз порадовалась неожиданной встрече, затем с аристократичным достоинством поправила прическу и павой проплыла к фронтдеску.
     - Деточка, - она кивнула на стопку сим-карт, - мне нужно то же самое.
     - Хорошо, давайте паспорт.
     Елена Кондратьевна поставила сумку на стол и зарылась в нее почти с головой. Спустя минуту она виновато пожала плечами:
     - Я, наверное, дома забыла.
     - Ну тогда извините, бабуль, ничем не можем помочь. Приходите с паспортом.
     - А может как-нибудь без паспорта, - начала было старушка, но тут в разговор вклинилась Катя:
     - Ничего страшного. Просто две на мой оформите, и все.

     3.
     Довольный утренними сборами, Михаил вразвалку шагал по рыночной аллейке. Завидев его, продавцы старательно прятали взгляды, вжимались в свои места, а то и вовсе отворачивались. Никаким образом, даже по досадной случайности цеплять Мишаню Питерского никто не осмеливался.
     Засунув тугую барсетку подмышку, он на ходу прохлопал себя по карманам в поисках сигарет. Не найдя, окинул хищным взглядом ближайшие прилавки, на мгновение задержавшись на вывеске "Табак". Тут же из-за стойки с товаром вынырнул юркий пухленький продавец и словно подношение злобному, но всемогущему божеству протянул запечатанную пачку Парламента. Дар был принят как должное и закурив, Миша вышел за ворота базара.
     Улицы дряхлого, пасмурного городка встретили его провинциальным унынием. Ухабистые дороги, слякотные дворы хрущевок и хаотичные россыпи гаражей вперемешку с перекошенным частным сектором составляли местный архитектурный ансамбль.
     Миша перехватил поудобнее тугую, полную нала барсетку и свернул на ведущую к парковке тропинку вдоль обшарпанных гаражей. Впереди послышался наглый пьяный гомон. Навстречу, громко матерясь и через шаг харкаясь выплыла ватага неприкаянной молодежи. Завидев одинокого встречного, они тут же принялись мерзко хихикать и толкаться локтями.
     - Ты смотри, какой сурьезный.
     - Слышь, типок по-любому заряженный.
     - Калган, че, мож гопнем?
     Мишаня ухмыльнулся, вспомнив бурную молодость. Намечалось веселье. Самого Калгана он уже безошибочно определил. Среди приближающегося быдлячего стада этот долговязый бычок с тупой и решительной физиономией без сомнений был центровым. Не отводя от него насмешливого взгляда, Миша продолжал вышагивать твердой уверенной поступью. И через мгновение услышал в свой адрес универсальный для всех русских улиц, возглас. А именно: затяжное громкое "Э" и вслед за ним короткий, пронзительный свист.
     - Че вылупился, фраер?
     Миша оставил вопрос без ответа. Молча, не отводя взгляд и не стирая с лица улыбку он прошел еще пару шагов и поравнялся с Калганом. Резко ткнул гопнику поддых. Остановился, удовлетворенно наблюдая как тот сложился пополам. Затем одной рукой приподнял его голову за волосы и сноровисто заработал другой, вставляя жесткие и частые зуботычины. Калган мычал и захлебывался, истерично размахивая руками. Обсаженная братва зависла в удивлённом ступоре. Как только центровой обмяк, Мишаня тут же повернулся к его ближайшему опешившему соратнику и с широкого хука враз скопытил того на землю. Одно из тел на пьяных корявках бросилось наутек. Остальные неуверенно пятились, принимая боксерские стойки.
     - Ну че, босота, - оглядывая стаю гиен, хищно прорычал лев, - не на того напали? А?
     Калган, подвывая поднялся на четвереньки. Тугая барсетка, брошенная бешеным мужиком на землю по счастливой случайности оказалась прямо перед его носом. Недолго думая, он рванул с низкого старта, одной рукой подцепив барсетку, а другой - отходящего от нокаута карифана.
     - Валим! - Коротко и громко прокатилось по всей стае и в мгновение ока молодняк рассыпался в разные стороны, как жмень горошин по кафелю.
     Мишаня рванул было в погоню, да куда там. Гопники уже затерялись среди гаражей.
     Он огляделся и с досадой стукнул себя кулаком по бедру. Столько бабла утекло. А эти дебилы враз на дозы все спустят. Даже если его ребятки очень постараются, поиски займут не меньше двух - трех дней. К тому времени кэш превратится в наркоту и сивуху, как пить дать.
