Проза. Дается 6 баллов.
1.
Пение жизни
Они стояли спинами к друг другу. По сигналу, который должен подать Эссен, каждый должен будет пройти вперед, держа пистолет в опущенной руке. Пройти десять шагов, и секундант снова подаст сигнал, обернуться и стрелять.
***
Ллойд тупо смотрел вперед. Его оглушало биение сердца, не его, а Билли. Странное дело, сейчас он не слышал своего сердца, неужели настолько обострилось его чутье в этот миг, чтобы слышать соперника? Ллойду очень захотелось ощутить свой пульс, но по правилам он должен был стоять и ждать сигнал. Дергаться сейчас и суетиться – показатель нервозности, а значит, показать слабину.
Как же мелодично бьется сердце Билли, спокойно, размеренно, красиво.
Почему медлит Эссен?!
***
Билли раздраженно смотрел на Эссена, почему он медлит? Ему неприятно было ощущать спиной этого мерзавца, раздражало. Поскорей бы разойтись и пустить пулю ему в лоб.
Оглушала тишина. Словно мир вокруг замер, окаменел, застыл. Билли снова вопросительно зыркнул на секунданта. Черт тебя побери, Эссен!
***
- Вы готовы, господа? – спросил Эссен.
- Да! – рявкнул Билли.
- Да, откликнулся Ллойд.
- Тогда начали!
Пять! Шесть! Семь! Восемь! Дуэлянты четко чеканили шаг. Расходясь в разные стороны. Девять! Ещё один шаг, и уже возврата назад нет. Дело чести.
Десять!
- Огонь! – скомандовал Эссен.
Соперники развернулись, Билли выстрелил, а Ллойд все держал пистолет в опушенной руке.
Билли замер ожидая, что Ллойд сейчас свалится наземь. Он был опытным стрелком, но сейчас не верил своим глазам – Ллойд стоял. Внезапно Билли пришло в голову такое объяснение: его противник спокойно рискует, рассчитывая, что ни одним из трех выстрелов он не будет ранен смертельно, а потом не спеша, спокойно и хладнокровно застрелит его. Мурашки побежали по спине Билли и он выстрел второй раз!
Ллойд стоял. Что это за человек, который может стоять невозмутимо с двумя пулями в теле, и спокойно поджидать третью?
На этот раз Билли тщательно прицелился, но нервы у него разошлись, и рука дрожала.
Одно мгновение соперники смотрели в глаза друг другу. На лице Ллойда отразилось спокойствие, Когда на лице Билли разливалось выражение растерянности.
- Матерь божия! Да стреляй же! – закричал он.
Но Ллойд не поднял пистолета. А сделал несколько шагов по направлению к Билли. Эссен, не поняв его намерений, бросился, между дуэлянтами. Ллойд движением руки остановил его.
- Не бойся. Я не поступлю подло, - сказал Ллойд, - я ничего ему не сделаю.
- Это против правил! – возмутился Эссен.
- Прошу прошения. Но у мистера Билли, должно быть, не в порядке пистолет.
- Тогда стреляй сам, урод! – злился Билли.
- Увы. Ещё час назад, я готов был вас пришлепнуть, мистер Билли. И видит Бог! Вы своими манерами это заслужили.
- Так в чем же дело! - свирепел Билли, - стреляй!
Ллойд внимательно посмотрел на соперника. Тяжело вздохнул и протянул пистолет секунданту.
- Можете засчитать мне поражение. Но я не участвую в дуэли.
- Трус! – с отвращением выдал Билли.
- У вас есть ещё одна пуля для меня, и шанс меня прикончить.
- Нет! Нет! – вмешался Эссен, - соперник безоружен, вам мистер Ллойд нужно снова взять пистолет, для продолжения дуэли. Или я завершаю поединок!
- Но почему!? – не понимая выходки соперника, спросил Билли.
- Просто минуту назад я услышал пение жизни, - произнес Ллойд.
2.
