Irish, мне понравился рассказ с казачкой. Необычный типаж!

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.

Это само собой! Кто ж еще? Не медведь же.

Туды её, в качель.

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.

а в 20-ом их ужо съели!

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.

Сложное решение.

Однажды в "Адмирале" было необычно тихо. Никто не гремел посудой, не вел разговоров за согревающим пуншем и не играл в карты.  Батя удивленно оглядывал зал и в который раз брался протирать чистые миски и стаканы. Старшина догадывался, что затишье бывает перед бурей, но что может случиться в трактире, представить не мог. "Адмирал" жил какой-то своей жизнью, временами становясь крепче гранита, а иногда регенерируя с потрясающей быстротой, отращивая новую мебель заместо разрушенной в потасовках.
И вот, буря началась: в каминной трубе недобро завыл ветер, за окнами потемнело и свечи в деревянных колесах-люстрах вспыхнули неестественно ярким огнём. Дверь трактира распахнулась, пропуская высокую даму в бордовом дорожном плаще.
"Принесла нелегкая, - подумал старшина, узнав в гостье Морриган. - Да еще и не одну!" Из-за спины дамы в бордо виднелись края черной накидки Эль. Через мгновение она высунулась и громко выпалила:
- Хола, Падрэ! Комо эстас? (* как поживаешь?)
Батя нахмурил косматые седые брови, но  широким жестом пригласил путниц в зал:
- Добро пожаловать, - с натугой произнес он, выдерживая пронзительный взгляд Морриган,- прошу, располагайтесь где вам будет удобно. Трактир в вашем распоряжении.
Он успел заметить, как удивленно вытянулось лицо Эль, недоуменно оглядывающей пустую залу. Но почти тут же Морриган решительно выступила в перед и, отмечая каждый шаг стуком высоких каблуков, прошла к камину:
- Еще бы,- буркнула она, протягивая руку в красной перчатке к  потухшим углям,- ненавижу человеческое отребье.
Тут же угли послушно раскраснелись и даже занялись призрачным синеватым огнем, потянуло ароматным дымком.
- Ой-ла! - внезапно выступила Эль, упирая руки в бока. - Чем это несчастенные альмас* (*души) есть отребье?
Морриган не шелохнулась, продолжая греть руки у камина. Лишь скорбно поджала губы и прикрыла глаза.
- Ойё! - напомнила о себе Эль. - Я есть говорить!
- Мон дьё, - пробормотала демонесса и обернулась, выжимая снисходительную улыбку:
- Иногда ты "говорить" слишком, - заметила она, - слишком много, слишком громко и слишком зря. Мы можем отдохнуть здесь без посторонних чавкающих лиц. Разве это плохо?
- Нье-ет, - пожала плечами ангел-дармоедка, - но...
- Бон! - тут же перебила её Морриган и властным движением руки указала на небольшой стол у стены. - Присядем?
Когда гостьи расселись, к ним подошел Батя:
- Чего изволите? - пробубнил он, стараясь не встречаться глазами с демонессой.
- Вина, сыр, зелень, - мягко произнесла Морриган, - и пару-тройку сплетен, поинтересней.
Старшина покорно кивнул:
- Княжна с четвертого круга недавно притащила постоялицу, - начал рассказывать он, - бабка, как бабка, свихнувшаяся на личном благополучии...
- Несчастная душонка, да? - фыркнула Морриган, награждая Эль насмешливым взглядом. - Что еще?
- Вторую комнату казачка заняла, - продолжил Батя, и уважительно покосился на второй этаж, куда выходили двери комнат. - Молится много, но пока здесь, дальше не идет...
- Монахиня? - в тоне Морриган прозвучало удивление.
- Казачка, - упрямо повторил Батя.  Сердито поднял глаза на демонессу и тут же угодил в ловушку её взгляда. Морриган не стала углубляться в сознание старшины, лишь посмотрела эпизод с дракой.
- Бой-баба, - она презрительно покривила губы. - Что-то одно отреб... - она замолчала и покосилась на Эль, - гм! Что-то одни "добренные альмас". Ни одного аристократа. Скука! Где моё вино?
