Последняя ловушка

В обществе Охотников за сокровищами кто-то из приятелей сказал, что он хитрый как Лис, и это имя так к нему и приклеилось. Для всех он был Лис. Умный, хитрый, умеющий рисковать и выигрывать. Лис никогда не проигрывал ни своим, ни чужим. За свою жизнь там, где его товарищи оставались навсегда либо с поломанными жизнями, он нашел довольно много, чтобы стать весьма состоятельным и уважаемым человеком. Вот и сейчас он был при деле. Компания “Мир приключений” сделала обществу Охотников предложение от которого невозможно было отказаться по причине обещанного куша в несколько миллиардов за сокровища древних Гималайских пещер. Друзья Лиса приняли предложение, но ни один из них так и не вернулся обратно, связь с каждым из них прервалась, и он решил в очередной раз сам попытать счастья, быстро собравшись и купив билет. “Мир приключений” снабдил его копией древней карты, где был изображен лабиринт со входом, выходом и центральной частью. Охотник был весьма предусмотрителен. Жизнь в постоянных испытаниях научила его ничему не удивляться и быть запасливым. Прилетев в Индию и доехав до селения на границе Индии и Пакистана Лис остался на ночлег, дав хозяину пару рупий, а рано утром, прихватив с собой репульсные складные носилки он выдвинулся в поход.
Полазив по предгорьям он нашел вход в лабиринт, закрытый монолитной плитой.
“Быть может, стоит постучать?- подумал он. - Вежливым надо быть везде”.
Он подошел к плите очень близко и почему-то решил, что это похоже на вход в бомбоубежище. Лис коснулся каменной плиты ладонями, посмотрев вверх. Ничего такого, будто кто-то выбил в скале такое гигантское “украшение”. Но в этот момент раздался грохот и плита начала медленно подниматься. Как только она поднялась на полтора метра, охотник скользнул внутрь и она обрушилась за его спиной закрыв проход. Он оказался в полной темноте. Фонарь был под рукой, второй находился на военной каске-шлеме, напоминая, что владелец когда-то служил. Однако они не понадобились. С обоих сторон вдоль стен лабиринта сами собой зажглись светильники. Лис недоуменно пожал плечами. Мистику он не любил. Путь обратно был закрыт, поэтому пришлось идти вперед к неизвестному.

Лис шел согласно карте, скопированной с какого-то древнего и, видимо, сыплющегося экземпляра, где были отмечены все ловушки. Однако что это такое было не понятно, так как все было надписано на древнем санскрите. Судя по сделанному ему предложению, конечный итог опасного путешествия являл собой сокровища какого-то древнего правителя. В этом лабиринте были одинаковые гранитные стены, высокие потолки и все это было отполировано до блеска, как и полы. Линии ходов были геометрически правильными, прямыми. Определившись со всеми поворотами лабиринта он отметил все, к чему стоило быть готовым, а это по его предположению могло быть что угодно. Лис был прав: ходы меняли направления, угол наклона. И он испытал поистине ужас, двигаясь по ним. Где-то было невыносимо жарко, где-то невыносимо холодно, так что суставы скрипели. Где-то коридор резко спускался и на протяжении какого-то расстояния был затоплен водой, и таковых препятствий было три. В двух последующих жили хищные рыбы и какие-то глубинные монстры с зазубренными щупальцами и зубастыми пастями, но Лис нашел способ проплыть. Если бы не захваченная с собой приманка для аллигаторов, то он с вероятностью девяносто девяти процентов погиб бы, сгинув в этих рукотворных водоемах. Пока рыбы расправлялись со сброшенными в воду мясом, Лис, надев специальную дыхательную маску, пригодную и в воде и в дыму, и в ядовитой газовой среде перебрался на противоположную сторону, еле вылез, сползая в воду по гладкому полу коридора лабиринта. Следующим действием охотника за сокровищами была брошенная в воду прочная сеть с остатком приманки. Он еле вытащил ее, тяжелую от набившийся в нее рыбы, способной откусить руку, но не способной прокусить сеть с металлическими нитями. Согласно карте был еще один такой водоем и нужна была приманка, на случай, если он окажется обитаем. Чутье Лиса не подвело. Сказался боевой опыт молодости, прошедшей в сражениях на разных планетах в составе межгалактических войск в международной армии Земли.
В следующем бассейне плескались монстры. Прежде чем лезть туда он подождал, пока рыба не “заснет”.
Этот бассейн был другим. Между потолком и гладью воды было пространство ровно для стояния на четвереньках. Спустив на воду репульсные носилки, годившиеся для передвижения по воздуху и воде, мужчина включил моторы, запрыгнув на нее и втащив сеть с рыбой. Квадратная платформочка набирала ход и приближалась к середине, когда Лис почувствовал, что вокруг голени обвилось нечто и больно впилось в кожу. Он обернулся на плеск сзади и увидел открытый округлый рот, усаженный многими рядами острых зубов. Движение замедлилось. Вода словно закипела вокруг. Еще одно щупальце просвистело и схватило сеть с рыбой. Лис отпустил ее. Не долго думая, он достав из ножен портативный плазменный резак и еле повернувшись отрезал щупальце, держащее его за ногу и впивающиеся в нее. Средство передвижение рвануло вперед и пока монстры, которых в воде было несколько обедали Лис достиг другого берега и взлетев над поверхностью пола поднялся по скользкому склону, сидя на импровизированном средстве передвижения.
