Низкое свинцовое небо придавливало и без того поганое настроение Вовчика. Громада парома Санкт-Петербург - Амстердам будто застыла без движения посреди Балтийского моря, и только волны расходящиеся от корабля указывали на то, что паром всё же движется и конечно прибудет строго по расписанию. -  Надо было всё таки слинять из Питера, несмотря на угрозы ментов посадить за бродяжничество, если не поеду в круиз - в  который раз бесполезно подумалось невольному путешественнику.
   Никуда бы не делся Владимир Николаевич, ведущий конструктор почтового ящика, как называли при советах оборонные предприятия, а ныне питерский бомж — Вовчик. Перестройка, затеянная меченым генсеком, выкинула специалистов на улицу, Кто запил чёрную, кто подался в Турцию, таскаться с неподъёмными баулами с заграничными шмотками. Вовчик перепробовал всё.
   Но ему категорически ни в чём не везло. То шмотки попадут в ливень и заплесневеют, то сальдо не сходилось с бульдо, торговля шла в убыток и клеймо неудачника явственно проступило на худощавом лице б/ушного конструктора.  После развода с женой Вовчик собрал свой нехитрый скарб и отправился проживать на загородную дачу. Зимой сошёлся с бомжами, кои плотно заселили опустевшие дачные домики и с этой развесёлой компанией весело пропил всё, что у него оставалось.
   Повезло в Питере, куда он перебрался к лету. Починил электропроводку знакомой владелице киосков, и та пустила его в полуподвальное помещение склада. То, что изредка собирались друзья Вовчика, нисколько не тяготило весёлую вдовушку. Зато склад был под круглосуточным присмотром. Там на складе всё и случилось. Одетая ни во что вследствие нагрянувшей жары, Тамара, так звали коммерсантшу, разбудила, казалось навсегда утраченное, либидо Вовчика. Из склада вышли только на вторые сутки, когда топчан Вовчика, напоследок скрипнув, развалился на мелкие составляющие.
   Вот поэтому и зря гонял Вовчик свои мысли про побег из Питера, Куда бы он девался от знойной Тамарки, кому он нужен.
  Но жизнь преподносит сюрпризы. В чью то зарубежную голову попала совсем уж бредовая идея - организовать встречу российских и голландских бездомных. В верхах скомандовали - фас! И вот десяток горемык, собранных ментами, мирно храпят в каютах. Всю спиртосодержащую жидкость менты отобрали при посадке, и вот, один только Вовчик мается на палубе. Мимо прошла дородная иностранка с поднятым от ветра воротником. Вовка искоса взглянул на мадам и оторопел - в совершенно пустых глазах не было жизни. Так выглядят самоубийцы, коих Вован насмотрелся за своё вольное бродяжничество.  Казалось бы какое дело до незнакомой бабы, тем более в бедовой голове бродяги из всего зарубежного запаса слов осталось только  Гитлер - капут! Но ноги сами понесли следом за иностранкой. Так и есть, мадам делает попытку перелезть через бортик, Вовчик своими жилистыми рукам, как куклу сдёргивает её на палубу.
     Сказать что это была истерика, значит ничего не сказать. Казалось что паром разломится пополам от буйных рыданий и конвульсий иностранки. Недолго думая Вовчик с размаху залепил истеричке затрещину и проорал ей в ухо: - номер?!
Дама, пару раз икнув и вытаращив глаза протянула своему спасителю брелок с ключом.
   В номере было всё как в зарубежных фильмах, спаситель был изнасилован спасённой  Гертрудой, которая в секс вложила всё: своё пятое неудачное замужество, за оказавшимся беглым шулером, скрывающимся от сицилийского правосудия, этот пасмурный день и чудесное спасение. Надо сказать, что жилистый славянин потрёпанного вида, не сдал своих позиций и с честью выдержал эту бурную ночь.
   Ни на какую встречу с коллегами по образу жизни Вовчик так и не попал. Гертруда через переводчика объяснила главе русской делегации, что забирает бомжика себе на некоторое жительство, в обмен на любого нидерландского бродягу. и это не противоречит  программе мероприятия. Вовчик, же вечером в спальне голландской дамы, со словарём в руках, был поставлен в известность, что ему разрешается всё. но только Гертруда выкинет его страшное красное пальто.
   И снова питерский полуподвал, застолье старых корешей, во главе которого сидят раскрасневшаяся Тамара, и Вовчик с лиловым синяком под глазом. Отпросившийся у Гертруды на недельку, проведать родню, Вовчик попытался Томке объяснить произошедшее, но не успел. Круглый пухлый кулачок высек искры из глаза бродяги, а последовавший бросок через бедро, на пружинистый диван (поставленный вместо сломанного топчана) не оставил времени на разговоры.
   - Ну, за тебя, хер Вован - снова провозгласил очередной тост бывший концермейстер филармонии, Феликс - умеешь жить!