- Сию минуту, - пробормотал Батя, стараясь удержаться от поклона. - А тебе? - он обратился к Эль,
- Ты сам знать, - подмигнула ему ангел. - Но, погодить секунда, порфавор! Скажи, что ты хотеть для себя?
Батя удивленно поднял брови:
- Что? Как? Это... В каком смысле?
Он недоуменно переводил взгляд то на Эль, то на Морриган.
Ангел насмешливо щурила карие глаза и озорно улыбалась, демонесса же сохраняла каменное спокойствие. Стащив с левой руки перчатку, она разглядывая кровавый маникюр.
- За все надо платить, - прошелестел трактирщик, - и если я попрошу... то цена может оказаться...
- Естественно, - холодно отрезала Морриган. - Свобода и смерть - очень близко ходят. Се врэ *(*это истина).
Она повернулась к Эль:
- Он тоже отребье. Все помыслы лишь о себе.
- Он просто не совсем понимать, - дернула плечами ангел, - Падрэ очен-но хороший посадеро* (трактирщик)
Морриган рассмеялась. Смеясь, она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди:
- Иван Порфирьевич, - обратилась демонесса к старшине, - не каждый день здесь спрашивают о ваших желаниях, а?
Батя молчал, крутя в плотную дулю столовое полотенце.
- Да так, Маргарита Федоровна, - тихо произнес он, - раз на раз не приходится... Поймали вы меня... снова. Замечтался о не сбыточном. Прощенья прошу.
Он повернулся и зашагал к стойке. Через несколько минут он вернулся с подносом:
- Вино, сыр, зелень, - бубнил Батя, расставляя бокалы и тарелки на столе.
- Падре, - выпалила Эль, - скажи, миг жизни посреди посмертия, это есть благо или мука?
Трактирщик забрал пустой поднос и еще немного постоял, размышляя. И Морриган и Эль внимательно смотрели на него.
- Вы что задумали? - наконец спросил Батя. - Жизнь это самое прекрасное, что есть у человека. Вы ею дразнить вздумали?
Демонесса и ангел перегелянулись. Морриган чуть изогнула левую бровь,  Эль моргнула и завозила указательным пальцем по виску:
- Но, не дразнить, - неуверенно начала она, - просто... мы разбирать кое-что в Лавке и найтить...
- Мы нашли час времени, - вступила в разговор Морриган. - Тот, кому оно принадлежало растворился, став единым со Вселенной. Он был очень, очень древним.
- Си! - подхватила Эль. - Но времь-я отличенного качества, прекрасенно сохранилось. Мы не есть уверенны, что если его дать кому-то, оно не быть во зло. Анимас в посмертии привыкать, как есть. И вдруг - ой-йя! Жизень! Свет, воздух, чувстенность, радость и слезы! И всего уна хора, а потом - умирать опь-ять.
- И еще, - мягко проворковала Морриган, - было бы неплохо осчастливить жизнью кого-нибудь достойного: лорда, герцога, короля... а не отребье, вроде босяков, у которых ни гроша, ни связей...
Батя смотрел на эти две странные сущности, которые когда-то были одной единой душой, и вдруг поймал себя на мысли о том, что они лишь играют во взрослость. На самом деле тринадцатилетняя девочка, которая их объединяла, так и живет в каждой из них.
- Вот что, голубушки, - распорядился старшина, - давайте-ка эту бутыль с жизнью ко мне в погреб определим. Авось сгодиться кому, перед вечностью дела доделать. Если угодно, я этого вдруг очень захотел. Желание моё такое, понятно? И хватит посетителей удерживать, пускайте. Не побеспокоят они вас, ничего.
Морриган состроила оскорбленную мину и, протянув руку к бокалу, сделала глоток. Эль же наоборот довольно улыбалась, поглядывая то на демонессу, то на старшину.
- А бон, - неохотно проворчала Морриган и неуловимым движением превратила бокал с вином в причудливый флакон. - Вы, Иван Порфирьевич, сегодня подали определенные надежды. Пусть ваше желание исполнится.
Она протянула старшине ладонь в красной перчатке,  на которой таинственно искрилась необычная склянка:
- Ровно час жизни. Распоряжайтесь им по своему усмотрению.
Едва Батя взял флакон в руки, хлопнула входная дверь. В трактир вошел первый за сегодня посетитель....