Остановив репульсы, он слез и осмотрел ногу. Кожа была содрана и глубокие раны кровоточили. Походная аптечка пришлась кстати. Обеззаразив, обезболив и перевязав голень охотник с сожалением посмотрел на испачканные в крови и рваные штаны цвета хаки.
-Вот сволочь, хорошие штаны мне попортил, - проворчал он.
Дальше пришлось из плазменного обреза расстреливать жутких монстров, выскакивающих из-за поворотов. Лис чуть не повалился несколько раз сквозь скрытые в полу створы, ведущие в глубокие колодцы, выхода из которых не существовало. На дне одного такого крутился клубок крупных ядовитых змей, на дне другого полыхал огонь, непонятного происхождения, третий колодец был наполнен жидкостью. К своему несчастью, Лис выронил из кармана обратный билет, упавший в жидкость и тут же растворившийся в ней. “Кислота!”- понял охотник.
Обходить ловушки помогал датчик, вмонтированный в ВИД светозащитных очков, закрывающих половину лица мужчины, вот только сигнал срабатывал, как только он находился на самом краю, но все это спасало и не давало Лису пропасть.
Были тут и коридоры, в которых из стен, пола и из потолка неожиданно и быстро вылезали остро заточенные длинные лезвия. Лишь выдержка помогла герою справиться и не пораниться о лезвия. Далее он попал в липкую паутину. Он запутывался как муха все больше и больше, паутина налипала и душила его, а сверху на добычу жадно смотрела связка огромных выпученных и светящихся глаз. Ему пришлось потрудиться, чтобы вытащить нож с ультразвуковой вибрацией и разрезать путы. Чудовищный паук прыгнул на него сверху, Лис уже почувствовал, как жало уткнулось в бронежилет, но он отмахнулся от ненасытных глаз, навсегда погасив их и укоротив лапы, держащие его за плечи. Паук шлепнулся на пол и задрыгал оставшимися. Выстрел заставил его замереть навсегда.
Далее Лису пришлось прыгать со столба на столб над широкой пропастью, держась за репульсные носилки и делать то аккуратно, то замедляя, то ускоряя свой ход, так как из глубины поднимался огромный змей и кусал то место, где был искатель приключений. Благодаря способности продумывать все на два шага вперед охотник за сокровищами не попался и переправился на другую сторону. Очередной гладкий каменный коридор уходил вниз. За ним находилась последняя ловушка и…ключ от двери в комнату, где лежали сокровища. Вот и она. Никаких монстров, препятствий и прочих опасностей, но что-то было не так. В середине помещения с отполированными стенами, полом и потолком стоял одноногий круглый стол. Он напоминал каменный цветок, выросший из пола, и на этом цветке стояла чаша, из которой бил маленьким фонтанчиком источник. Рядом с чашей находился кубок из какого-то странного металла, а на столешнице был вырезан текст, с рядом лежал ключ. Лис подошел и уже протянул руку к кубку, решив хлебнуть немного воды и прийти в себя, но остановился и заинтересовался написанным. Написано было не на санскрите, а почему-то на хинди, китайском, древнегреческом и латыни.
-Хммм…не такой уж древний был этот раджа, спрятавший сокровища, - сказал охотник сам себе.
Хинди он не знал, а вот латынь когда-то учил ради интереса к древним цивилизациям. Надпись гласила: “О, удачливый путник! Отдохни перед самым концом твоего пути и испей чашу могущества, чтобы всегда хранить и защищать то, что принадлежит тебе по праву сильного.”
Лис задумался. Зачем хранить и защищать, если можно забрать это и свалить как можно быстрее? И где та самая последняя ловушка? Он перебирал слова послания, пытаясь найти смысл и понять, где подвох… Ощущение чего-то странного и опасного не покидало его. И вдруг он все понял. Это и было последней ловушкой. Те монстры, которых он видел, от которых отбивался и которых обманывал были когда-то людьми, охотниками за сокровищами, искателями приключений. За долгие годы много храбрецов пришло сюда и добралось до финальной точки, но все дело оказалось в напитке. Не вода, а какое-то страшное зелье, приводящее к мгновенным необратимым мутациям и превращающее людей в монстров било из чаши на столе. Именно поэтому никто из его друзей не вернулся и не дал о себе знать. Лис содрогнулся, нервно сглотнул. Взял ключ и прошелся по комнате, ища дверь. Двери не было. С помощью специального приложения ВИДа очков он обнаружил скважину. Чтобы быть готовым ко всему, Лису пришлось снять с плеча обрез.
Щелкнул замок, и дверь, незаметная глазу, замаскированная под стену открылась. Мужчина сделал шаг внутрь небольшой комнаты без окон и дверей, застыв от удивления. Перед ним стоял золотой сундук, ломящийся от драгоценностей.
