Весна в том году уродилась ранняя. Только февральские морозы свои лютые капканы расставили, “ чёрный лед” ловушками расстелили, как день-два и солнышко. Робкое по началу, недоверчивое.  Как туча набежит, так спрячется, но скользят лучики между снеговых небесных перин, будто пальчиками  холод раздвигают.
К началу марта сменилась белесая хмарь на охру деревьев и чернь земли, у стен пятиэтажек забила в высь неуемная зелень одуванчиков, бесстрашная поросль орешника у помоек окуталась изумрудным дымом.
Дворничиха баба Тася с удовольствием обмела все вокруг дворовой скамейки, достала из кармана чистую тряпицу, протерла доски сидения и улыбаясь ушла домой переодеться. В каморке с инструментами достала заначку – на донышке грамм сто, хлебнула, втянула запах рукава носом :  “ Весна! Хорошо то как!”
Баба Оля  бойкая пенсионерка из пятой квартиры в это время встала на низенькую табуретку на кухне, открыла форточку и заорала истошно: “ Кыс – кыс – кыс! Где тебя черти носят?
Крепко держась за подоконник, она уже одной ногой нащупала пол, чтоб слезть, но увидела чистую будто только что сбитую мастером скамейку, и замерла, легла грудью на свое колено, обтянутое коричневым трикотажным колготком: “ Пора!”
Охнув, составила ноги вместе и ринулась в комнату:
- Дед, Мурзик все на гульках. Ты окно то не закрывай!
- А ты куда?
- Надо мне. Что пристал?
- Надо – так иди. – старик шелестнул то-ли собой, то-ли газетой. На это уже не было времени, чтоб узнать.
Провела расчёской по волосам, пальто надела, схватила сумку будто за хлебом. Со второго этажа спускалась медленно, чтоб не дай Бог никто не заподозрил как она торопится.
Елена Андреевна Волконская, стараясь оправдать фамилию по тротуару шла мелко, дробно, рот не сжимала, хотя тетради на проверку в портфеле весили тонну. Войдя во двор, спину вытянул в струнку, военный бы позавидовал: “ Окна же! Вдруг увидят, как она еле плетется?” Понимала, как мало её спасает все это от учеников, но надеялась, а вдруг случится чудо, и ее необплюют.
Кто-то( не успела разглядеть , так усердно была без очков, тренировала взгляд презрительный) едва не столкнул её с дорожки:
- Эй! Вы что себе позволяете? – крикнула, но голос просел на последнем уроке, и получилось тихое кряканье.
Сама не поняла, как оказалась в “ оазисе для бесед” любовно отмытым Дворничихой. Ноги не держали, хотелось плакать и было уже плевать на фамилию.
Баба Оля кинулась хищной птицей, пальто взвилось крыльями. Сама Училка из третьего подъезда!
- Ну что же вы, милочка?! На вас лица нет! – заворковала, оглядываясь.
Баба Тася возникла рядом беззвучно:
- Может рюмочку? Полегчает!
- Какие рюмочки?- забурчала на неё бабка,- Умаялась бедная. Посидеть и пройдёт все.
- Спасибо вам! Я пойду сейчас. День был длинным. Контрольные . А сейчас чур не зашибли. Вот я и ..
Старухи переглянулись:
- Кто зашиб?
- Я толком не рассмотрела.
- Длинная в капюшоне?
- Да я и не поняла-мужчина, женщина.
- Сонька то была. Я её видала с окна, как выходит.
- Точно- она! – тусклые голоса соединились, наполнились жизнью общего знания.
- Что за Сонька? – тайна лежащая в открытых ладонях Дворничихи поманила, рассеяв усталость.
- Ты то у нас новенькая всего не знаешь.
- А мы старенькие. Нам эти квартиры заместо бараков дали. Мамки наши N-ск после войны…
- Батьки то мало кто вернулся.
- Жили в деревяшках с начала, один туалет на два этажа. Работали на фабрике все вместе, и детей рожали вместе.
- Бывало и от одного того же.
- И смотрели за ними , как за своими. Сонька- внучка Агаты. Плохое про неё судачили. Мол, снасильничал кто, она и понесла. Тогда многие так говорили. Родить то хотелось. А не от кого.
- Я её хорошо помню, ладошка Таси коснулась руки Училки, - глаза чёрные пустые, как зыркнет без слов, аж до кишок пробирает.
- И я помню. Коса у неё до колен была. Когда пожар начался, выбежала во двор непричесанная. Обычно то в круг на затылке собирала короной.
- Куда ты про пожар то? Все ж еще не рассказали!.
- Какой пожар? – Елена Андреевна  поворачивала голову чтоб смотреть на обеих старух, усевшихся с двух сторон от неё. Дворничиха обидчика хмыкнула:
- Пусть она рассказывает!
