Застолье
Самовар и взаправду знатный был. Двухведёрный.
- Пить чай не перепить.
Подумалось мне. Пред этим мне указали на избу в которой приезжие останавливаются. Геологи разные, да исследователи. Ведь слухи о залежах меди до сих пор гуляют в народе. Да и сожжённая фабрика покою многим не даёт. Едут люди.
- Это милок пол дела. Покуда Полюшка жива была, почитай со всего союза сюда съезжались. Апосля только Российские. Всем, кому доктора не смогли помочь – все к Полюшке бежали. Дорога у нас здесь хоженая была. Протоптанная. И пока Полюшка была, люду много было, леший не шалил и тихо сидел. Это по нашему понятию, а по-научному – «миазмы болотные развеивались и не имели такого влияния, так как люду было много». Вот. Так один учёный говаривал, приезжавший сюда пару лет на происки.
- Какие происки?
Переспросил я, наливая третий стакан чая.
- Да такие что люди стали пропадать, вот власть и забеспокоилась. Что да как? Вот умный человек миазмы какие-то и открыл. Только мы точно знаем кто это был и есть. Да ты вчерась и сам мог убедиться.
- Да я так толком ни чего и не понял. Лёг на полу в красивом доме. Проснулся на кровати. Пришли девки, поплясали и я уснул на кровати, а проснулся на полу, да меня ещё и вытащили волоком из какого-то сарая и говорят, что это была красивая изба. Ничего не понимаю.
- Давай я тебе по-научному всё растолкую. Как мне умный человек говорил, а потом перескажу по-нашему.
- Ну давайте.
- Погодь, Селиванушка. Выдели ещё по конфетке. Очень уж вкусно и интересно ты рассказываешь.
- Вот ты сластёна. Ну ладно, такой день.
- Подождите. У меня ведь тоже конфеты есть. Давайте я свои достану, а вы свои поберегите.
И я ринулся к нераскрытым ещё чемоданам. Быстро вытащил коробку конфет и поставил на стол.
- Кхе – кхе.
Произнёс Селиван.
- Что-то не так?
Переспросил я.
- По нашему это просто расточительство, за просто так конфеты лопать. Давайте вы их уберёте. Ну пока.
- Так я же вам, кушайте.
- Все нам? Тогда я их сам приберу. Всем по одной и достаточно. Переедать вредно.
Но уловка Селивана не удалась. Шоколадные конфеты быстро таяли в руках и их пришлось быстро съесть. Это не то что их «Ромашки», которые откусывали по маленькому кусочку и с этим кусочком выпивали стакан чая.
Пришлось Селивану раскошелиться и выдать ещё по одной конфете. А я за то здесь впервые увидел сахар, который был килограмм весу и одним куском.
Тут же были и небольшие щипчики, которыми откалывали сахар по кусочку.
Ну это всё так – лирика. Слушаю дальше.
- Когда было много человек проходящих – воздух развеивался, а теперь никто не ходит. Вот и единичный прохожий надышится ароматов некоторых болотных цветов, и всё ему становится мило и красиво. Сворачивает прохожий в сторону болота, где много и как ему кажется ярко цветут цветы, ну а в болоте уже жизни нет. И возврата нет. Те, кто всё же проходят дальше, всё равно успевает надышаться этими цветами, так как село спускается в низину и в избах где никто не живёт как хранилище, от которого человек обезумеет и всё равно бежит на болото. Это как учёный говорил. А по-нашему всё проще. Леший человека заманивает в болото или в избу, а тут уже кикиморы и мары быстро окручивают молодца, и он засыпает. Очень часто проснуться уже и не может. Поэтому мы и спешили тебя вытащить, чтоб ты не задохся.
- Так это всё мне привиделось?
-  Всё да не всё. Но об этом потом поговорим. Рассказывай за нужду что тебя сюда привела.  Злата али славы захотелось?
-  А что, третьего не дано? Может мне ни того ни другого не требуется. Приехал просто от людей отдохнуть. На себя посмотреть. Что я смогу, и что выдержу?
- За неделю, две ты вряд что про себя узнаешь.
- А почему так мало? Может я год здесь проживу?
- Ой милай! Если неделю протянешь – и то для нас праздник будет.
