Привет, дорогие Шляпники.
Давно не было блицев.
Давайте разомнемся и вилки погнем?)
Участвуют все желающие, прием работ неограничен, пишите, до 00-00 сегодняшнего дня.
Допускаю и прозу и стихотворения.
Тема: Ожившая вилка
После полуночи выставлю работы, и поголосуем какнить, но озорно и свободолюбиво 
Голосование: В прозе и стихах отдельно, выбираем лучшее на ваш взгляд.
Стихи
№1
Огромный зал одиноко встречает начало осени...
Ожившую вилку с набором чайным давно забросили.
Мерцает блекло подсвечник грустный, и воском слëзы
Бегут ручьями на лепестки с увядшей розы.
Никто не стал таким желанным души спасением.
Часам отмерено грустно тикать до воскресения.
Исчезнет чудище, будто дымка, в высокой башне,
А вместо замка до горизонта раскинется пашня...
№2
На столе, где было пусто
Вилка скукой умирала
Но, официанты шустро
Стол накрыли,, жизнь взыграла !
Вилка ожила ! Как птица
Клюнула салат "Мимоза"
В мясе, в курице резвится
В рыбе тоже,, без вопроса
Пупок жареный акулы
Пяточный плавник мурены
В другой край стола скакнула
За икрой. Здесь - непременно
Подавала в рот закуски
Выпивающим без меры
Им нельзя давать в том спуску
Понажрутся джентльмены
Гости от души гуляли
И какому - то утырку
После, в драке, в морду дали
В задницу воткнувши вилку..
Проза
№1
Живые вилки
Утро воскресения Максим встречал на ранчо в гордом одиночестве: тетушка Рейчел, втиснувшись в платье, укатила на проповедь, а хозяин ранчо - Марк, начистил штиблеты и вызвал такси. Он не проронил ни слова, усаживаясь в прикативший желтый тарантас, а Макс не нашел в себе смелости спросить, куда это старикан намылил лыжи. Дом опустел, но Макс не собирался весь день торчать на одном месте. Решив заправиться перед увлекательной велопоездкой, он прошлепал на кухню, где обнаружил тарелку готовых оладий и записку, начертанную размашистым тетушкиным почерком.
"Выключи все из розеток!" - сияла чернильная душераздирающая надпись на клочке бумаги.
- Какая чушь, - хмыкнул Макс, и хотел выбросить записку, но на секунду ему почудилось, как тетка встала в проеме двери во весь свой баскетбольный рост. Максим вздрогнул и видение пропало.
Он перевернул записку:
"Жри оладьи, куриная башка!" - прочитал он указание.
- Ага, - согласился Макс и включил электрочайник.
***
Проездив почти весь день на велике, счастливый, но изрядно уставший Макс оказался в городе. Аламо лениво проводил выходной: немногочисленные прохожие на улицах медленно вышагивали по тротуарам, машин почти не было. Даже дети на площадках не носились, а резались в какие-то настолки. Прикинув, что до тетушкиного трейлера гораздо ближе, чем до ранчо, Максим решил устроить сюрприз и нажал на педали. Трейлерный городок, где у Рейчел стоял домик на колесах(бесплатную парковку ей выхлопотал Марк), уже давно проснулся, пообедал и готовился ужинать. Почти из каждого трейлера неслись запахи готовящейся еды, многие накрывали выносные столики. Здесь детишки носились, как и обычно, непоседливой стайкой перебегая от трейлера к трейлеру. Макс пронесся по главной аллее и свернул к трейлеру номер 16. Рейчел, уже переодевшись после проповеди в привычные штаны и клетчатую рубаху, сидела на ступеньках крылечка. Привалившись спиной к косяку двери и вытянув босые ноги, она курила сигару и шевелила большими пальцами.
- О, Дамбо, - умиротворенно буркнула Рейчел, приоткрывая глаза, - хорошего вечера, кусок навоза!
- Я тоже тебя люблю, - улыбнулся ей Максим и слез с велосипеда. Он доволок своё транспортное средство до малинового пикапа тетушки и закинул велик в кузов.
- Старик вернулся? - бросила Рейчел.
- Не знаю, - пожал плечами Макс, - я с утра катаю.
- А-а-а, - лениво кивнула ковбойша, но вдруг села прямо:
- А ты выдернул вилки из розеток?
Макс поежился под её пронзительным взглядом. Иногда добрыми голубыми глазами тетушки смотрел кто-то другой - беспощадный, яростный и совершенно отмороженный. В такие мгновения Макс испытывал или максимальное торжество, если взгляд был обращен на врагов, или желание испариться, если смотрели на него. Сейчас ему захотелось исчезнуть, или просто спрятаться.
- Ка-ка-а-а-канечно, - проблеял он, - хотя это бессмысленно.
