Дуэль в прозе на тему:
шпионский триллер: "Плач Марии о нём или поражение аптекаря".
Задание: в прозе обязательно должен быть либо плач женщины, либо поражение аптекаря; судить о сём - голосующим.
Секундант: см. левее.
Сроки на написание: до 07.09.2024 включительно.
Не приславший работу дуэлянт автоматически получает пулю в лоб.
А это для острастки:
Сгущалась тьма и страшно было,
Наган ей душу холодил,
А он в кустах за нею бдил,
А следом - синяя кобыла.
(с)Путник
Выстрел №1
Сергей Петрович Бубенцов, лысеющий мужчина на последнем сроке молодости, сидел у себя на съемной квартире и отчаянно жмякал в руке пульт от телевизора. Телевизор не включался. "Хозяйка, если узнает... - обрывочно витала мысль в голове Сергея, - сколько ж это еще денег надо?" То, чтобы потребовать с хозяйки новый работающий предмет интерьера, такого Бубенцов и подумать не смел - очень уж за дешево снимал.
- Ну ладно, - буркнул он вслух и, отложив пульт, направился на кухню. Там, в холодильнике у него стояла еще не початая поллитрушечка. Алкоголиком Сергей Петрович себя не считал, но выпить любил, особенно вечером, на сон грядущий, так сказать. Вдруг он услышал женский плач, перебиваемый бубнением телевизора. Сергей Петрович прислушался, определяя направление источника рыданий, но так ничего и не понял - то ли сверху, то ли за стеной. Он налил рюмочку, достал из банки маринованный огурчик и... снова плач обратил его внимание, отвлекая от вечерней трапезы.
- Да что ж такое! - возмутился он и погрозил в пустоту вилкой с насаженным огурцом. В ответ невидимая женщина всхлипнула, потом еще раз, а потом бубнение телевизора смолкло и все стихло. Тишина стала настолько глубокой, что Сергею на мгновение стало не по себе.
- Бр-р... - выдохнул он, ощущая, как волосы на руках и ногах рефлекторно встают дыбом. Он выпил водки, съел огурец и вернулся в комнату. Перед кроватью стоял и тупо лыбился черным экраном неработающий телевизор.
- Предатель, - обозвал его Сергей и, скинув трико и шлепанцы, юркнул под одеяло. Свет гасить ему не захотелось и он вскоре заснул с горящей под потолком лампочкой в бумажном абажуре.
***
Утром Сергей уже не вспомнил о своих страхах, а вскочил и побежал в ванну - умываться. Работал Сергей Петрович аптекарем, и до смены ему оставалось около получаса. Умывшись, он надел брюки, рубашку, схватил пиджак и выскочил на лестницу. Пока он ждал лифта, соседская дверь щелкнула замком и на лестницу вышел безголовый человек. За ним, коряча большую плетеную сумку из полипропилена бочком выходила женщина в неприглядном серозелоном платье. Безголовый как-то нелепо скакнул вперед, чем вызвал у Бубенцова сжатие всех внутренностей, и с пластмассовым стуком упал на пол.
- Бестолочь, - прошипела женщина, выволакивая свою сумку. - Как я тебя понесу?!
Она подняла лицо на Сергея:
- Простите, вы не могли бы постоять здесь с Васей? Мне сумку надо спустить, я быстро.
Она подняла безголового Васю и прислонила к Бубенцову. Тот судорожно вздохнул, а сама женщина упаковалась вместе с сумкой в подошедший лифт:
- Спасибо! - крикнула она из-за закрывающихся дверей. - Я быстро!
Бубенцов покосился на безголового, тот лежал на нем и даже не дышал. Одет зато был во все новое - полосатый джемпер и фирменные джинсы от Левис. На ногах - кроссовки, почему-то разные.
- Ну и как же тебя так? - хмыкнул Бубенцов, пытаясь вернуть Васе вертикальное положение. Манекен загадочно молчал.
- Не разговорчивый, да? - догадался Сергей Петрович. - А может, за знакомство?
Вася был не против, и Сергей с проворством белки юркнул к себе в квартиру и тут де вернулся с двумя рюмками, наполненными ароматным прозрачным напитком.