Родильное отделение при больнице Святого Луки в городе N было крохотным: рожать детишек в муках, обрекая их на безрадостную жизнь, охотниц не много. Плодились больше нищие духом и жильём. Они не заморачивались смыслом жизни, её загадками и поддерживали как могли городскую планку рождаемости.
Жаркий день близился к завершению, усталое светило дремало и потихоньку сползало к горизонту. С приходом лиловых сумерек в детскую родильного отделения поступил новый младенец. Младенец был чересчур смугл и морщинист. А его огромная голова курчавилась жёсткой сединой.
- Гы-ы... Как лобок старухи! - заржала Бестия, принимавшая младенца из рук Шельмы.
- Тсс... не разбуди! - цыкнула рассудительная Шельма. - Не время его будить. Дитя мужского пола. Имя - Patience. Да, так: "Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое Сердце и новый дух". Уходим.

- Слуш, а тот младенец такой страшный, демон, чо-ли?
- Эксперимент: им, человекам, вечно опыта не хватает, не так они живут, потому что не знают как надо. Этот уже с опытом, должен знать. Посмотрим, поможет ли ему опыт.
- Долго ждать... - вздохнула бесовка. - Шевелитесь, грешнички!
- Его имя Терпение. И мы потерпим. Смиренно... - Шельма сложила ручки в молитве и зашептала: "Отвергните от себя все грехи ваши..."

***
   
   Единственный в городе театр сверкал огнями. Афиша не давала никакого представления о премьере, впрочем, как и её название: "Искусство жить". Падкие до развлечений горожане толпились у кассы. Цена билетов была заоблачной, но любопытство победило жадность.
- Чую, будет нечто эротичное... - возбуждённо шептала тучная дама в оранжевом парике стоящему рядом тщедушному лопоухому мужу.

   В театре тем временем шустрый патлатый газетный репортёр пытался взять интервью у вальяжного режиссёра. Толстый двухметровый мужчина с курчавой короткой шевелюрой, пыхтя сигарой в тонких губах, презрительно цедил:
- Сюжет стар как мир, постановка - авангардна. Больше ни слова. Купи билет и смотри.

   Тем временем на город снизошёл тихий и тёмный вечер, без звёзд и без луны. Просто стало вдруг очень темно, хоть глаз выколи. Но любопытное взрослое население уже сидело в зале и с нетерпением ожидало спектакль. Бестия и Шельма тоже были там и сидели не где-нибудь, а в первом ряду.
Заиграл оркестр: вкрадчиво и тихо сначала, он исполнял похоронный марш, постепенно увеличивая громкость. Когда громкость дошла до предела, звякнули в последний раз литавры, погас свет в зале, и занавес открыл пустую сцену. На сцене было темно.
По залу пронёсся глухой ропот нетерпения и недовольства. А в следующую минуту все зрители уснули...
- Гы-ыыы! Клёво! - громко ржала Бестия. - Это твой экскримент? Закачаисси!
- ...и сотворите себе новое Сердце и новый дух, - шептала Шельма, давясь смехом.