Пение стрелы
Как все начиналось или один час из жизни Ивана-царевича
Дружок, хочешь, я расскажу тебе сказку? Да, не новую, ты ее уже слышал, но сегодня я расскажу тебе так, как все было на самом деле. Слушай. Итак…
Было у царя-батюшки три сына. Двое умные и младший, как обычно в сказках, дурак. Иван-царевич звали. Был он самым любимым у отца из трех сыновей. Почему? Ну, может быть, потому что головенкой был слаб, не мог корень из четырех вычесть и параболу от функции построить. Ну, или корова через «а» писал. Короче, царь любил его больше всех. Выросли сыновья и дал им отец лук со стрелами: идите, мол, в поле, шарахните куда-нибудь стрелой, в чей дом попадете, там и невесту ищите.
Стрела старшего улетела в окно боярского дома. Разбила стекло. А тут и глава семейства в подштанниках с похмелья злой выскочил с ремнем в руке, а разобравшись что к чему, увел старшенького брагу квасить за невесту: дочь была у боярина на выданье.
Стрельнул средний брат. И на тебе. Ладно бы бояре, сливки общества, бомонд с лаковой каретой в стразах и лошадьми, крашенными в радугу, олигархи, одним словом. Досталась среднему брату купчиха. В смысле дочь купеческая. Стало быть, дитятко крупного бизнесмена. Ну, ладно. Не олигарх, подумал средний царевич и пошел жениться.
Ну, а младший, Иван-царевич, поспешил. Разбежался и на ходу стрелу-то не туда и пустил. В лес самый, надеясь, что за него, такого двоечника-троечника, хоть дочка лесника пойдет. Сорвалась стрела вверх, полетела, запела… Долго потом это пение ее младший сын царя-батюшки в ушах слышал, аж сердце замирало. Побежал в лес, а там слышит, кто-то орет не своим голосом.
Вышел Иван-царевич на полянку и видит, стоит здоровенный мужик, бородищей оброс, волосищей зарос, в зипуне, лаптях и онучах на босу ногу, и орет, а у него в филейной части стрела торчит.
- Ой, прости, мил человек, что стрелу тебе в одно место засадил, - повинился царевич, стрелу вытаскивая.
- Вот, блин, пошли детушки! То в школах стреляют, а тут уже и человека подстрелили!
- Так я это ж, того… не нарочно. Я ж не туды стрелял-то.
- А кудысь? Еси руки кривы, то хоть очки штоль одевай, здоровый детинушка, а ума нет, - сердился мужик.
Вздохнул с грустью несостоявшийся жених.
- А у кого он есть-то, ты скажи, мил человек? А мне царь-батя наказал, куда стрела попадет, та и невеста.
- Ыш, ты, как дела-то повернулись, - пожалел его подстреленный. – Звать-то тебя как?
- Иван-царевич я. Ваня, значит.
- Эх, горемычный ты, - взгрустнулось мужику. – А я вот Афанасий, тутошный я.
Иван-царевич посмотрел на это чудо-чудное и вдруг предложил:
- Я в тебя попал? Попал. Жениться надо? Надо. Так пошли, Афоня, я тебя с родителем познакомлю. Ничего, что мужик-лапотник, а за невесту сойдешь. Если бороду сбреешь. Поженимся, как в заграницах делают, чтобы ко мне этим вопросом никто не домогался. Слыхал про тридесятое-то царство? Вот. Был мужик-лапотник, а стал..вообщем, царем меня выберут, я тебя замом поставлю. Ну, или воеводой станешь. Соглашайся, а? Пошли жениться.
Мужик аж отшатнулся.
-Чур меня! Чур! – кричит, а потом в ноги повалился. – Пожалей ты меня, царевич. Хде ж видано-то, шоб царский сын да на мужике женился? Это ж горе-то како!
Плачет, слезами обливается, а Иван-царевич в затылке чешет: что ж делать-то, папаня поедом всю плешь проест.
- Как же мне быть? Приказ есть приказ… Мне с тобой тоже целоваться радости мало.
Тут собеседник шапку снял, к болоту подошел и хвать что-то из воды, а сам плачет. Поднес и показывает.
- Парень, ты отпусти меня, что ли, восвояси-то. Не погуби, Ваня! Вот хотя бы лягуху эту возьми в невесты, а по что ты со мной позорится будешь? А лягуха, она ж полезный зверь. В огороде там каком или вот эту… калогию в кадушке определять. Возьми, а?
