Мир извне-мир внутри
как меняется восприятие реальности и от чего

Задание= раскрыть в стихах или прозе( не огромной. а сжатой и емкой по содержанию и эмоциям) Приветствуется юмористический взгляд на проблему

срок =неделя начало отсчета сейчас 18-00      18. 06.сего года

потом голосим пока сил хватит до упаду ( оценка каждой работы  от кола до пятерки, как в школе было)

авторы голосят и за себя если чо я потома их не зачту если чо но всех обманем
если чо

рработы тута

первая

Клеть.

Однажды в Аламо шла большая ярмарка. Кончался месяц, кончалось лето, и чтобы не замечать зарождающуюся тоску, навеваемую грядущей осенью и тем паче - зимой, на ярмарке старались все. Продавцы, зазывая покупателей, сыпали веселыми шутками, посетители охотно поддавались на уговоры и не было ни одного пустующего прилавка или аттракциона.
Макс, улизнувший с ранчо, веселился от души, не считая денег.  И только когда месячное жалование, выданное накануне хозяином ранчо, сократилось до скромных трех долларов, он медленно отчалил из бурного ярмарочного водоворота. Уже выходя с площади, ему попался на глаза небольшой ларек с птичьими клетками. Примечательно было то, что в ларек никто не зазывал, и посетители не толпились вокруг. Удивившись такому обстоятельству, Макс изменил траекторию и подрулил поближе. Внутри ларька сидел классический индеец и сосредоточенно курил длинную трубку. Вокруг него висели и стояли на подставках многочисленные клетки с маленькими птичками. Макс был не силен в орнитологии, поэтому мысленно окрестил их "зябликами".
- Привет, - поздоровался он с индейцем. - какие клевые птички. Можно купить одну?
Индеец поднял на него глаза и смотрел так долго, что Макс подумал, что у него перемазано лицо.
- Нет, - наконец буркнул индеец и снова присосался к своей трубке.
- Как это - нет? - опешил Макс. - Тут же ярмарка, все все продают... А вы? Не продаете?
- Нет, - невозмутимо повторил индеец, не отрываясь от мундштука.
- Тогда это что? Выставка? Но зяблики все одинаковые! Чего на них смотреть?
Индеец едва заметно улыбнулся:
- Нет.
Максим еще раз осмотрел ларек и протянул индейцу последние три бакса:
- Я хочу выпустить одну птичку, клетка не нужна.
Но индеец снова покачал головой:
- Ты еще выпустишь, - пробормотал он, - нет!

Всю дорогу обратно Макс крутил педали велосипеда, потел и размышлял над странным продавцом птиц. Достигнув ранчо и вытерпев короткую трепку за побег, он усердно трудился до вечера, вычищая кроличьи клетки. Едва солнце коснулось верхушек деревьев на горизонте, на ранчо пришло стадо овец, погоняемое Рейчел. Максим распахнул ворота загона, и овцы неторопливо зашли на ночевку.

Рейчел спешилась и повела Дикого в конюшню. Макс закрыл ворота и последовал за ней.
- Отличный денек, Дамбо, - улыбнулась ему ковбойша, определяя конягу в стоило. - Немного жарко, но без грозы. Как сам?
- Э-э-э... - протянул Макс, соображая, стоит ли рассказывать о самоволке на ярмарку или нет.
Рейчел искоса бросила на него короткий взгляд:
- Ну, давай,  - подбодрила она его, - расскажи, как ты повеселился и сколько тебе нужно денег, чтобы не протянуть ноги до следующего жалованья.
Макс выдохнул и расслабился - ковбойша была в хорошем настроении и второй трепки не грозило.
- Мне бы полсотни, - промямлил он, отводя глаза, - а лучше сотню. Я... я все потратил...
- Всё? И даже не залез в кредит? Ги-и-и-и! - засмеялась Рейчел. - Святой чеснок! Ты стал экономным, куриная башка.
- У меня осталось три бакса! - с наигранной гордостью похвастался Максим. - Я хотел на них выпустить птицу, но странный индей твердил "нет", словно других слов не знал.
- Индеец торговал птицами? - Рейчел закончила с Диким и направилась к выходу из конюшни. - И он тебе ничего не продал?
- Ага, странный тип, - Макс плелся следом. - А у него дофига клеток с этими зябликами. И чего он там делает, если не торгует?
Ковбойша вышла в сумерки вечера. В траве оглушительно стрекотали кузнечики, горячий днем воздух теперь был на удивление уютным, словно теплое мягкое одеяло. В темнеющем небе появилась первая яркая звезда. Рейчел задрала голову и вдохнула полной грудью:
-  Дамбо, тебе никогда не приходило в голову, что мы - всего лишь клети. Ходим, что-то делаем, а внутри нас - что-то живое, трепещет, бьется, бросает нас на поступки?
Макс хмыкнул и почесал в белобрысом затылке:
- Ну, как-то... не знаю. Индей сказал, что я еще выпущу... чего-то.
Рейчел кивнула:
- В тебе оно есть, живое, трепещущее. Твой зяблик, - она усмехнулась, - а Ловец Душ продает их тем, у кого здесь, - она протянула руку и коснулась пальцами груди Макса, - ничего. Не у всех приживаются "зяблики", но у некоторых бывает.
- Он не продал, потому что у меня место занято? - уточнил Макс.
- В точку! Пошли ужинать, голодный зяблик - почти как гризли, выпускает когти и сильно царапается.