Он посмотрел на карту, есть ли еще выход и нашел его, а далее он выгреб часть сокровищ на пол. С трудом подняв сундук он поставил его на репульсные носилки и подобрав все сокровища запихнул их обратно. Крышка не закрывалась. Охотник снял шлем-каску и почесал в затылке, соображая, что ему делать, но в результате махнул рукой и вывел носилки через вторую дверь в коридор лабиринта, ведущий к выходу.
Негромко посвистывая, счастливец шел по коридору и прикидывал, сколько он получит, постепенно сдавая этот клад. Сумма получалась астрономическая и обеспечивала жизнь своего хозяина до самой кончины. Казалось бы, зачем ему столько богатства? Просто Лис хотел отойти от охоты, основать свой бизнес и наконец-то жениться на своей давней пассии, с которой жил в свободном браке. Ему хотелось устроить грандиозную свадьбу и конечно же, сделать двух-трех наследников своей любимой. Время шло, а он не молодел.
Сверяясь с картой он почти дошел уже до выхода, но впереди увидел прикованную к стене девушку. Мужчина подвел носилки ближе. Пленница казалось была без сознания. Он протянул руку и похлопал ее по щеке.
“Да у девчонки жар! Какой же гад так поиздевался над ней?! Плохо, очень плохо!” - думал Лис, освобождая ее от оков с помощью специального приспособления. Еще немного и она сползла по стене. Охотник снял с пояса флягу и побрызгал ей в лицо водой, а потом попробовал напоить. Неожиданно вся вода, попавшая ей на лицо с шипеньем испарилась, превратившись в пар. Девица резко открыла глаза и с рыком бросилась на Лиса. Она ничего не сказала, но он услышал:
-Глупец! Ты освободил меня себе на погибель, ибо я последний страж!
Подсечка и деваха свалилась на пол. Она медленно поднялась и на глазах у Лиса превратилась в человекоподобное пламя. Лис отступил. Он пятился мимо своих носилок с сокровищами, содрогаясь от той жути, что наступала на него и опаляла жаром.
“Вот она-последняя ловушка!” - думал он. Сигнал датчика сработал. ВИД, переведенный в панорамный режим обнаружил сзади Лиса открытый колодец. Огненный монстр гнал охотника туда, но Лис не был бы Лисом, если бы не умел выкручиваться почти из любой ситуации. Он спровоцировал монстра на то, чтобы тот кинулся на него, но увильнув от столкновения, бывший служивый спровадил пинком деваху в колодец, попутно ощутив, что словно пнул подкованным берцем горящую поленницу. Створки закрылись, заперев хранительницу навсегда в бездне. Путь был свободен. Мужчина снова взялся за рукоятки носилок, потянув их за собой и остановился, задав себе вопрос: последняя ли это ловушка. Посмотрев на открытый сундук он засомневался, что это правильно, а потому выгреб лишнее, рассовал себе в рукава куртки и в штанины. Стало тяжеловато, но зато крышка была закрыта, а душа спокойна. Впереди замаячил прямоугольник выхода. Однако квест еще не был закончен, впереди ждал неожиданный сюрприз в виде вооруженных плохих парней, ждущих, пока Лис выйдет на свет Божий из подземелья и вытащить сундук. Они не были индусами. Это были белые люди.
-Не понял, - сказал Лис, оглядев плохую компанию из пяти человек.
Главный из них обратился к нему на английском.
-Ты, как и предыдущие, пропавшие здесь, был нужен, чтобы вытащить для нас эти драгоценности. Это мы организовали тур сюда через подставную компанию. Так что это наши сокровища, а ты нам больше не нужен.
- Убьете? Зря. Я могу доставать любые сокровища и проходить дистанции любой сложности, если вы мне будете оставлять десять процентов от найденного. Думаю, что могу быть вам полезен. Я же в армии служил, человек бывалый, - Лис умел быть простым, улыбчивым и дружелюбным. Никто не догадывался, что за этой витриной скрывается опасность. - Да и некуда мне бежать. Незачем. Парни, возьмите меня к себе. Мне нужна работа.
Негодяи начали переглядываться. Отдавать десять процентов им не хотелось, но прельщало обогащение за чужой счет.
-Ты кто? - спросил главарь банды.
- Майор межгалактических войск специального назначения в отставке Данила Макаров,- вздохнул Лис, присаживаясь на камень у входа.
-Хммм…военный…
- Я все умею, могу пригодиться.
-Ладно, - сказал наконец главный, немного поразмышляв, - живи. Посмотрю, какой ты счастливчик.
Он отрядил двоих охранять пленника.
-Слушай, я ведь только один сундук вытащил, а там внутри еще четыре осталось. Клад очень  большой. Сам я вряд ли вывезу, ранен я в ногу, руку потянул и очень устал. А твои парни сильные, они могут. Второй поворот налево. Я там все оставил. Берите, если хотите. Вам на всех хватит.
Главарь усмехнулся:
-Сумасшедший русский!
Он махнул двоим из оставшихся и трое ушли под гору в лабиринт. Как только звук их шагов затих, Лис указал на далекую вершину и обратил этим внимание двух своих стражей:
-Парни, а вот эта гора как называется?
-Где?
-Какая?