   Была уже полночь, когда из театра начали выходить сонные зрители. Что было в спектакле, они не помнили. Но ещё одной странностью стало вот что: те из них, кто был молод, вдруг заметно состарились, а пожилые и дряхлые - помолодели. Но они это пока не осознали и сомнамбулами брели по домам.
***   
   Утром в единственной местной газетёнке с пышным названием "Новая жизнь" появилась заметка следующего содержания:
"Вчера в нашем театре состоялся долгожданный спектакль под названием: "Искусство жить". Сценарист и режиссёр-постановщик - мистер Patience. Необычный и захватывающий спектакль не оставил в зале равнодушных. Сразу после спектакля режиссёр отбыл в неизвестном направлении (вероятно, с визитом в соседний город). А мы получили в дар бесценный опыт."

Я пробудился накануне дня осеннего равноденствия от странного чувства. Голод? Не слишком характерно для мертвеца, согласитесь? Под землей выбор невелик: черви, личинки, жуки, корешки. От последнего меня вывернуло, а вот насекомые пришлись по вкусу. Непослушными руками я разрыл над собой землю, раскидал остатки гробовых досок и, напрягая полуистлевшие мышцы, выбрался на поверхность. Не различая дороги, побрел вперед. Единственное, чего мне хотелось в тот момент – найти живое существо, впиться в его трепещущую, сочащуюся кровью плоть и с наслаждением ее пожирать.
***
  - Товарищ полицейский, я хочу заявить! – в дежурную часть ворвалась дородная дама, облаченная в спортивный костюм. Под мышкой она держала собачонку. Вытаращенные глаза пса с недоверием взирали на мир, а тельце нервно подрагивало от страха и возбуждения.
  -Что? Что такое?  - подскочил задремавший за стойкой дежурный.
  -Да как что? – гремела на всю комнату дама, - вы вообще патрулируете вверенную вам территорию?
  Ответа не последовало, и дама продолжила.
  - Мы с Полканом гуляем. Знаете, полезно, снижает давление перед сном. И тут оно!
  Дежурный застыл, изображая внимание.
  - Оно, понимаете? – дама вытаращила глаза и уставилась на блюстителя закона.
  Дежурный кивнул.
  - В общем, из кустов высунулась грязная рука и схватила Полкана. Я законопослушный гражданин, животное у меня всегда на поводке и в поле зрения. Но в тот момент я отвлеклась на телефонный звонок.
  Глаза дежурного потускнели, дама это заметила и осеклась.
  - Одним словом, Полкана пытались затащить в кусты! Я, не будь дурой, дернула поводок, Полкан был спасен. Знаю я чьих рук это дело! Шутки шутить они вздумали! Шпана из пятого дома, так и запишите! Совсем стыд потеряли! Куда только родители смотрят!
   Полицейский записал показания собачницы в журнал, пообещав разобраться, проводил ее, все еще разглагольствующую о нравах современной молодежи, до дверей полицейского участка, вернулся на свое рабочее место и снова погрузился в сон.
***
   Ночь была на исходе, и мой голод становился неуемным. Трюк с собачонкой не вышел, прохожих на улицах почти не осталось. В тусклых предутренних сумерках я набрел на сияющее разноцветными огнями здание. «Голубая устрица». «Хорошо, ресторан», - мысли проносились так быстро, что я едва успевал осознавать их. Я в изнеможении присел за мусорным баком недалеко от входа в заведение.
Внезапно туманную тишь взорвала оглушительная музыка, остатки моих барабанных перепонок были разодраны мощными басами. Из распахнувшейся двери на улицу вывалила пестрая хохочущая толпа. Девицы на каблуках. Сплошь блестки, локоны и мини. Если бы у меня было сердце, оно бы забилось быстрее. Еще бы: столько пищи. А если бы у меня остался мозг, я бы подождал, пока толпа поредеет, и добыча станет доступнее. Но моя грудная клетка была пуста, а мой мозг - съеден червями пару лет назад, поэтому, не раздумывая ни секунды, я ринулся в гущу дам и прыгнул на спину мощной блондинке в мерцающем голубом платье.
  -Эй, чувак, ты чего? – взревела грубым мужским голосом блондинка и отшвырнула меня на полметра.
  Я ударился об асфальт. Кисть левой руки с хрустом переломилась пополам, но боли не чувствовалось.
  Дамы развернулись и молча уставились на меня.