вторая

Раннее утро и такой снегопад...
Сверху валило без перерыва, будто у неба не осталось сил сдерживать свое разочарование. Люди, собравшиеся на остановке, жались под пластиковым козырьком, как воробьи на ветке, боясь высунуть руку под падающие мокрые хлопья. Автобус задерживался.
- Наверно, замело дорогу, - раздался чей-то голос, и тут же был подхвачен еще двумя.
Стали обсуждать погоду, невероятный снегопад и, почему-то, стоимость проезда.
У стены магазина показалось полураздетое "тело", двигающееся по зигзагу.
Кто-то узнал местного чудика, который в теплое время года где-то прятался, а зимой выползал из своего укрытия и расхаживал по городку, размахивая руками, что-то вскрикивая и пытаясь пробиться в глухую стену "Пятерочки". У него не получалось. Он отходил, потом долго блуждал среди аллей, хватался за палки и снова пытался "пройти сквозь стену".
Его несколько раз увозили в лечебницу. Сказали, что живет со старой матерью, что безобиден и называет себя Жарким, хотя по паспорту - Олег.
К нему привыкли. Даже охранники магазина не обращали внимания на "нападения", просто посмеивались и, отвернувшись, уходили на свое рабочее место.
Олег-Жаркий очень любил, когда ему показывали, где лежат длинные упавшие ветви деревьев: он почти сиял и бурчал что-то про копья и тайну камня.

* * *

"Если бы, если бы узнать секрет Большой Птицы!.. Я сто веков пытаюсь сдвинуть камень, за которым таится сокровище, под именем "добро". Открыть бы, выпустить его... Сколько бы людей заискрились, наполненные этим чудом! Земля вздохнула бы, а Большая Птица перестала бы морозить нас..." - Жаркий вытер снег с уставшего лица.
Под латами пылал огонь, не дающий хитрой Птице похитить его душу.
Сколько еще мечей, копий и булав он должен сломать, чтобы выиграть битву?
Над головой, переливаясь оперением, парила огромная снежная Птица: от взмахов ее крыльев с неба летели ледяные иглы, накрывая беззащитный город. И только его, Жаркого, не брало ее морозное колдовство, потому что невозможно убить внутреннее тепло, исходящее от сердца.

третия

Удар. Покатился. И снова, удар! Лечу вдруг обратно, в сознанье туман.  И лупят ногою, рукой, головой – мотаюсь по полю, как заводной. Не слышу я боли, наверно, привык. Снаружи я красный, и пустотою набит. Вокруг веселятся, азартно орут. Я же метаюсь – замкнутый круг. В задоре дубасят, но вертится мир. Для них развлечение, не их кумир. И жизнь так проходит, в ударах, в пинках. Терплю и страдаю для радости вам.
Детские ручки взяли меня. И теплотою наполнился я.

четвертыя

Никому не скажу где я был накануне
И попробую сам это напрочь забыть
Ах зачем я чудак, этим вечером лунным
Попросил эту девушку дать прикурить.

Обернулась она, и пылающим взглядом
Обожгла моё сердце и сигару зажгла
И не помню зачем пошагал с нею рядом
Из реальности в грёзы меня увела.

А теперь на подошвах считаю мозоли
Трое суток без отдыха плёлся за ней
Только дым от кроссовок струился по полю
Надо бросить курить, будут ноги целей.

и пятыя

снова ночь, все черно
снова тень и глаза
мы все спим улетать
мы все спим улетать
над нашей крышей к облакам
.
в облаках все черно
свежий ветер (он мокр)
и горим мы как квас облетая кленово
.
во всю ночь тает час
на кленовых часах
вырастая еловою лапой вверху
на ней шишки сережки
минуты тихи
и упряталось в шали ночное кино
.
тонкий ветер мокрять
дует мысли и клен облетевший
только всеже светло, всеж немного

Отредактировано ОбмОрОк (2021-06-27 22:36:51)

Подпись автора