     Мишаня выудил из кармана телефон, раздумывая как лучше и быстрее организовать поиски. Он уже собрался набирать номер помощника, как вдруг заметил на экране мигающую иконку непрочитанного сообщения. Михаил открыл его и нахмурился. Под цифрами незнакомого номера красовалась парочка убийственных строчек: "Несколько дней подряд по вечерам вашу Катю в компании неизвестного мужчины видят возле дома 27 по улице Щорса. Доброжелатель."
     Ну и денек. Мишаня хмыкнул и призадумался. Номер доброжелателя конечно же надо пробить. Но это долго и скорее всего мало, что даст. Надо быть осторожнее, потому как от сообщения просто разит подставой. Для начала неплохо бы выставить наблюдение около этого самого дома. И уж если информация подтвердится, тогда переходить к действиям.
     Ох, Катя, Катя. Уж лучше бы все это обернулось просто неудачной шуткой.
     В голове вдруг закрутились строчки старой попсовой песенки. Взгляд его заблестел, кривая ухмылка разлезлась по физиономии. Миша засунул руки в карманы и вразвалочку зашагал в сторону дома, напевая вполголоса:
     «Катя, Катерина, маков цвет
     Без тебя мне сказки в жизни нет…»

     4.
     Елена Кондратьевна не без оснований полагала, что старость с рассеянностью приходят рука об руку. Для нее не было ничего страшнее забытых вещей, необдуманных слов и незавершенных дел. Поэтому привычка к дисциплине стала ее новой религией. В доме и голове должен поддерживаться идеальный порядок, регламент дел на завтрашний день обязан планироваться и утверждаться ежевечерне, пища – только необходимая и скрупулезно разобранная по калориям, и обязательный ежедневный выход на свежий воздух продолжительностью не менее двух и не более трех часов.
     Последний пункт был ее слабостью. С подружками на лавочках у подъезда она то и дело пересиживала все сроки. Эти веселые старушенции все до единой были отменными сплетницами. Любая история в их устах причудливо закручивалась на лютую зависть Малахова из «Пусть говорят».
     Но сегодняшнее обсуждение очередной нерадивой соседской семейки прервалось неожиданно, с пугливыми охами и опущенными взглядами подруг.
     К подъезду вместе со своим полупьяным сбродом приближался Данька Калганов - молодой хозяин пятьдесят второй квартиры, что на пятом этаже. После смерти отца – алкоголика он принял жилплощадь во владение и устроил там настоящий притон.
     Сжимая в руках заветную барсетку, Калган со своей компанией брел домой. Все лицо жутко болело. Левый глаз пробивался щёлочкой сквозь пузырь огромного фиолетового синяка. На каждом шагу через спину простреливали отвратительные резкие спазмы, мешающие нормально двигаться. Между шеей и лопаткой, словно кто-то натянул струну, а потом с азартом принялся наяривать на ней соляк из Металлики.
Но несмотря на весомый ущерб, Калган готов был отплясывать джигу от радости. Тугой фраерский лапотник буквально распух от бабла. Предвкушение будущих телесных наслаждений затмевало стыдливые воспоминания о проигранной схватке с бешеным боксером.
     - Здорова, кошёлки, - сквозь головную боль пробормотал Калган.
     Бабульки молчали, испуганно уставившись в землю. Лишь Елена Кондратьевна с нескрываемой жалостью разглядывала попорченную физиономию соседа.
     - Че уставилась!? – тут же пьяно заревел он, развернулся и подошел к старушке почти вплотную. Поморщившись от боли, Калган поднял руку и указал пальцем на свое лицо, - Нравится? Могу и тебе устроить.
     Елена Кондратьевна охнула и чуть отстранилась назад, но самообладания не растеряла:
     - Кто ж тебя так оприходовал?
     - А твое какое дело? Сиди и не вякай.
     - Ох, Данька, - старушка продолжала гнуть свое, - полиции на вас нету.
     Он рассмеялся и похлопал себя по карманам:
     - Скоро все мусора вот здесь будут.
     В ответ Елена Кондратьевна брезгливо фыркнула:
     - В голове у тебя мусор, паршивец.
     Редкозубая ухмылка медленно сползла с его физиономии. Калган злобно зашипел, распузырившись кровавыми слюнями, и ближе наклонился к старушке:
     - Попробуй, вякни еще че нить. Сразу под лавкой окажешься.