  - Наркоман что ли? –пробасила брюнетка, поправляя огромный бюст.
  Я поднялся с земли, снова кинулся на девушек, но был сражен серией тумаков совсем не женской силы.
***
  - Что это?
  Я лежал в кустах возле злополучного ресторана, представляя собой жуткую кучу разрозненных фрагментов, отделившихся от тела, искалеченного в утренней потасовке.
  Я попытался сфокусировать взгляд и повертел головой в поисках источника звука.
  - Он шевелится! – справа от меня кто-то взвизгнул.
   Моя голова автоматически повернулась. Рот беззвучно открывался и закрывался. Я все еще был зверски голоден.
  - Это монстр?
  - Не выдумывай, их не бывает. Наверное, анимэшник, видишь, под зомбаря косит. Страшный какой. И воняет.
  - Смотрите, у него нога оторвалась.
  - И рука! Обе!
  Я обвел глазами говоривших: вокруг меня собралась группа детей. Девочки держались чуть поодаль, мальчишки, присев на корточки, совсем рядом. Все с любопытством меня рассматривали. Самый высокий мальчик держал в руках палку и тыкал ей мне в живот. Палка свободно проходила через лохмотья, с чавканьем вонзаясь в рыхлое податливое туловище.
  Не в силах дотянуться до вожделенной пищи, я скрежетал челюстями, пальцы рук скребли по сырой земле. Устрашающее было зрелище, полагаю. Но дети не испугались.
   - Он голодный, точно, - произнесла девочка в розовой шапке с огромным помпоном, - смотрите, как он рот открывает. Моя черепашка так делает, когда просит кушать.
  В течение следующего получаса мне принесли массу несъедобных вещей: чипсы, хот-дог, шоколадки. Мое тело не принимало ничего.
  - Странно, столько всего, а ему ничего не нравится.
  - Дураки мы! – хлопнул себя по лбу рыжий мальчуган, - если он зомби, то зачем ему кола? Он крови хочет.
  - Сам дурак! – отозвалась девчушка в синей курточке, - крови хотят вампиры, а у нас зомби.
  Она выразительно покрутила пальцем у виска.
  - Моя мама как раз на рынок собиралась сегодня. Я стащу у нее кусок мяса, - пообещал худенький паренек и опрометью бросился прочь.
  Говядина мне понравилась, свинина чуть менее, у курицы оказался странный привкус. На какое-то время голод отступил.
  - И что же нам с ним делать? Его нельзя так оставлять.
  Я лежал бездвижным чурбаном и смотрел как дети - мои неудавшиеся жертвы, суетились вокруг, стараясь помочь. И зрелище это породило в моей груди еще одно чувство, что-то давно забытое. Благодарность?
  Дети где-то достали садовую тачку. Погрузили на нее мое туловище с болтающейся головой, руки и ногу и укатили тачку к заброшенной беседке в самом конце парка. Там они как сумели соединили мои выдранные конечности с телом. В ход пошли проволока, скотч, веревки и довольно-такие поверхностные познания в анатомии. Уже в сумерках они нагребли на меня ворох опавшей листвы и велели ждать их до завтра.
  Я лежал, ощущая, как понемногу возвращаются силы, разрозненные части снова становятся единым организмом. А ночью вернулся голод. Я мог бы с легкостью выбраться и разыскать себе пищу, но что-то меня останавливало.
  На следующий день ребятишки вернулись. Они обустроили мне ночлег под столом в беседке. Им нравилось возиться со мной: таскать из дома куски мяса и кормить меня им, одевать в поношенные отцовские рубахи. Со временем мы подружились: они рассказывали мне свои маленькие секреты, а я многозначительно молчал и кивал головой. Мне казалось, я был для них кем-то вроде бродячей собаки с перебитой лапой, беспомощным существом, нуждающимся в помощи. Их нисколько не пугал мой безобразный облик и загадочное происхождение. Они нашли в моем лице молчаливого благодарного друга всегда готового выслушать.
  Сейчас я вполне привык ко вкусу мяса с рынка, устроился туда ночным сторожем. Меня больше не тянет вцепиться кому-нибудь в глотку. Кости не рассыпаются, раны затянулись тонкой бледной кожей. Сердца, легких и даже языка у меня нет, но кого в современном обществе интересует чей-то внутренний мир, кроме своего?
  Я учусь жить среди людей. Пока все идет неплохо. Но кто знает, что будет завтра? Жизнь, как выяснилось, довольно-таки непредсказуемая штука!