- Смысла в том побольше, чем в твоем велике, - хмыкнула Рейчел и снова облокотилась о дверной косяк. - Вилки надо выдергивать. Это для безопасности, - возвращаясь в умиротворительную нирвану промычала она через стиснутую зубами сигару.
- Да, да, - с вызовом в голосе закивал осмелевший Макс, - а то они оживут и захватят дом!
Он ожидал всего: затрещины, едкой фразочки, летящую в голову пепельницу... но Рейчел только кивнула, бросив: "Ага, ты прав". Это совершенно выбило Макса из колеи. Он округлил глаза и подошел поближе, забыв о безопасной дистанции.
- Как это - ага? - Макс захлопал глазами. - Вилки не оживают! Это... это даже не фантастика!
Рейчел приоткрыла глаза и смерила расстояние до племянничка, Макс поспешно ретировался на исходную, но не отступил в полемике:
- Как это понимать, мэм? - требовал он.
Ковбойша поморщилась, посопела сигарой, выпустила облако дыма и снова села прямо:
- Уокей, кислотная башка, я расскажу, - важно сказала она, - это очень... - Рейчел помахала ладонью над головой, - очень философское, детям обычно не говорят.
- Я не...
- Так вот. Что мы знаем о живом? О жизни? - Рейчел хитро прищурилась. - Вот я, ты, Марк, мы все живые и все сегодня что?
- Что? - округлил глаза Макс. - А! Мы все куда-то поехали!
- В точку, - кивнула Рейчел. - Это подтверждает постулат, что движение - жизнь. Усекаешь?
Максим почесал в затылке и пожал плечами:
- Но розетки и вилки в них никуда не поехали, - возразил он.
- Святой чеснок! - Рейчел взмахнула руками. - И ты еще хвастаешься своим образованием!
- Это что-то из теории относительности? - пролепетал Максим, но тетушка помотала головой:
- Зип! Речь идет о токе. Переменном токе!
- Но если чайник выключен, в нем ток не течет... - прошептал Макс, ожидая очередного взрыва, но его не произошло.
- Как в глаз свинье, - согласилась Рейчел. - Но движение есть. Сеть - переменная, то плюс, то минус, а иногда и ноль. И в вилке идет движение, до самого выключателя. Усек?
Макс отвалил челюсть на грудь, схватился обеими руками за голову, но придумать достойный ответ не смог: действительно в фазовом проводе переменной сети потенциал меняется с частотой 50, а здесь, в Америке - 60 раз в секунду.
- Поехали, чего застыл? - поинтересовалась ковбойша, поднимаясь на ноги.
- А ... я это... - Макс помотал головой и выпалил:
- Не забудь выдернуть все ожившие вилки!
№2
Ожившая вилка
Сон мне снился странный, как, впрочем, и большинство снов. Во сне я собирался слопать по какому-то поводу торт-мороженное в форме короны, но вдруг вилка, лежащая на столе, взлетела и нацелилась на меня. Я понял, что насладиться мороженным мне не удастся, и проснулся.
Тикали часы на стене, в щель между шторами проникал лучик полной луны, на кухне чуть слышно урчал холодильник, и никакие вилки, само собой, по дому не летали.
- Приснится же, блин, - подумал я, переворачиваясь на другой бок.
На следующий день сон не то, чтобы был забыт, но отодвинулся куда-то в глубину подсознания, а я, как и планировал, направился на межрайонный турнир по шахматам. В решающей партии, когда я добился позиционного перевеса и начал атаку на короля, противник торопливо сделал ход и зевнул пешку. А когда я снял его пешку с доски, соперник торжествующе улыбнулся и поставил коня так, что под боем оказались сразу две тяжёлые фигуры. И какую бы из них я не отдавал, об продолжении атаки оставалось лишь мечтать. Классическая «вилка», лишающая меня возможности достать белого короля.
- А сон-то оказался вещим, – пробормотал я, смотря на безнадёжную позицию.
№3
Дядя Миша с первого этажа умер для всех неожиданно прямо в подъезде. Схватился правой рукой за сердце и удивлённо расширил глаза, глядя прямо на стену, упал кулём, согнувшись пополам, уткнулся головой в свою дверь, обитую дерматином. Его соседка Маринка многопьющая и многодетная выходила из дома по каким-то своим делам и нашла его в таком не самом красивом виде. Тронула носом резинового сапога его тело, не веря по началу, что труп. Думала, по себе судила,что просто напился и лежит теперь в подъезде в своей бесформенной куртке с рынка не совсем уж и старый, но одинокий сосед дядя Миша из второй квартиры. А когда до неё дошло, то попыталась закричать: « Вызовите скорую!», но крика не получилось. Потом она хлопала себя по карманам, искала мобильный и почему-то звонила в свою дверь, хотя прекрасно знала, что дома никого нет: дети кто в садике, кто в школе.