- Ну, Вася, за знакомство, я - Сергей!
Только он махнул рюмку, отворились двери лифта:
- Что вы наделали! - взвизгнула женщина-соседка. - Ему работать, а теперь... он же на ногах не стоит!
Вася действительно на ногах снова не стоял, а прислонился к стене лестничной площадки. Определив такое безобразие, Сергей Петрович согласно кивнул:
- Сейчас исправим.
Он подошел к манекену и забубнил: "Вася, Вася, подъем! Твоя грымза вернулась, бодрись, мужик. Давай, вставай и пора на работу. Ну?"
Вася внял и встал на ноги.
- Алкаш, - прошипела женщина, уволакивая нерадивого манекена в лифт.
Сергей Петрович пожал плечами и поставил рюмки на подоконник небольшого оконца. Лифт он ждать не стал и пошел по лестнице пешком...
***
Посетитель в аптеке ни на кого не был похож. Какой-то сутулый, в очках, с маленькой головой и сморщенным птичьим лицом. Одежда тоже - неприметная, непонятно какие штаны и кофта темного серого цвета.
- Вам чего, гражданин? - приветливо улыбнулся ему из-за стекла Бубенцов. Днем в аптеке посетителей почти не бывало, самый наплыв случался либо утром, либо после четырех.
- даже не знаю, как сказать, - зачирикал сутулый, - но я хотел бы сдаться. И получить политического убежища.
Сергей Петрович удивленно поморгал, а потом радостно заулыбался:
- Вы зданием ошиблись, - заявил он, - отделение полиции на той стороне улицы, а здесь аптека.
- Я ходил туда, - признался сморщенный посетитель, - меня выгнали и сказали, чтобы я шел лечиться. Я понял так, что они намекали на вас.
- Угу... - буркнул Бубенцов, прикидывая, куда звонить - в неотложку или все-таки полицейским. - А почему они так сделали?
- Со страной мне не повезло, - признался клиент, - я Парагвайский шпион.
Бубенцов сперва улыбнулся, а потом засмеялся.
- Вот, вот, - закивал парагвайец, - там тоже рассмеялись. А я хочу сдаться, потому что третий месяц зарплату получаю бананами и частями туристов.
- Какими частями? - смех Сергея Петровича замер на устах холодной сосулькой.
- Так мне потому назад и нельзя, - шпион втянул маленькую голову в плечи, становясь похожим на безголового Василия, - съедят. Каннибалы мы...
***
Вечером Сергей Петрович снова сидел в тишине кухни, напряженно поглядывая на часы. Ровно в десять за стеной раздалось бубнение телевизора, а потом начались рыдания. Взяв свежую поллитровку и запечатанную банку огурцов, Бубенцов вышел на площадку. Повременив какое-то время, он нажал на кнопку звонка. Открыли ему не сразу, но увидев лицо соседки, Бубенцов понял - плакала она.
- Что вам? - не очень приветливо поинтересовалась женщина.
- Василий дома? - спросил Сергей Петрович.
- Нет его, на работе остался, - женщина как-то оценивающе окинула взглядом Сергея Петровича, занимающего своей фигурой почти весь дверной проем.
- Понятно, - вздохнул он и показал банку огурцов, - да хотел с ним поговорить. По мужски. Вы уже второй день плачете, нельзя так.
- Ой, - женщина махнула рукой, - это же не из-за него... Хотя... Проходите, что на пороге стоите?
Она подвинулась и Сергей шагнул в квартиру. Обстановка была небогатой, даже, пожалуй еще беднее, чем у него. Зато телевизор работал, там как раз заканчивалась серия какого-то сериала.
- На кухню проходите, - пригласила соседка, - яйца вареные будете?
- Буду, - кивнул Сергей и сделав усилие над здравым смыслом, который вопил "Беги отсюда, идиот!", шагнул в кухню.
- Вас как зовут? - спросил он женщину.
- Мария, - улыбнулась она, - а вас- Сергей, да? Мне Василий рассказывал.
На кухонном столе лежала огромная связка бананов. "Маде ин Парагвай" гордо сияли буквы на глянцевой этикетке. Сергей Петрович растерянно скользнул взглядом по шикарным ножам, висевшим на стене...