кто хочет, может продолжить историю флакона.

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.

Отец... Старшина невольно дернулся. Так его не называли очень давно, он пристальнее взглянул на парня. Тот еще не отошел от хода, взгляд потерянный, но хоть дрожать перестал, согрелся.
- Напугал ты меня, малой, - добродушно заметил старшина, - как шарахнул, словно трехдюймовка пальнула....
Он замялся, понимая, что парень мог и не знать о ЗиС-3, особенно, если учитывать его необычный скафандр.
- Э-э-э, - промычал Батя, собираясь с мыслями, - ты сам-то откуда будешь?
Степан пожал плечами и кивнул на небо:
- Оттуда.
Как объяснить столетнему человеку, что ты - космонавт? Степан не знал, да и не чувствовал в себе сил что-то объяснять. К его удивлению, пожилой человек в линялой гимнастерке ничуть не удивился, лишь кивнул:
- Много вас, таких, с неба валиться, - пробурчал он и похлопал Степана по плечу: - Ну, идем, идем. Чайку попьешь, баранок пожуешь, глядишь и оклемаешься.

***

Трактир произвел на космонавта гнетущее впечатление. Он сел за предложенный Батей стол и закрыл лицо ладонями.
- Эй, Небеся, - шутливо окликнул его старшина, - ты что зажурился так? Али испугался чего?
Степан открыл лицо:
- Это - галлюцинации, - объявил он, - у меня агония от кислородного голодания, и мозг рисует картинки, которых нет.
- Ну-ну, так уж и нет? - хмыкнул Батя. - На-ка, чайку горячего глотни...
Он поставил перед пришельцем стакан в железном подстаканнике.
- Чая тоже нет, - упрямо проворчал Степан, - смерть это финал, потом личность разрушается вместе с носителем, перестает существовать.
- Но ты же существуешь? - возразил старшина.
- Этот означает, всего лишь то, что я еще жив, - пожал плечами Степа и машинально придвинул чай к себе.
Батя уважительно кивнул и, поставив блюдо с баранками, удалился за стойку. Степан тем временем, что-то для себя решив, пригубил чай и взял баранку.
- Пошло дело, - улыбнулся в усы старшина.
Стараясь не привлекать внимания он выскользнул на кухню, а оттуда - во двор. Прокравшись до конюшни, он оседлал пегую кобылу и тихонько вывел её на дорогу. Через мгновение старшина мчался в надвигающийся закат, не скупясь на шенкеля.

***

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.

Хы-хы! Может, спасти парня хочет? Мммм?

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.

Ну, это ты к нему мягко относишься, с симпатией.

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.