У людей всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно бы рассказали.
Антон Павлович Чехов
   Хмурый ноябрь не радовал красками и не баловал хорошей погодой. Грозные тучи нехотя сеяли дождик. Ветер злился на голые деревья, срывался на озябших и промокших людях.
Арсений Петрович возвращался с работы в глубокой задумчивости: близился день рождения дочери - двадцать пять. Что подарить? Хотелось что-то памятное надолго, а что? Как вдруг его внимание привлёк маленький магазинчик под вывеской "Цветы. Картины". Что-то как будто кольнуло в грудь, он припарковался и зашёл в магазин. Миловидная девушка с ямочками на розовых щёчках встретила его с улыбкой:
- Здравствуйте! Вам помочь с выбором цветов?
- Спасибо, цветы пока покупать рано, ищу подарок дочери к юбилею.
- А, тогда могу вам предложить... - она заспешила в соседнюю комнату. - Как вам эта картина?
Среди нескольких акварелей с пейзажами была одна небольшая картина маслом "Времена жизни". На ней была изображена юная девушка в разную пору года: весной, летом, осенью и зимой. Смотрелась она необычно - между временами года были размыты границы. Точнее сказать, их просто не было, а была лёгкая девичья фигурка из света, цвета и воздуха. Арсений Петрович замер в восхищении.
- Вот это... очень хочется приобрести. Упакуйте, пожалуйста. Кстати, а кто эта художница? Я не знаток в живописи и не знаком ни с кем из художников, к сожалению.
- Она любитель. Хозяйка магазина с художницей знакома. Хотите с ней поговорить?
- Да, если не затруднит. - Арсению Петровичу внезапно очень захотелось увидеть художницу. Он пока не понимал зачем, но надеялся понять при встрече. Получив номер телефона художницы, расплатился и вышел на улицу с картиной.

  В ближайший выходной Арсений Петрович позвонил художнице и договорился, что подъедет к ней домой. Художница жила в старой хрущёвке непрестижного района. Дверь открыла худенькая женщина лет семидесяти с короткой стрижкой седых волос и ясными серо-голубыми глазами.
- Арсений Петрович? Рада с вами познакомиться, - Светлана Борисовна. Проходите, пожалуйста.
Она провела Арсения Петровича через всю крохотную квартирку в свою мастерскую. Картин там было немного, все акварели. Он похвалил картины и подумал, что дочке они наверняка бы понравились.
- Я с детства любила рисовать... в юности увлеклась акварелью, но серьёзно стала заниматься живописью только после выхода на пенсию, - появилось много свободного времени, знаете... - женщина смутилась и умолкла. - Хотите чаю? Кофе у меня нет, извините.
- С удовольствием выпью, спасибо. - Они прошли на чистенькую уютную кухоньку и продолжили разговор уже под чай с печеньем.
- Вы, наверное, хотите спросить про картину, что купили? Это, похоже, моя последняя работа... лучше уже не напишу, а хуже - не хочется. Да и... не смогу.
Внимательно слушая, Арсений Петрович потихоньку пил чай, давая возможность художнице выговориться.
- Когда-то у меня была семья: муж и сын, - продолжала рассказывать женщина. - Муж ушёл к молоденькой и исчез, когда... сын... умер... в восемнадцать. Осталась только работа, я архитектор по профессии. Друзья... как-то... у женщины без мужа друзей не бывает среди семейных, жёны не поощряют, - она грустно улыбнулась. - На пенсии я с головой окунулась в творчество. Оно спасало меня от одиночества. Свои чувства и мысли я поверяла краскам. Эта последняя - итог всей моей жизни, кажется, мне удалось выразить главную мысль: у женщины нет возраста, только смена времени года... Не знаю, как лучше сказать, чтобы вы поняли. Вы ведь мужчина.
- Я понял. Не зря же запал на неё. И дочери, уверен, понравится. Я её один растил, жена умерла, когда Ирочке было два годика. Так вдвоём и жили душа в душу как говорится. В прошлом году она переехала к другу... Придётся привыкать жить одному.
- Ну, вы ещё молоды. Сколько вам? Пятьдесят есть? - её прежде бледные щёки зарумянились по-девичьи.
- Будет в январе. Скоро уже, - засмеялся Арсений Петрович. - Вся жизнь впереди, надейся и жди! Однако я засиделся у вас. Очень рад познакомиться с такой талантливой женщиной. Вот мой номер телефона, буду рад пообщаться с вами ещё, Светлана Борисовна. Звоните без стеснения в случае надобности чего... и просто поболтать. Спасибо за чай.
Она проводила гостя до двери и на прощанье сказала:
- Я тоже рада вам, Арсений Петрович. Вы чем-то напомнили мне сына... ему как раз было бы как вам... - тяжело вздохнула и через силу улыбнулась. - Сообщите, пожалуйста, реакцию дочери на ваш подарок. Всего вам наилучшего! И... спасибо.

