Блики. Солнечные блики прыгали с дерева на дерево, с ветки на ветку, с листочка и листочек. Переливы солнечного света играли с тональностью весеннего ботанического сада. В тени деревьев располагались ажурные металлические, выкрашенные в белый цвет беседки. Вокруг беседок благоухали цветники. Можно было отдыхать с ароматным зелёным чаем в Венеции, или близ Парижа, или у берегов северных морей. Цветы собирались в удивительные географические островки.
— Посмотри, — мужская рука протянула зелёный листочек. — Видишь эти ниточки?
— Да, папа, — вопрос оторвал детское внимание от раскрашивания мультяшных героев.
— Как ты думаешь, что это?
Пятилетняя кудрявая девочка вгляделась в светло-зелёный сочный лист клёна, но не нашла, что ответить и лишь вздёрнула маленькими плечиками.
— Это сосуды, Ада, — вторая рука мужчины коснулась мягких детских волос.
— Ааа, как у нас? — девочка участливо взглянула на отца, протянула ручку и указала на тонкие голубые ниточки на внутренней стороне запястья.
— Правильно, моя хорошая. Ты умница, — лицо мужчины озарила улыбка.
Отец Ады был врачом, как и её покойная мать. Мать Ады была немецких кровей, а отец — русский, коренной петербуржец. Родители девочки познакомились в юности, когда немецкие студенты проходили практику в больницах Петербурга.

Мать девочки скончалась, когда Аде был год. Воспитанием занимался отец. Дочь он берёг, но строг не был. Доверял, и всегда был в курсе детских переживаний, радостей и печалей. Но всё изменилось, когда Аде исполнялось 15 лет.
Восьмого ноября того года каменный Петербург привычно утопал в водах холодного дождя. Ада бродила у стен собора, среди чёрных мраморных плит, увенчанных крестами. Гнилая земля чвакала под её ботфортами, а над головой сверкали и звонили колокола. То ли в честь поминок, то ли праздности жизни. Мысли Ады скитались в сером небе.
— Прет! — показалось, что с неба шлёпнулась большая капля и растеклась по лицу Ады.
Юная девушка зажмурилась, а, открыв глаза, увидела перед собой совершенно сухую копну рыжих волос и два ярко-зелёных глаза, вперившихся в её рюкзак, свисающий с одного плеча.
— Пожрать чё есть? Горячего. Чёт холод у вас тут собачий…
Ада несколько секунд пыталась сообразить, откуда взялась эта сухая бестолочь, как услышала:
— Ну так чё? Ты немая? — рыжая бестолочь начала потирать свои плечи.
— Чай есть. Горячий. Красный, — продолжить Ада не смогла, рыжая перебила.
— Фууу, а чё ты чёрный не пьёшь?
— Редко.
— Щас бушь чаще.
— Это почему?
— Патаму! Я буду с тобой дружить! Гы!
— А я с тобой?
— И ты со мной. Гы!
— С чего бы это? — Ада вздёрнула носом, выразив презрение.
— А чтоб нос узлом не завязался, — зелёные глаза будто хлестнули по бледным щекам Ады, и они залились румяным стыдом.— Кароч, сёня тебе подарок, у тебя ж ДР?
— Да, — робко ответила Ада.
— Ну вооот, держи билетик.
— А, а откуда?..
— Я всё знаю. Гы!