Они повернулись и Лис очень быстро снял гранату с пояса, выдернул чеку и швырнул в проход, а после поднял обрез и пристрелил двоих. Один из его стражей все же среагировал, но бронежилет и драгоценности, напиханные в одежду, отразили выстрелы. Внутри горы ахнул взрыв и вход навсегда завалило. Лис усмехнулся:
-Я же говорил вам, что все умею.
Сундук ждал своего часа рядом со входом. Лис прошел последнее испытание и выбрался из ловушки. Он был свободен.
“Нет, - думал он, - ловушка вовсе не препятствия, не монстры и не люди с оружием, а жадность и глупость.”

Живые и мертвые

     Часть первая. Годовщина
     Память увиливала. Путала след. А Андрей злился.
     В голову лезла всякая чепуха. О том, как страшно в последние времена разрослось кладбище. Об облупившейся краске на углу Катюшкиной ограды. О настойчивых ростках молодого деревца, рвущего землю аккурат за памятником.
     Солнечная сентябрьская прохлада мазнула ветром по горячему лбу. Окрестные яблони встрепенулись на мгновение и снова затихли. Где-то жалобно скрипнула калитка могильной оградки.
     Андрей вздохнул, обошел памятник и по-деловому уселся на корточки рядом с тонкими стебельками нарождающейся проблемы.
     «Эх, - он аккуратно потрогал молодые ростки, - надо тебя выдергивать, пока ты тут мне все не перекурочил»
     Катя смотрела с фотографии игриво щурясь. В своей, так его бесившей когда-то, кокетливой манере. Казалось, вот-вот скажет что-то, ворвется в задорный веселый спор с мужем. Потом рассмеется, запрокинув голову. Звонко. Открыто и свободно. Как только она умела.
     Андрей улыбнулся, вцепился в прутья оградки и, кряхтя, поднялся с корточек. Скорбный настрой никак не желал проявляться. Мысли настырно вертелись вокруг текущей мелкотни, возбуждая странную стыдливость перед почившей супругой. Пришел потосковать - тоскуй. А нет - так чеши домой. Искать свое отражение в недопитой бутылке Финки.
     - С годовщиной.
     Андрей обернулся. В двух шагах от оградки стоял Славик с огромным алым букетом в руках. Он пару секунд помялся в нерешительности. Затем, мельком поймав взгляд друга, все-таки протиснулся к памятнику и аккуратно пристроил цветы.
     - Спасибо, - кивнул Андрей, покосившись на объемную, туго стянутую кипу роз, - Катюха бы оценила.
     - Это старушка у ворот торговала, - Славик пожал плечами, и продолжил с еле заметной ноткой хвастовства, - Я у нее все, что было, забрал. Пускай внукам гостинцы купит.
     - Джентльмен хренов, - по-доброму усмехнулся Андрей, - всё грехи отмаливаешь?
     По лицу друга скользнула еле заметная тень. Он чуть склонил голову на бок и, опустив взгляд, пробормотал:
     - Чего же тебе покоя не дают-то грехи мои?
     - Не заводись, - Андрей примирительно похлопал его по плечу, - Ну не могу я по-другому. Профдеформация.
     Славик тут же оттаял и отмахнулся, всем своим видом показывая незначительность народившейся было обиды:
     - А даже если и отмаливаю, что тут такого?
     В ответ Андрей хмыкнул, буркнул что-то себе под нос и отвернулся.
     Он снова перевел внимание на фотографию жены. Помолчал. Затем нежно провел по ней пальцами и долго устало выдохнул:
     - Ладно, Кать. Пойдем мы, наверное.

    Часть вторая. Мир мертвых
     Разговор отчего-то не клеился. Обрывался на паре фраз и снова будто тонул в тишине путаной рощи по сторонам центральной кладбищенской аллеи. Посреди меланхоличного безветрия молодой осени ему казалось, что старые погосты все как один: лесистые, а в некоторых местах даже затянутые в мглистую цепкую чащу.
     Андрей шел медленно, с удовольствием озираясь вокруг.
     - Знаешь, - неожиданно завел он, - все-таки странная штука - кладбище. Чем дольше живешь, тем сильнее воспринимаешь его чем-то вроде парка отдыха. Даже, бывает, прям тянет сюда.
     В ответ на удивленный взгляд Славика, Андрей поспешил пояснить:
     - Да, да. Подальше от шума, от суеты. В тишину, в умиротворение. В заваренную на тысячах похороненных судеб атмосферу людского покоя, смирения, что ли, - он глубоко вздохнул, мощно вздымая грудь, будто желая затолкать в себя как можно больше здешнего воздуха, - Ты посмотри, какая красота кругом…
     Своеобразный симбиоз кривых стволов, вплетенных в проемы ржавых оград, косых крестов под сенью разлапистых крон, и облезлых памятников, запорошенных мешаниной гнилой листвы, действительно нес в себе особенную готическую привлекательность. Воспринимался целостно, словно единая, отдельная от мира экосистема со своими философией, биологией и физикой.
     - Ловлю себя на мысли, что мне здесь комфортно. Среди мертвых.
     - Чем тебе живые-то не угодили?
     Андрей рассмеялся:
     - Поработай в ментовке с моё - может поймешь, - он затих, стер улыбку с лица и попытался снова встроиться в созданную им же атмосферу, - А вообще - с мертвыми спокойнее.