- И расскажу!- Баба Тася  покрепче устроила ладошку:
- Наши на фабрике горбатились, а Агата вроде как инвалид детства. Мне так мама говорила. На работу не ходит, а деньги есть. А потом у неё младенчик появился. Откуда? С пузом её никто не видел. Мальчик был. А все ж на виду. С пузом не ходила, а малец появился.
- Да не умеешь ты! Дело то не в мальчишке! – перебила Дворничеха., - У нас девки у бараков курей заводили. Вроде хорошо все, а потом – хоп! – она резко щелкнула пальцами, - И подохли все. Только не мором.  Крови в них не было. А одноклассник мой Сашка? Такой душевный парень! Съезжать по перилам, зацепил Агату..
- Да.- затрясла головой Тася, - нашли синим, ни кровиночки!
- Ну и заговорили люди, припоминать начали. А буквально через неделю после Сашки две девочки близняшки из барака… ну такие солнышки..
- А нам всем уже ордера пришли на квартиры. Я маленькая была, а помню.
- Агата на первом этаже жила в конце крыла. Барак длинный был в два этажа. Вход по середине и комнаты по его сторонам, кухни общие по две в право и влево.
- Наши дверь ей подпёрли. – баба Тася смолкла. Ей вдруг стало холодно и захотелось домой к Деду.
- Сына её пожарные вынесли. Обгорел сильно. А Агата..  не выжила.
Потемнело. Всё утратило весенний призыв к возрождению. Замолчали.
- Эта Соня, как вы говорите, внучка. Что то с ней не так?
Старухи с тоской смотрели на жёлтые лампы над подъездами. Эту страшную историю им самим уже не хотелось продолжать.
- У меня невестка в мэрии, по документам видит как кто квартиры получал. Так Сонька по Агате её получила. Сирота она. Куда отец делся- неизвестно.
- Милые дамы!- Елена замерла, весенняя красота с заходом солнца растворилась,- Мне было очень вме интересно.
Она поднялась, вновь примерила на себя фамилию:
- Пора прощаться! Рада знакомству!
Портфель даже будто полегчал.
Сделав пару шагов, она все же не удержалась:
- Так что ж Сонькой то?
- Горелая она вся как головешка, глаза одного нет, зубы видны – губ нет.
- А беременная! Пузо на нос лезет ! Кто ж такую…?
- Всего хорошего!
Холод не зимний, а другой с прорывом ветра обнял колени Учительницы. :
- Бред какой- то!
Дома было одиноко, но уютно. Подогрела себе котлету, порезала огурец. Села за стол на кухне, смотрела на двор, думала с высока по привычке
- Вот же люди! Дураки! Прошлый век! Затравили!
Рассеянный взгляд привлекло к себе мельтешение. Сразу и не поняла. Все рывками будто на старой плёнке, но  внутри сразу посыл- бежать, спасать. Все на уровне безсознательного . Просто посыл.
На скамейке раздвинув под прямым углом ноги, до пупка укрытая серым дождевиком женщина рожала. Она выла без слов. Просто тянула одинаково: ммммм.
Желание подвига к Лене умерло, она принимала ладони к лицу и коротко взвизгивала:
- Скорую! Я сейчас вызову Скорую.Фонари на подъездах  вздрогнули и погасли. Двор занавесил все свои окна.
- Прими дитя! – шепнула ночь.
Ещё один:
- Ммм- и на руки скользнул красный, пышущий паром младенец, скользкий.
- Скорую!- все в голове билось. Роженица лежала молча. Новорождённый не кричал, он смотрел фиолетовыми глазами на Лену. Она тронула его пальцем за пухлую щёчку.  Он улыбнулся, открыв ротик, полный тонкими частыми как железная щетка зубами.
-  Он будет всегда хотеть есть. Я была такой же. Пока не сожгут. Огонь очищает.- Соня села, порылась в кармане куртки, достала сигарету, прикурила., - Он может о тебе заботиться, только скажи : фас. Он многое может.
Дитя засунуло кулак в рот и улыбнулась.
Его мама встала со скамейки. :
Не хочу с этим связываться. Если б ты не пришла, я б его закопала в песочнице. Но так не бывает. Ты же пришла. – Она с трудом двинулись к дому.
- Как заботится? – кричала ей в спину Училка.
- Когда обижают, когда тебе нужно и важно. Да многое что.
- Спасибо!- Елена Андреевна Волконская шла через двор. На скамейке никого не было. И вообще никого не было, кто б её называл Училкой или в школе опплевывал. Подборок тянула вверх, чтоб оправдывать фамилию Волконских.