Батя гнал лошадь, стараясь сосредоточится на месте, куда следовало попасть. Но мысли разбегались, и дорога летела под копыта кобылы бесконечной лентой, пейзаж крутился по сторонам, словно намотанный на огромные валки. Зак атное солнце висело, как приклеенное, и резало глаза. Пот покатился со лба на брови, а потом и по щекам, гимнастерка потемнела. Батя почувствовал усталость, ослабил хватку и припустил повод. Лошадь охотно перешла с галопа на рысь. Пейзаж замедлился, но не изменился и старшина знал, что позади маячит черепичная красная крыша "Адмирала".
" К кому? Живая вода или мертвая? И почему даже здесь нет идеала?" - неслись вскачь мысли Бати. Он не заметил того момента, как кобыла оступилась, и сила инерции выдернула его из седла.
"П"№;ц!" - успел подумать старшина, прежде чем черный покров бессознания не накрыл его с головой. Очнулся Батя от холода. По привычке, старшина резко поднялся, и его мокрая гимнастерка захрустела корочкой инея.
- Ну, здрасте, приехали, - пробормотал Батя, обхватывая себя руками и выпуская изо рта облачко пара.
Старшина осмотрелся: он находился в кособокой комнате с огромным, во всю стену окном. Через пару мгновений Батя сообразил, что это мансарда. Комната не выглядела жилой - на полу валялись пыльные обрывки холстов, пустые банки из-под красок и засохших кисточек. Окно мансарды было открыто и в нем маячил знакомый черный силуэт с широкополой шляпой. Батя приблизился: дармоедка, упакованная в роскошный теплый плащ с меховым воротником, стояла на карнизе и кого-то пристально высматривала в бинокль.
"Десятикратный, морской", - на автомате подумал Батя и кашлянул. В мансарде теплее не становилось и  гимнастерка старшины с каждой секундой все больше и больше приобретала сходство с фанерой.
- Кар-рамба! - выпалила Эль,  едва не вывалившись с карниза от неожиданности. - Кто здесь?!
Оглядев замерзающего Батю она успокоилась и шагнула в комнату:
- Падрэ! Ты есть совсем снеговик здесь. Ки паса? * (что случилось?) Почему ты придтить? Тебя кто отпускать? Трактир провалить к Мо в Тар-тар? Что ты молчать? Ты мень-я напугал! Это не есть хорошо, это оченно даже плохо! Пугать мень-я, си!
Старшина кивал её болтовне и пытался не чихнуть. Но его попытки оказались тщетными и оглушительный его чих заставил нежно зазвенеть стекла в мансардном окне.
- Ой-ля... - пробормотала Эль. - Ты есть енфермо*! (больной*)
- Не, - Батя потряс головой, - я есть холодный. Можно сделать немного теплее здесь?
Ангел смерила старшину оценивающим взглядом, потом покосилась в окно мансарды, наконец, остановила взор на бинокле, что сжимала в руке:
- Эх-ххх, - тяжелый вздох сорвался с её уст, - люди всегда есть люди.... Ужасенно!
Совершенно не заботясь об оптике, она отшвырнула бинокль и шагнула к Бате. Вцепившись в его плечи обеими руками, она сжала пальцы так крепко, что даже бывалый старшина охнул. В тот же миг мансарда исчезла, и они появились у дверей "Адмирала".
- Э буэно, - довольно улыбнулась Эль, отпуская Батю и стаскивая меховые перчатки, - полагать, мне положен бокаль-ечик де рон карибьено*!(карибский ром). За спасение одного не оченно умённого Падрэ...
- Обойдешься, - буркнул старшина и решительно прошел в трактир.

***

В трактире все было без изменений, и у Бати немного отлегло. Все же оставить без присмотра трактир - огромный риск загреметь даже не в развоплощение, а куда-нибудь  к бесам, в прислужники. И те спуску давать не будут, уж эти натуры он изучил неплохо.
- А вот и хозяин пожаловал, - из-за стойки навстречу Бате двинулась Аксинья - казачка, задержавшаяся в "Адмирале", - ну, здравствуй.
- Здравствуй, - сразу севшим голосом выдавил старшина, соображая, сколько же времени он мог отсутствовать. Но Аксинья разрешила его замешательство:
- Что ж так вот, все бросил, побежал? - поинтересовалась она, сурово сдвинув брови, - Хоть бы сказал, уж присмотрела за хозяйством твоим. Хорошо, на час убежал, а как если бы на седмицу? Народец тут лихой, разберут хату, ей-же-ей. Или подпалят.
Батя обтер ладонью оттаявшие усы и выдавил "Спасибо". Аксинья еще секунду хмурилась, но тут в дверях появилась Эль. Казачка ожгла Батю яростным взглядом, развернулась на мысках и стремительно поднялась в свою комнату. Хлопнула дверь и брякнул закладываемый на скобы засов.
- Ой-ла, - хихикнула ангел-дармоедка, - э ки пасьонез* (какие страсти).
- Женщина - всегда женщина, - виновато пробубнил Батя, отирая лоб рукавом гимнастерки, - думал, сейчас врежет, ей-богу!
Эль в ответ засмеялась и уселась на высокий табурет у стойки:
- Аси, теперь рассказать, на кой дьябло тебе понадобить варить всю эту кашу?
Батя нашел глазами Степана за столом и, вздохнув, поставил на плиту турку с кофе:
- На кой, на кой... - проворчал он и улыбнулся Эль,- да вот на той. Потому и кофием тебя поить буду.
Эль Дьяболика картинно подперла рукой щеку и устремила озорные глаза к потолку:
- Кошмаренный ты человек, Падрэ, - притворно вздохнула она, - все про всех знать!
- Ну, а то ж, - продолжал ухмыляться старшина, - не первый день здесь.

***

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.