     - Тут родня… Катя… Они не предадут, не подставят, - Андрей снова запнулся, и глухо закончил, - не умрут второй раз.
     Славик остановился. Уложил руку на плечо товарища и обрадовавшись своей же неожиданной идее, засиял:
     - А знаешь, давай я тебе кое-что покажу.
     - Я перегнул, видимо? - Андрей кивнул и виновато рассмеялся, - со своей дурной философией?
     - Ага, - весело ответил друг, мягко увлекая собеседника с широкой аллеи на одну из кладбищенских тропок, - самую малость.
     - Ладно тебе, - Андрей отмахнулся, пытаясь соскоблить с нутра налипший налет декаданса, - давай лучше признавайся, как дела?
     - Да как всегда, - довольный сменой темы, тут же бодро выдохнул Славик, - В боевом режиме.
     - Мне стоит беспокоиться?
     - Нет, гражданин начальник. Ничего криминального, - он засопел, сделал короткую паузу, огляделся, определяя туда ли они свернули, потом осторожно добавил, - пока.
     Теперь уж остановился Андрей.
     - Пока? - Он ухватил друга под локоть и принялся, словно кобра, выкачивать головой, стараясь поймать его взгляд, - Давай-ка поподробнее.
     Славик поморщился, отмахнулся и двинулся дальше, жестом призывая товарища не отставать.
     - Конкуренты вылезли. Отбили нескольких застройщиков, с которыми я работал. В тендеры лезут, - он причмокнул с досадой, все больше распаляясь. В сердцах сломал пару торчащих на пути веток, - причем в наглую, понимаешь? Компания «Флибустьер». Некий Миронов там заведует. Может слыхал?
     - Нет, - сосредоточенно буркнул Андрей, стараясь не наступить на очередной поросший травой, могильный бугор, - куда ты меня завел, Сусанин?
     - Имей терпение, скоро придем.
     Андрей вздохнул, пожал плечами и обреченно кивнул:
     - А под кем ходит-то Миронов этот?
     - Если учесть напор и аномальное везение, крыша должна быть очень серьезная. Да только вот глухо всё. По моим каналам информации ноль.
     - Ну хорошо. Я тогда по своим попробую нарыть.
     - Попробуй, Андрюха. Очень обяжешь.
     Славик наконец остановился у огромного памятника из черного мрамора с основательной, доходящей до груди оградой, увенчанной золотистыми вензелями по углам.
     - Ну всё. Пришли, - облегченно выдохнул он, - знакомься: Виктор Иванович Сёмин. Токарь. Пролетарская кровь. При жизни плотно закладывал, - Славик щелкнул себя пальцем по шее, - от этого и помер. Царствие ему небесное.
     - И что?
     Славик отворил калитку. Прошел к аккуратной металлической лавке рядом с памятником, по-хозяйски уселся и похлопал по ней ладошкой, приглашая Андрея. Затем выудил откуда-то из-за пазухи небольшую карманную фляжку и протянул товарищу:
     - Будешь?

     Часть третья. Живые важнее
     «Погожим октябрьским днем к нам в дом пришла тревожная весть.
     Я суетился, то дергаясь к шкафу, то ныряя в подкроватное пространство в поисках перчаток. До начала тренировки оставалось всего ничего. Вероятность стыдливо морщиться от подколок Сан Саныча, нарезая штрафные круги по залу, росла с каждой минутой.
     Мама хозяйничала на кухне. Услышав, как отворяется входная дверь, отхлопала мучными ладошками по рушнику и выглянула в коридор.
     Сначала вошел отец. Хмурый. Болезненный. Он уже тогда страдал от сильных мигреней.
     Папа старательно скрывал от домашних приступы головной боли. В последнее время они настигали все чаще. Пичкал себя таблетками по утрам, потом надолго затихал в любимом кресле, ожидая, когда схлынет боль. Сжав зубы и стараясь не делать резких движений, закрывался ото всех газетой или книгой. В ответ на тревожное мамино: «Паша, иди ложись» морщил лоб, словно спасаясь от ветра, и сощурившись улыбался: «Ерунда. Сейчас пройдет».
     До сих пор понять его не могу. Зачем так ревностно, так скрупулезно держать в себе этот стержень? Тебя ж никто медалью не наградит за то, что ты терпишь, корчишь из себя терминатора. Ты ж обычный человек. Водила на овощебазе, а не герой войны. Ну дай слабину хоть разок. Признайся, что больно. Мы же семья. Мы поймем.
     Нет же. Всё бодрился, хорохорился. Сквозь боль шел на работу, сквозь боль копался со своей семеркой, сквозь боль занимался делами по дому. А ради чего…», - Славик прервался, странно запыхтел, унимая вдруг всколыхнувший гнев и жадно приложился к фляжке.
     Наконец, крякнув, вытер рот рукавом и хрипло продолжил:
     «В общем, он зашел домой. Сухо поздоровался, разулся. Бабушка вошла следом. Тяжело вздохнув, опустилась на стул в прихожей.
     - Какие новости? - испуганно замерла в коридоре мама.
     Папа угрюмо пожал плечами:
     - Настаивают на стационаре.