Наконец Маринка нашла ключ и, вставляя его в замок, всем телом чувствовала у себя за спиной дяди Мишин мёртвый куль, и ее трясло. Даже попав к себе, найдя телефон, который оставила на зарядке, набрав номер Скорой, ей все страшно было оглянуться, казалось что покойник прямо за ней, так и лежит, уперевшись головой.
Приехали врачи. А с ними и полиция. Лестничная площадка не могла вместить столько народа.
Маринку быстро спросили, кем она приходится усопшему, и узнав, что просто соседка, потеряли интерес., говорили уже между собой о своём, пока грузили дядю Мишу на носилки. И их повседневная чёткость действий её успокоили. Она посмотрела на часы: « Успеют ли его вывезти пока дети не придут.
Она не раз засыпавшая за столом на своей кухне, часто была не в настроении, чтоб готовить еду детям, и это было для неё нормальным, труп в подъезде, как ей показалось, мог очень сильно их « травмировать». Она уже пришла в себя, ей не было уже страшно, она сняла плащ, но все ещё была в резиновых сапогах. Ей очень хотелось, чтоб кто-то из соседей сейчас зашёл, и тогда она может даже всплакнет и как можно натуральнее изобразит шок, модное слово» травмировать» использует несколько раз. И её пожалеют, может быть даже нальют или дадут денег.
Но никто из соседей не шёл. Осень дождила в открытую дверь, никто не жалел Маринку.
Дядю Мишу вынесли два молодых санитара. Полицейский был простужен и говорил, глотая окончания слов, записал Маринкин адрес и номер телефона. И ушёл.
Специально посмотрела туда, где лежала голова дяди Миши, вызывая в себе те чувства, что испытывала, когда только увидела мёртвым. И не было никаких чувств, не сохранила, не запомнила.
Чертыхнулась в обиде на всех и особенно на себя. Ткнула кулаком в дерматин двери квартиры номер два, и та открылась.
Прошла.
Однокомнатная квартира: холл со встроенным шкафом, поворот на право на кухню, а на лево три двери- ванная, туалет и гостиная, она же спальня.
« Живые есть?»- громко позвала Маринка и её не смутила эта фраза, хоть хозяина этого дома при ней вывезли только что. Её сапоги чавкали по линолеуму.
Кухонные шкафы не из дешёвых, стол под клетчатой скатертью, холодильник, плита, на подоконнике Декабрист в горшке. Очень чисто. Даже не просто чисто, а стерильно как в операционной.
Маринка провела рукой по рабочей поверхности-по ДСП, раскрашенной под мрамор, зацепилась пальцем за ручку, и выдвинула упругую полку рядом с металлической раковиной.
Столовые приборы лежали чинно по пластиковым отсекам все с одинаковыми вензелями на ручках. Пухлые суповые ложки, красавцы ножи, чайные юные прелестницы-все лежали боком, прижавшись спинами.
Маринка пыталась их сосчитать, но сбивалась, отвлекаясь на их холодную красоту.
« Вот это же и есть столовое серебро!» - сказала она вслух, но тихо, чтоб не вспугнуть очарование, не отдавая себе отчёта, что вспоминает свое детство, пока ещё не стала многопьющей и многодетной, свою бабушку, для которой сервировка стола была кумиром и обязательством. Безотчетно в Маринке ожили фарфоровые супницы и к ним поварешка с длинной лебединой шеей, глубокая тарелка стоящая на мелкой, льняная скатерть, салфетка на коленях, подогретая булочка, « Мариночка, укропа нарежь!Без него как с куриный суп?!», оранжевые кругляки моркови в золотом бульоне.
Маринка огляделась воровато, задвинула полку обратно, вновь её выдвинула, звякнула ножами.
И перестала обижаться на всех и на себя. Ноги в резиновых сапогах стали горячими. Марина посмотрела на них с удивлением, будто только проснулась. Странно выглядели сапоги на ногах, которые любят носить туфли.
Странно теперь выглядела перед Мариной вся её взрослая жизнь, липкий стол на кухне, бутерброд в фольге на обед детям, какая-то уже привычная нелюбовь к себе. Дни, недели, года, роды все от разных, попытка найти себя, а когда не получилось, то попытка сделать вид, что не важно, что все так было задумано, что никому же не нужны все эти столовые приборы, супницы, укроп, забота, красота. Можно умереть просто. Вот так вот одному, уперевшись головой в свою дверь. И никто не знает и не интересуется, как ты жил и почему одиноким остался.
Марина взяла вилку, самую маленькую для торта или фруктов.
« Спасибо, дядя Миша! Я больше не буду. Я все поняла!» - сказала она.
« Я тебе верю!»- ответила вилка голосом дяди Миши, удобно укладываясь в руке Марины.
- Подпись автора