- Кадушка, говоришь? А что, это сейчас модно. Ладно. Иди себе с миром, а лягуху давай. Путь живет.
Забрал он у Афанасия стрелу и пошел себе с лягушкой, папеньке своему невесту показывать. А мужик, только лишь Иван-царевич из вида скрылся, вприсядку пошел, калинку-малинку запел. «Вот и пристроил я младшую внучку бабы Яги Василису Премудрую. И от меня толк есть, а то все Бабайка да Бабайка! Иди вон, пужай малявок всяких! Ага! Счаз! Побягу пужать! И чтобы знали: не Бабайка я, а Бабай Лешьивич! Во! Пойду-ка тетку свою Ягу обрадую, шо девку замуж выдал, а то бы так в лягухах и просидела», - подумал он и припустился бежать в лес во весь опор.
Шел Иван-царевич домой лесом-полем и думал: «Вот тебе, Ваня и пение стрелы. Подумаешь, боярышня да купчиха, а у меня невеста пооригинальнее будет». И вдруг услышал он:
- Ква-ква, Иван-царевич, возьми меня в жены…
А далее и так понятно, что дальше было.
3.
Пение тысячелетий
Аэропорт — отличное место для изучения человеческих эмоций. Горечь расставаний, сладость встреч. Надежды, ожидания, огорчения, печали, радости, предвкушения… - богатая палитра, какую Кристина наблюдала из зала прибытия. Её безупречная улыбка недавно проводила Тима, дядю Ёжи, и их хитрого киберкота на борт самолёта. Они спешили навстречу теплому огромному океану, под крылышко уютного бунгало. За дверями аэропорта Кристину ждал октябрьский пасмурный Город, готовящийся принять на себя холодные воды небес. Роботеса собралась вызывать такси, как пискнул её коммуникатор:
«Тянут к земле живые корни
Рвутся на скоростях
Боли их не притворны
Утихнут в госпиталях»
— Ты снова пишешь стихи? – высветил коммуникатор Тима вопрос.
— Так… А что, плохо, да?
– Нет. Они другие.
— Как-то сухо. Значит плохо.
— Они философские, - Кристина садилась в самоё дешёвое такси, с примитивной моделью робота у руля. Предстояла скучная дорога до офиса, но немного терпения, и…
— А раньше какие были?
— Раньше были лирические. Ваша посадка начнётся через две минуты, - «живое» напоминание выдернуло Тима из творческого опьянения.
— Точно! До связи.
— Не забудь переноску с котом. До связи.
Самолёт набирал высоту, рассекая терпкий осенний воздух. Тим наблюдал в иллюминатор удаляющийся аэропорт, город, коричнево-бежевые поля и тёмно-зелёные леса. Земля теряла зримые границы. «Земля без границ». Война людей и роботов с инопланетянами их стёрла. Но вместе с этим и границы между людьми и их роботами начали стираться.
— А кушать нам дадуть? - дядя Ёжи пнул Тима локтем в бок, от чего тот вздёрнулся, - Что ты там высматриваешь? Уже по «кастрюльке» скучаешь?
— Материалист ты, дядя, - Тим вздохнул.
***
Вот и океан разлился вечностью перед тройкой пар глаз: туманными бледно-голубыми дяди Ёжи, глянцевыми жёлто-зелёными киберкота, и ясными янтарными Тима. Тихая волна окутала лаской конечности прибывших. Киберкот вскинулся ввысь, и отпрыгнул назад, словно он самый настоящий, нетерпимый к воде кошачий, и уже совсем по-человечески скривил мохнатую морду.
— Пение тысячелетий… Вот оно, в этих километрах и кубометрах воды, - заметил Тим.
— Тащи удочки, хфилософ, - махнул рукой дядя Ёжи, предвкушая улов.
Тим скосился на дядю, вспоминая слова Кристины… «Философские стихи». Развернувшись спиной к водной бесконечности, он направился к бунгало. Взгляд пал на веранду. Когда-то здесь тоже рождались стихи, но другие. И Кристина была другой. Да и сам Тим изменился с тех пор.