     Бабуля кивнула:
     - В понедельник поеду ложиться.
     Мама охнула, медленно села рядом и после продолжительной паузы, забормотала:
     - Может, оно к лучшему, ма, - она приобняла старушку за плечи, - все-таки постоянный уход. Уколы…
     Но бабушка думала уже совсем о другом. Словно замкнулась, опустилась в темную глубину. Уставившись в пол, она глухо пробормотала:
     - Надо бы на Совёловское съездить. Хочу с родней повидаться.
     Отец кивнул и отвернулся. Мама закрыла рукой рот, вскочила, и поспешила в ванную. А я стоял и не понимал, чего это они вдруг расквасились.
     Смысл бабушкиных слов про Совёловское кладбище дошел до меня чуть позже. Оказывается, вслед за стационаром подразумевался ряд сложных операций с очень малой вероятностью благоприятного исхода.
     Бабушка все понимала.
     Поэтому и потянуло ее вдруг туда. К родне, прочь от одиночества.
     К миру мертвых…»
     Андрей отобрал у Славика фляжку, задумчиво повертел ее в руках и вернул обратно:
     - Давай может к бабуле твоей заглянем… да и к бате тоже… чего мы как не родные?
     Друг кивнул:
     - Как-нибудь обязательно заглянем.
     Он привстал, смахнул гнилые листья с памятника и по-хозяйски огляделся. Виктор Иванович Семин смотрел с фотографии пристально и благодарно. Словно с оттенком неясного намека на что-то.
     До Славика дошло наконец. Он всплеснул руками поспешно сдернул фляжку с лавочки, открутил крышку и накапал под памятник несколько капель. Чуть подумал, и накапал еще. Потом уселся обратно, повернулся к Андрею и продолжил рассказ:
     «Дело шло к дождю. Я не спеша плелся за бабушкой. Мать с отцом вышагивали позади. По долетающим до меня обрывкам их разговора было ясно, что у папы снова начался приступ.
     Мне было откровенно скучно. Чтоб хоть чем-то заняться, я, то и дело, с видом циничного критика вглядывался в галерею надгробных портретов.
     Высоченный лоб, смешная прическа, раздутые ноздри.
     Все такие разные. И все для кого-то - родня.
     Я покосился на бабушку. Она в растерянности стояла на перекрестке тропинок и с тревогой озиралась кругом.
     Мы уже успели навестить деда Степана - бабулиного супруга, ее сестру - бабу Настю, ну а теперь плутали, как слепые котята в поисках дедушки Василия - ее любимого непутевого младшего братца. С последнего бабушкиного визита кладбище порядком разрослось, появились свежие тропы и аллейки, где-то, служащие ориентиром, деревца были срублены, где-то разрослись новые. Тем более, что оградка и памятник у деда Васи имели типичный для тех лет цвет и форму. Почти как у всех. А довершал всю патовость ситуации виноватый рассказ смотрителя об утерянном архиве номерной регистрации захоронений того периода.
     Полагаясь на обрывки старческой памяти, бабушка мыкалась то в одну, то в другую сторону.
     Без толку.
     - Васенька шебутной был, - выискивая глазами хоть какой-нибудь ориентир, в который раз завела она, - непутевый. Чуть что - за меня сразу в драку бросался. Оно и понятно, - тут обычно на глазах проступали скупые старческие слезы, - я ж ему как мамка… Так и помер. В драке.
     Подошел отец. Морщась, стал предлагать свои варианты для дальнейшего направления поисков. Бабушка слушала, молча утирая слезы. Мама стояла рядом и смотрела на отца, моргая и вздрагивая каждый раз, когда тот резко щурился от стреляющей боли.
     Бабушка наконец подняла голову. Окинула своих детей долгим благодарным взглядом и вздохнув, махнула рукой:
     - Поехали домой, ребятки. Всё одно… не сыщем…
     - Нет. Это не дело, - не разжимая зубов исподлобья загудел отец.
     - Паш, ну перестань, - тут же защебетала мама, - ты себя до инсульта довести хочешь?
     Отец обратил строгий взгляд красных воспаленных глаз на супругу и прорычал сквозь боль:
     - Пока дядь Васю не найдем, домой не поедем.
     Ты ж помнишь моего батю, Андрюх? Упрямый был дьявол», - Славик как-то по-детски сжал губы, отвернулся в сторону и обиженно выплюнул:
     «Принципиальный.
     Ни у кого тогда даже и мысли не возникло с ним спорить.
     А с другой стороны, его, наверное, тоже можно понять. Мать, может, последний раз в жизни с родней повидаться хочет. Тем более, с любимцем. А сын и помочь ничем не может. Только мешается под ногами со своей больной головой.
     В общем, не дожидаясь возражений, ссутулившись, нахохлившись, выпятив лоб вперед как упрямый бык, он медленно пошел вдоль очередного рядка могил, внимательно вглядываясь в каждую табличку.
     Вот тогда бабуля и решила схитрить.
     Мы еще минут десять тщетно петляли по окрестным тропам, и вскоре она остановилась у оградки с безымянным памятником.