Ада посмотрела на билет, вручённый рыжей незнакомкой. На нём было написано:
«Твой Пикник. Приходи. 20:00» и адрес. Девушку настигли противоречивые чувства: искренний детский восторг с одной стороны, и холодная взрослая подозрительность — с другой. С Пикником Аду познакомил отец, эти песни она слышала с самой колыбели. Вместо колыбелей. И здесь вкусы отца и дочери сходились. Девочке нравились эти дурманящие, изысканные песносплетения. И попасть на концерт любимой группы в свой день рождения — становилось лучшим подарком. С другой стороны… Ада всегда следила за гастрольным графиком группы, и вряд ли бы пропустила такое событие в свой день рождения. «Значит, концерт закрытый, и…» — замечталась девушка, спускаясь по тёмному, томно играющему светом тоннелю метро. Всю дорогу она предвкушала эту встречу: интимную, таинственную и жадную. Хотелось жадно пить. Пить музыку, словно тёплое медовое молоко, наслаждаясь каждой нотой. Сладко забываться в этой мягкой колыбели.
Выйдя из метро, юная, изящная словно струна скрипки девушка вдохнула полной грудью осенний воздух. Она дрожала. Не от холода, но от влюблённости в жизнь.
Хмель этого чувства разорвал телефонный звонок. Звонил одноклассник Ады, а точнее — её друг и сосед по подъезду. Юноша из полной, благополучной семьи, можно даже сказать образцовой. Дома у них всегда пахло свежей выпечкой и женским счастьем. Аде этого очень не хватало: тёплого запаха женщины. Запаха мамы.
Девушка сняла трубку:
— Привет, Даня.
— С днём рождения, мечтательница! Желаю, чтоб мечты твои сбывались сегодня же! — с ноткой иронии произнёс друг.
— А уже! — Ада подхватила настрой и начала отвечать взаимной иронией.
— Что уже? — Даня немного стушевался.
— Мечты сбываются!
— Ааа, я знал! Знал, что ты мечтаешь услышать мой голос!
Раздался пронзительный девичий смех. Такой, что юноше даже стало чуть обидно.
— Ну что ты такая бессердечная и холодная? — ироничный Даня вернулся. — Так что там у тебя начало сбываться?
— Я сегодня, в двадцать ноль ноль иду на закрытый концерт… «Пикника», — девушка словно пропела эти слова, так сладко и упоительно они прозвучали.
— Хм. А откуда билет? — Дане хотя и понравилось это пение, но пели не ему.
— А ты что? Не рад за меня?
— Рад. Здорово. Только вот…
— Что?
— Да чертовщина какая-то.
— Какая чертовщина?
— Я хотел сделать сюрприз. Купил билеты на этот закрытый концерт, но сегодня утром не нашёл второй билет. Твой билет.
Все билеты на мероприятие были именными.
— Ого! Спасибо! А ты хорошо искал? И… как это ты узнал об этом концерте?
— Есть каналы, — серьёзно ответил молодой человек. — Так, а у тебя откуда билет-то?
— Да… Долго рассказывать. Значит, вместе идём?
— Ну, да. Идём, — как-то чуть огорчённо ответил Даня.
— Тогда давай за пятнадцать минут до начала у входа встретимся.
— А торт? Все дела?..
— Ты хочешь торт? Заходи через полчаса, будет тебе торт.
— Творение твоей тёти? Ой, не. Спасибо.
— Кто-то на второй линии…
— Хорошо, хорошо, именинница. До встречи.
— До встречи.

Ада приехала к месту назначения немного раньше времени. На девушке были одеты всё те же чёрные замшевые ботфорты на высокой массивной подошве. Фигуру подчёркивало фиолетовое драповое полупальто на больших матовых пуговицах, с чёрным лаковым ремешком на талии. Голову укрывал капюшон, защищая тонкие светлые волосы от безжалостного ноябрьского ветра. А тот выл, гнал и разбрасывал сухую тёмную листву, унося её в бетонные тупики.
Минуты пробежали незаметно, пора было заходить, а друга Ады всё не было. Девушка начала искать знакомое лицо в скопившейся у входа толпе людей.
— Чё как? — вспыхнул вопрос из уст той самой, что днём свалилась с неба словно шаровая молния.
— Ты?
— Ну я! А ты чё мне не рада?
Ада нервно сбросила капюшон, чтобы лучше видеть окружающих.
— Ууу, игноришь меня…
— Просто ищу кое-кого.
— Это кого? Даню этого? А он не придёт.
— Это почему ещё?
— Что ты заладила одно и то же. Почему да почему… Я вместо него. Гы!
— Значит, это ты билет украла? И судя по всему и Дани тоже! — в голосе Ады появились неприкрытые злость и возмущение. — Как ты изменила его имя на своё на билете? Ты ещё и мошенница?!
— Ой, пошли, чистюля! Воспитал же папаша бесссупречность, — рыжая оскалилась на окружающих, невольно приближающихся к ней неприлично близко. — Но не волнуйся, моя прелесть, я сделаю из тебя… СверхЧеловека. Благодарить бушь... Вечно! Быгыгыгы!
Люди потоком начали заходить в распахнутые массивные двери небольшого четырёхэтажного старого здания. Плавным и тихим. Аде ничего не оставалось, как влиться в этот поток, но не трепетно и радостно, а тяжело и тревожно.

Отредактировано Скаzka (2022-05-05 17:03:31)