***
«Маршрут построен. Приятной поездки» - высветились слова на персональном экране напротив пассажирского сидения такси. На экране появилось главное меню, предлагающее к просмотру художественные, исторические, познавательные и прочие фильмы. Нужно было скоротать время.
- История. История северной Америки. Двадцатый, двадцать первый век. Нью-Йорк, - с нехарактерным трепетом в голосе пролепетала роботеса.
***
Тим сидел на берегу, зарыв ноги в мягкий бархатный песок, и наблюдал за ускользающим по водной глади солнцем. Взгляд сменил фокус на фигуры дяди Ёжи и кота, расположившиеся на деревянной дорожке-мостике, простилавшейся над океаном. Они ловили рыбу. Точнее дядя Ёжи ловил, кот выступал в роли дегустатора-гурмана. Кажется, все были счастливы. Но вся эта умиротворённая атмосфера напевала тревожную песню в груди Тима.
"Как там Крис? Может заказы есть, а она одна. Вот же трудолюбивая железка! Отдых ей не нужен видишь ли... А мне тут думай теперь, не придётся ли сдавать металлолом по приезду?".
Тем временем в другом часовом поясе Кристина уплетала на завтрак тёплый тост с сыром, запивая всё апельсиновым соком. Заказов как раз таки не поступало, и Кри всё свободное время посвящала тренировкам по произношению английского языка. Ещё во времена войны с инопланетянами она мечтала о чём-то совершенно недостижимом. О свободной человеческой жизни. Для начала – жизни студентки ньюйоркского университета, факультета искусств. Кристине казалось, что именно это – пропитанное духом творчества место, поможет ей стать ближе к человеку. Запищал коммуникатор, новое письмо, но совсем не то, какое ждала роботеса. Зашифрованное. С пометкой на английском языке «совершенно секретно». Такое письмо можно открыть лишь активировав код, присвоенный роботу военного назначения. Мечта Кристины начала рассыпаться на мелкие частички, улетая в неизвестность.
Стихи. Дается 6 баллов.
1.
Пение конца жизни
Приплыли.
Непостоянство как пространство
Куда-то он бежал, летел.
С прямым завидным постоянством
Кого-то он всегда хотел
А после чутким утром ранним
Что приходило как бодун
Он будто на стакане грани
Перебирал из прошлых дум
Кончалось лето, дальше осень
Что дальше? Фуагра? Виагра?
И камасутру он забросил
За шкаф. Замучила подагра.
И поясница разболелась,
Осечку делает конец
Зима пришла. Вторая свежесть.
Все. Догулялся. Молодец!
2.
Пение осени
Осень - старуха бывает разная.
Сварливая, злая до безобразия.
Бывает теплом лета бабьего добрая,
Бывает с дождями, как вдовушка скорбная.
Какая бы ни была осень за окнами,
Прими её песни отчаянья полные.
О том, что ушло лето песнями полное,
Что чаек хор пел над солеными волнами.
Что ждут впереди хороводы с метелями
И песнь заунывная вьюги над елями.
И как бы сердечко не тосковало
Проснётся весна…
И начнёт все с начала.
3.
Песня без слов
Невозможно нежно. Слышу: звучит
Неземная музыка. Забвение - щит.
И никак не вспомнить этот мотив,
Закрываю глаза. Память. Обрыв...
Бесконечный шарф, в клетку пальто
Душу греют, будто. И все же не то.
Ароматы нежности тянутся вверх,
Из-под белой толщи. Желание. Нерв.
Тайна кроется где-то под мерзлотой,
Ветер еле дышит. Не шумит прибой.
Прочь от моря. Ноги сами бегут.
На душе - тайфун: переполнен сосуд.
Молчалив сонный, заснеженный мир:
Лодка спит на льду. В инее пирс...
* * *
Под землёй спрятались тени цветов,
Исполняя тихую песню без слов.
Фото. Здесь у нас единственный участник.
Пение осени
Голосуем до 25 числа 23:00. 
ры
. Хотя вообще удивительно, что я привёл внучку кататься на ту карусель, что сам катался в её возрасте. И она (карусель), по крайней мере еще кружилась. 