     Как сейчас помню. Синий низкий заборчик с ржавчиной по углам, скрипучая калитка и косой серый памятник среди сорняков. Таблички и фотографии не было. Видимо, какие-то хулиганы отбили.
     Подошли родители. На их вопросительные взгляды бабушка уверенно заявила, что дед Василий лежит именно здесь. Вон тебе и яблонька разлапистая через две могилки налево; вот и красная оградка неподалеку; и соседская семья то ли Ивановых, то ли Сидоровых рядышком лежит. Всё, мол, сходится. Пришли.
     Мы зашли к нему. Прибрались и помянули. Пока мы с мамой и бабушкой пропалывали траву и посыпали вокруг песком, отец подкрашивал углы оградки заготовленной заранее краской. Он держался как мог. Взмок весь, раскраснелся. Стиснул зубы так, что желваки разбухли.
     Мама с бабушкой пустили слезу, опрокинули по стопке, закусили бутербродами, обсудили безбожников, отбивших табличку и, наконец, распрощались с усопшим.
     Потом мать взяла отца под руку и повела в сторону кладбищенской парковки, к машине. А мы с бабулей ненадолго задержались у памятника.
     И тут случайно за оградой среди мешанины гнилой листвы под ногами я обнаружил фото-табличку с изображением вот этого усача и именем: Виктор Иванович Сёмин.
     Я, конечно тут же объявил бабушке, что она все напутала и уже собрался звать родителей, чтобы возвращались… но бабуля меня остановила.
     Она посмотрела вслед маме, держащей ссутулившегося, еле шагающего отца под локоть и сказала:
     - Не надо, Славка. Пускай идут. Живые важнее».
     Андрюха сидел, молча вглядываясь в фотографию щекастого усача пролетарских кровей. Затем, повинуясь неожиданному порыву, вытянул из кармана пачку сигарет, достал парочку и подкурил их по очереди.
     - Курил, наверное? - выкладывая одну из них под памятник, поинтересовался он.
     Друг, улыбаясь пожал плечами.
     Андрей не спеша с удовольствием затянулся:
     - По любому - курил, - выпуская клубни плотного наваристого дыма, уверенно заключил он и повернулся к товарищу, - Это ты ему могилку отреставрировал?
     Славик кивнул:
     - Как только финансовая возможность появилась.
     - А настоящего деда Васю нашли-то в итоге?
     - Нет, - виновато затянул он, - я тут все прошерстил. Вдоль и поперек. Как провалился, прости господи.
     - Как же бабуля? Так и померла?
     Славик кивнул и развел руками. Сделал короткий глоток из фляжки и задумчиво забормотал:
     - Помню, где-то у Астафьева было про старые занавески в бабушкином доме… Мол, началась и закончилась война, народилась и подохла фашистская гадина, с лица планеты стёрлись целые государства, а эти занавески как висели, так и висят до сих пор. Только пожелтели маленько от солнца, - он вылил остатки под памятник и похлопал по нему ладонью, словно по плечу старого товарища, - Так и могилка эта… Как символ. Казалось бы, вроде левый мужик, а все равно близкий какой-то, что-ли. Как приду сюда, все кажется, словно до сих пор родня моя тут возле него суетится. Ухаживает, поминает, - Славик умолк и уставился на друга, будто решая, стОит ли и дальше выворачивать себя перед ним наизнанку. Подумал маленько и, видимо, решил, что стОит, - Да и снятся они мне частенько. И бабушка, и отец с матерью, и дед Василий, представь себе, которого я ни разу в жизни не видел. И даже Катя твоя иногда…
     - Да, дела… - затянул Андрей. Затушил сигарету, щелчком запустил окурок в кусты и по-деловому развернулся к товарищу, - Катя, значит, снится…
     Что-то почти неуловимо поменялось в нем. В выражении лица, в манере держаться. Странный холод засквозил вдруг во взгляде.
     Сощурившись неприятным ехидным прищуром, Андрей произнес:
     - А вот теперь послушай мою историю.

    Часть четвертая. Умереть дважды
     - Ковид сжег Катюху быстро. Буквально за четыре дня. Да ты, наверное, помнишь похороны, - он холодно уставился на друга и ухмыльнулся, - или забыл уже?
     Начиная догадываться, к чему он ведет, Славик осторожно кивнул:
     - Помню.
     - Это хорошо, что помнишь. Такое надо помнить. Тем более нам с тобой. В скорости после этого я получил повышение. Начальник отдела полиции - должность, хоть где-то и суетная, но и не лишенная определенных преимуществ. В плане влияния, ну и по финансам, конечно же. Стал обрастать новыми полезными знакомствами. Нарабатывать базу, так сказать. И однажды судьба свела меня с неким Мироновым - перспективным и заряженным бизнесменом.
     На этих словах Андрея, Славик весь подобрался, свел брови и распушил ноздри, словно готовый к атаке бык.
     - Да ты не куксись раньше времени, - улыбнулся друг, - все верно. Он под моим покровительством. Умный мужик, цепкий. Узнал, что я вожу с тобой дружбу, и тут же нарыл такой компромат, что закачаешься.
     - Погоди, Андрей, - Славик вскочил с лавки и задыхаясь залепетал, - ты что, сразу ему поверил?