- Не встревай, Софьюшка. Ты понимаешь, что привык к городской жизни? Шум машин и радио для тебя привычней чем пение птиц. Уже через день-два ты скучать начнёшь, а там в скором времени и сбежишь.
- Уважаемый дедушка Селиван и вы старушки веселушки! Хочу честно во всём признаться и просить вашей помощи. Может конечно я года и не выдержу, но буду сильно стараться. Всё дело в том, что я являюсь прямым наследником, а точнее праправнуком вашей и моей Полюшки….
Тут начались охи и вздохи.
Агафья, я уже немного разбираюсь кто из них, кто. Даже всплакнула. Но дед смотрел угрюмо.
- Чем докажешь. А вы тише. Помните тут у нас уже был такой. Всё выведывал, да нас не проведёшь.
- А мне и доказывать не нужно. Вот мой паспорт. Видите, отчество – Семёнович. Это отца значит, Полюшкиного правнука так звали. А из вашего сельсовета ему письмо отписали что Полюшка в зиму пять лет назад пропала. Ушла на зимник и не вернулась.
- Всё верно. Было такое письмо. Я сам видел. Ну тогда – давай я тебя обниму! Дождались. Я уж и не думал не гадал. Забыли свои корни городские.
Тут уж не только Агафья, но и остальные заплакали.
Даже дед Селиван, отвернувшись, смахнул блеснувшую слезинку. А повернувшись сказал:
- А ведь ты правильно вчерась пришёл. Прямо в дом свой. Только видишь в каком он виде. Нечисть всеми силами пытается его подмыть, чтобы стереть с лица земли. Очень уж им даже память о нашей Полюшке, поперёк горла стоит.
- А что если я попробую восстановить своё родовое гнездо?
- Ты паря, главное не убеги в первые дни. Много здесь не понятного, страшного и скучного для вас городских. Мы-то с тобой сидеть не будем. Нам заготовками заниматься надо. Иначе зиму не выживем. А силёнок у нас маловато. Это раньше мы и на охоту могли средь зимы сходить и к медведю в берлогу забраться, а теперь сидим себе. Только и можем от избы до избы дойти. Проверить все ли живы.
- А почему вам всем в одной избе не поселиться? И дров меньше надо и все на виду. Вдруг кому помощь потребуется.
- Так только избу оставляешь, как в ней нечисть селиться. Её потом не выведешь, и изба пропадает. Разваливается и гниёт.
- Ну не знаю. Как по мне, так я думаю, что нечисть по вашим морозам тоже глубоко в болоте прячется и носа на улицу не кажет.
- Селиванушка, а ведь он правильно говорит. Может и правда все вместе поселимся. Я вот стирать буду. Пелагея готовит лучше всех, а Софьюшка за порядком присмотрит. А скотину куда?
- Да тоже в один сарай. Да поставить его ближе к дому, чтобы вход из сеней был. Я такое видел, когда мы ездили на раскопки. Я же вроде как на археолога учился.
- Да всё ты хорошо и правильно говоришь. Только где мы такую большую избу возьмём, да ещё и сарай чтоб пристроить. Все наши и так на ладан дышат.
- Дедушка, можно я вас так называть буду?
- За честь сочту.
- Дедушка. Я не богатый. Наоборот думал здесь чем поживиться, но видя такое положение. Ну вот смотрите. Лес можно самим, бесплатно валить. На лесопилке нам досок сделают. Заплатим.
- Нам и за так напилят. Должны они нам.
-  Ну хорошо. Пусть так. вот только помощника бы толкового, да кто стены, сруб поможет выгнать.
Пелагея всплеснула руки к иконе и плюхнувшись на колени – запричитала.
- Не ной. Дай поговорить. А ты не шутишь – паря? Видали мы тут разных.
- А я не буду ни настаивать, ни оправдываться. Поживём увидим. Сейчас до ветру сбегаю, а то уж восьмой стакан опрокинул.
Я вышел, но за дверью сразу начался гомон и ропот. И продолжился пока я не вернулся. Вошёл. И тут же все умолкли.
- Давайте будем расходиться. Тебе ещё обустроиться надо, а нам с утра за грибами ягодами идти. Отдыхай.
- А как же обсудить?
- А вот мы завтра к вечеру возвернёмся – тогда и обсудим.