  Дочери картина очень понравилась, она даже захотела посмотреть на акварели и познакомиться с художницей: - Ей наверняка не помешают деньги, пенсия скорее всего не ахти. Договорились съездить в следующий раз вместе.

  Заканчивался год, за праздничной суетой время пролетело незаметно для Арсения Петровича. Только в начале марта он вспомнил про своё обещание позвонить. Решил приехать поздравить женщину с Восьмым марта. Но и накануне, и восьмого хозяйка телефона не откликалась. То же - девятого и десятого. И тогда, встревоженный молчанием, он поехал в магазин.
Слова "Картины" на вывеске уже не было. С тяжёлым предчувствием Арсений Петрович открыл стеклянную дверь в магазин. Прежняя девушка с теми же милыми ямочками на щёчках спросила:
- Добрый день! За цветами в этот раз?
- И опять не угадали, милая барышня! Картинами больше не торгуете?
- К сожалению... Наша художница умерла. Кажется, в феврале... Но она оставила вам записку и несколько своих картин. Идите за мной.
- Как... что же?.. - растерянный, он последовал за девушкой. - Картины я, конечно, заберу на добрую память о таком недолгом, но памятном знакомстве, упакуйте, пожалуйста. Сколько с меня?
- Ой, что вы! Это же подарок. А вот записка.

  Записку Арсений Петрович прочитал уже дома. Она была короткой: "Арсений Петрович, завтра я ложусь в больницу, из которой уже не выйду. Горевать по мне некому, но хочется оставить добрую память о себе... Если вам
с дочкой нравятся мои акварели, возьмите их себе на память о нашем недолгом знакомстве. И будьте счастливы, дорогой!
P.S. Всё-таки они параллельны и никогда не пересекутся - искусство и жизнь."

Советы ведьмы
Явление полтергейста существует независимо от того, что мы о нём думаем, и чем его воспринимаем. Это явление безвредно, пока не поселилось в вашем доме. А уж если это случилось, тогда вы быстро поймете, что молитвы, заклинания, жертвы, вызов священника, обряды, завывания на луну, прыжки по кругу с бубном – всё это никак не поможет его изжить.
Вы можете сменить дом. Есть ещё вариант – привыкнуть. Но это явление не безопасно, потому что Барабашка большой шалун и может запустить в вас колющие и режущие предметы, устроить пожары, затуманить разум. Сразу говорю: выбирайте третий вариант. Если у вас в семье есть люди с неуравновешенной психикой, позаботьтесь об их душевном комфорте и позитивном настроении. Потому что полтергейст, вне его объяснения подпитывается энергией сильных негативных эмоций. Позаботьтесь, чтобы у вас было радостно и уютно всем.
Затем выкиньте  весь старый хлам, что жалко выбрасывать продайте другим. Сделайте хороший ремонт, полностью смените убранство и мебель.
Способ, конечно, дорогостоящий, но  весьма действенный! Никакие Барабашки не смогут выдержать такого искусства жить красиво.