     - Ишь, как задергался? Что? Отрицать будешь?
     Славик медленно уселся обратно на лавку и уперся взглядом в землю.
     - Вот-вот, - весело продолжал Андрей, - я конечно же не поверил. Но когда посетил эту твою съемную хату, все тут же встало на свои места. Там ее платья, ее сережки, туалетная вода в шкафчике, даже фотка ваша совместная есть, - он презрительно скривил рот и прохрипел, - как ты мог?
     Славик молчал. А Андрей распалялся все сильнее:
     - Как же я проклинал тогда вас обоих. И тебя, и ее. Я уже говорил сегодня, что мертвые не могут умереть дважды? Так вот, оказывается, могут.
     Андрей замер, сощурился и шумно засопел, вспоминая свои чувства.
     - В итоге, мы с новым знакомым покумекали и решили из тебя для начала все бабло выпотрошить, а потом и засадить к чертям. Далеко и надолго. Чтоб денег даже на адвоката не осталось. Благо, у меня на тебя тоже не хилый материальчик имеется.
     - Чего ж не закрыли? - не поднимая головы, тихонько пробормотал Славик. - Отсижу, чтоб тебе легче стало.
     - Да пошел ты, - гневно выплюнул Андрей и отвернулся. Дрожащими пальцами вцепился в карман, рванул оттуда пачку, выронил, рассыпал всё под памятник, матюкнулся и отфутболив кипу гнилых листьев, начал понемногу успокаиваться, - Ответь на один вопрос. Ты тоже ее любил? Или так… поиграться…
     - Любил.
     - Любил… - усмехнувшись повторил Андрей, встал с лавки, наклонился за одной из упавших сигарет. Закурил.
     Славик наконец поднял виноватый взгляд на товарища и промямлил:
     - Оставь на пару раз затянуться, а?
     - У тебя под ногами пол пачки, придурок, - нервно рассмеялся Андрей.
     Следующие три бесконечные минуты друзья курили молча. Каждый думал о своем, а может об одном и том же. Кто знает. Безмолвие кладбищенской рощи тяжелой глыбой давило на плечи, ощущалось третьим молчаливым собеседником, порождающим стыдливую неловкость.
     - Ладно, - Андрей, наконец, вздохнул, добродушно хлопнул Виктора Ивановича Семина по гранитному плечу и развернулся к калитке, - пойду я.
     Славик встал, и, не поднимая взгляда, произнес:
     - Что ты собираешься делать?
     - Ничего, - отворяя калитку, глухо ответил Андрей.
     - Спасибо…
     Друг закрыл за собой, осмотрелся, примеряясь в какой стороне выход, и, не оборачиваясь, еле слышно пробормотал:
     - Бабуле своей «спасибо» скажи.

"У тебя же отпуск - приезжай!" - говорили они...
Вова приехал к родителям, ни о чём не подозревая. Вечером после ужина, попивая чай, Олег Евгеньевич, отец беспутного шалопая, вдруг сказал:
- Мы тут тебе невесту присмотрели.
- Н...
- Не перебивай старших! - стукнул он по столу и продолжил: - Из приличной семьи, работящая. В общем, хорошая пара. Сегодня встретитесь, присмотритесь друг к другу, а завтра, глядишь, свадебку сыграем.
- Завтра?
- А чего тянуть? У тебя разве длинный отпуск? Вот мы с матерью твоей целый месяц после свадьбы гуляли - а у вас, получается, меньше двух недель медовых будет.
- Но я ведь её даже не видел!
- Вот и увидишь, - как-то даже слишком ласково ответил отец.
- Мам! - обратился Вова за помощью, как утопающий хватается за соломинку. В семье Богомазовых женщина - всего лишь хранительница очага: готовит, стирает, шьёт и не имеет права голоса. А потому все понимали, что взывать к ней бесполезно.
- Не мамкой мне! Вот сейчас зайдёт - и влюбишься. Или во что там сейчас молодёжь верит...
- Сейчас? - всё развивалось как-то слишком стремительно.
Раиса зашла в квартиру Богомазовых и увидела молодого человека с круглыми от изумления глазами. Похоже, он только сейчас узнал о своей дальнейшей судьбе.
- А вот и мой суженый! Пойдём, Вова, на улицу - чего взаперти сидеть? - взяла его под руку и потащила в коридор.
Раиса была хороша собой: черноброва, темноглаза, но вот было в её глазах что-то настораживающее.
Как только вышли туда, где никто не слышит, она стала рассказывать, как будет проходить их жизнь: в каком доме будут жить, на какую настоящую работу Вова сменит свою "подработку", как он вовремя будет приносить зарплату...
- Погоди-погоди, - Вова вынул руку из её тисков, отошёл на шаг и выставил руки вперёд: то ли защищаясь, то ли останавливая её словесный поток. - Это я тебе должен рассказывать, как всё будет, а ты - слушать. Мы - Богомазовы, и у нас...
- А мы - Князевы, и ты возьмёшь мою фамилию! - Раиса ткнула указательным пальцем в Вову, и её жест был гораздо внушительнее Вовиных выставленных вперёд рук.
- Но... папа...
- С Олегом Евгеньевичем я договорюсь. Есть пара хороших способов.