     Тут уж Елена Кондратьевна не выдержала и испуганно опустила взгляд. Подбородок предательски задрожал.
     - То-то же, - удовлетворенно пробормотал сосед, с трудом выпрямился и в компании своей свиты поплелся в подъезд.
     Когда подъездный дворик опустел, к подругам начало возвращаться самообладание. Осторожные сочувственные пересуды о постоянном мате, неисчезающих шприцах на подоконниках и праздно шатающихся темных личностях, до чертиков надоевших жителям, постепенно перерастали в более уверенные обвинения. Оказывается, всеобщее решение обратиться к сыну Елены Кондратьевны за помощью назревало долго и вот наконец сегодня сформировалось окончательно.
     - Ну чего тебе стоит, Кондратьевна? – распалялась одна из подруг, - просто позвони ему и расскажи, как есть.
     - Всему свое время, - затянула в ответ старушка и окинула округу взглядом.
     Две черных тонированных Ауди одна за другой прошуршали на парковку недалеко от дома, да так и замерли, не подавая никаких признаков жизни.
     Елена Кондратьевна взглянула на часы.
     - Чего ты заерзала?  - Тут же поинтересовалась подружка, - домой уже пора?
     - Пожалуй, нет. Еще посижу.
     Тем временем дискуссия продолжалась:
     - Ну а что ее Андрюшка им сделает? На пятнадцать суток запрет? Он же у нее не полковник какой. Так, лейтенантик.
     - Да у них там в пятьдесят второй наркотой все завалено небось.
     - Ишь ты. Небось. А коли не найдут? Калган как с пятнадцати суток вернется, задаст тут всем будь здоров.
     Из-за угла наконец показалась долгожданная парочка. Новоиспеченные квартиранты - Сергей и Катя, держась за ручки быстрым шагом шли вдоль дома. Поравнявшись со старушками, они весело кивнули Елене Кондратьевне и юркнули в подъезд.

     5.
     Миша Питерский плющил и без того растекшийся по физиономии нос о боковое стекло своей Ауди. С ним внутри сидело трое снаряженных кастетами и свинчатками ребят, во второй машине сзади – еще четверо. До последнего не веря в то, что эта овца с кем-то мутит, Мишаня искренне ждал подставу, поэтому и взял столько бойцов. Но к сожалению, глаза его не обманывали. Катя, в сопровождении какого-то хмыря только что прошмыгнула мимо дворовых бабок прямо в черноту подъезда.
     Ну и ладно. Сама напросилась. Он с трудом унял поступившую волну ярости и развернулся к парням:
     - Как зайдем в хату, гасим все, что движется без вопросов. Шлюху не трогать. Сам с ней пообщаюсь, - Миша решительно выдохнул и толкнул дверь машины. - Ну все. На выход.
     В мгновение ока ребятки высыпали всей гурьбой из обоих автомобилей и решительным шагом направились к подъезду. Дав бойцам сигнал не торопиться, Миша остановился возле старушек и весело улыбнулся:
     - Привет, бабульки. Тут пять минут назад влюбленная парочка прошмыгнула. Не знаете, случаем, в какую квартиру?
     Пока подружки удивленно разглядывали хорошо организованную группу трезвых, спортивных, а главное - дисциплинированных ребят, Елена Кондратьевна решила поспешить с ответом:
     - Да как не знать-то? Они частенько сюда наведываются, - старушка указала наверх. – В пятьдесят вторую квартиру. Это на пятом этаже, направо.
     - Спасибо, бабуль. Выручила, - разулыбался Миша, запуская парней в подъезд, - сейчас мы им сюрприз устроим.
     Старушка удовлетворенно кивнула и дождавшись, пока за бравым отрядом закроется дверь подъезда, достала из сумочки телефон. Наслаждаясь озадаченными взглядами подружек, набрала номер Андрея.
     - Сынок, помнишь, ты мне помощь с соседской шпаной предлагал?
     - Помню, мамуль. Что, опять буянят?
     - Не то слово. Будто убивают кого-то. Ты бы нарядик выслал, а? – с пятого этажа вдруг послышался звон разбитого стекла и истошные вопли. Бабульки как по команде задрали головы вверх, а Елена Кондратьевна, чуть подумав, добавила:
     - А лучше – два.