Выстрел №2
Субботний скандал разбудил Егора ровно в двенадцать. Крик матери дрелью вонзился в уши:
- Пожрать тебе? В холодильник ты что-то положил, добытчик хренов?
- Я тоже работаю. – за отца ответил парень. Все реплики были ему давно известны.
- Работает он! Обработался бедный, вы посмотрите! Деньги то где? Тащить домой свои бумажонки-ума не надо!
- Обещали все сразу в начале месяца.
- А жить на что до этого начала? Я как проклятая после работы здесь у плиты…Первое, второе и компот! А ты опять нализался? На водку то деньги имеются..
- Михаил Палыч угостил- прошептал Егор, вставая с кровати.
Было хуже, чем обычно. Сердце заходилось, пошатывало, голова чугунная: « Что нам вчера Аптекарь намешал, что такие отхода?» - думал Егор, идя по коридору в ванную комнату. Уже, открывая в неё дверь, был ранен в спину материнским :
- И сыночек туда же. Двадцать лет, ни работы, ни бабы. Один пьяный пришел, второй обдолбаным! За что мне все это, Господи!
Заплакала громко. Отец стал слышен:
- Машенька, ну успокойся!
Егор прислонился спиной к кафелю в ванной-холодно, приятно, включил воду. Смотрел на струю воды минут пять, не понимая, что делать дальше. Наконец взял зубную щётку, выдавил на неё пасту и осмелился посмотреть на себя в зеркало. Отражение было не очень. Под глазами синие дуги, волосы сбиты подушкой, два новых прыща на переносице, кожа серая.
Почистил зубы, сплевывал, глядя как воронка в раковине уносит слюни с кровью. Ополоснул лицо. Стало полегче.
- Есть будешь? – крикнула мама.
Он молча помахал ей рукой.
На кухне что-то скворчало, пахло сосисками.
- Доброе утро, бать!
Егору отца всегда было жалко. Он любил его странной любовью как младшего брата. Всегда тихий, незаметный, робкий папа вызывал желание защитить, уберечь. Лысенький, старомодный от белых маек под рубашку до потертого чёрного дипломата он был полной противоположностью большой и шумной маме. Маму Егор тоже любил, но это была любовь-страх. Мария Николаевна работала воспитателем в детском исправительном учреждении, и о том что свело её с с фиалково-нежным учёным из оборонного НИИ можно было только догадываться. Может быть слово « Оборонка»?
В дверь позвонили.
- Кого это в такую рань?- мама пошла открывать.
Входная дверь хлопнула и на кухню полетел свежий девичий голосок между басистыми нотками хозяйки квартиры.
- Алисочка! Мои все на кухне. Проходи, солнышко!
Егор встрепенулся и вышел из-за стола.
- Доброе утро! – идеальная во всем девушка белозубо улыбнулась.,- Гор, нам бы поговорить на минуточку.
- Идите! Идите, детки!- мама брызгала радушием в той же дозировке, что до этого ядом. Ещё бы- родители гостьи работали в Министерстве Иностранных Дел.
Утопая по колени в сиропе маминого радушия, парочка уединилась в так называемой « детской».
- Че? Хреново? – с Алисы слетела вся идеальность, она достала из кармана пачку Мальборо, - Пошли на балкон- покурим!
- Ой нее. Стошнит. Деньги у тебя есть?
Девушка прикурила и встала рекламой дорогих шмоток в окантовке балконного дверного проема:
- Откуда? Меня вчера родоки спалили по ходу, что обдолбанная. Батя мозг ел часа три. Вырвалась, сказала, что реферат пошла писать. Они же все верят, что в универе учусь.
- Хреново!- в голове Егора забряцали латами рыцари в схватке, солнечный свет ужалил в глазные яблоки и растекся в них лавой.
- Слышь!- Алиса села рядом и обняла одной рукой, - Помнишь, что Апекарь про твоего бати бумаги говорил?
- Что?
- Что купить их хочет.
- И по фиг какие? Может он их каждую неделю разные носит.
- Да по фиг.
-И чего?
- Сегодня ж суббота? Маман уходит на рынок?
План Алисы был прост и изящен.
- Я пошла! – крикнула Мария Николаевна.
Егор и Алиса замерли в коридоре. Через пять минут хлопнула дверца шкафа. Переглянулись.
На кухню пошли будто бы водички попить.
Отец стоял у окна, тяжело дышал и прижимал к груди поллитровку. Испугался.
- Да ладно, бать мы не скажем.
Затряс головой, раскраснелся. Ещё пол часа и бренное тело сопроводили в спальню. Включили телевизор: « Первый секретарь…Михаил Горбачов..»
Алиса схватила дипломат.
- Эй, ты куда? Портфель оставь. Вдруг проснётся? Этот портфель в коридоре уже давно прописался. Заметит сразу. Ключи возьми!
- Я быстро! Держись!
Егор закрывал входную дверь по миллиметру, пока не услышал щелчок замка. Потом пошёл в родительскую спальню. Отец спал на самом краешке двуспальной кровати, подложив кулак под щеку, по-детски сложив губы уточкой.
Тихо-тихо прилег рядом, воины праздновали победу и танцевали, не снимая шпор.
- Вставай!- Алиса выдернула Егора из безвременья, - Всё получилось.
- Сфоткали?
В детской на письменный стол легли пакетик с порошком и..
- Смотри!- толстая пачка денег, - Баксы!
Сразу же стало легче. После первой дорожки совсем отпустило.
- Пойдем- тусанемся?
Выходные пролетели кометой,музыкой, тающим льдом в виски, светлым локоном Идеальной.
В понедельник в дверь долго звонили, а потом стучали ногами.
Было совсем плохо. Почему-то подумалось, что с папой что-то случилось и из-за этого так в дверь долбят. Эта мысль подняла с дивана и в коридор.
На пороге стоял Аптекарь,рыжий хлюст в футболке с надписью не на русском, за ним двое спортсменов
- Ты че, урод мне втюхал ?
Егор облокотился на пуфик в коридоре, где обычно жил дипломат.
- В чем проблема?
- Проблема в чем? – рыжий плавно, как виделось Егору, перенесся через порог, - Что за бумаги ты мне продал? Мне чертежи были нужны! Расчёты! А это что?
- А это что?- эхом ответил ему парень, прикидывая хватит ли у него сил запустить пуфиком в это зубастое лицо и количество переломов если он прыгнет в окно с третьего этажа.
- Это стихи! Стихи мать твою! Все для Марии и про Марию! На греческом! Формулы любви, твою дивизию! Ты вообще понимаешь, что наделал? Как на меня Люди посмотрят?!
Слюна летела, стены подрагивали чутко, привыкли к крикам.
Егор сел на пол. Смех прорвался сквозь сжатые зубы, вытеснил страх.
Потом он лёг, подобрал колени к груди:
- Стихии! – выл и захлебывался этим воем, понимая, что сейчас будут бить или вообще убьют.
- Скориков! Антон Скориков! – мама протиснула все свое необъятное, оттеснив Аптекаря.
- Мария Николаевна!
- и Иванов с Филипповым тоже здесь, как я погляжу. Егор, ты связался с неподходящей компанией? Зря. Антоша тебя ничему хорошему не научит. Разве что окурки на остановке собирать.
Рыжий потерял весь свой апломб.
- Филиппов, энурез то вылечил? Или все ссышся?
В себя Егор пришёл за столом на кухне. Мама разбирала пакет, хлопала дверцами, швыряла пачки макарон, включала плиту.
Засвистел чайник.
- Тебе покрепче? Сушки бери. Взяла свежие, а не как батя вечно-зубы обломаешь.
Села напротив- руки большие, локти с ямочками, а пальцы иконописные, тонкие.
- Ты знаешь, что тебе батя стихи пишет?
Хрумкнула сушкой, запила чаем, улыбнулась хорошо, просто, по бабьему всем лицом, не только губами, а и морщинками, седыми прядками на висках:
- Знаю.
- На греческом то почему?
- Мы ж с ним со школы, с первого класса вместе. И всегда соревновались во всем. В младших классах на физре, а выросли..Иллиаду мы в шестом классе проходили. Он греческий мне на зло и выучил. А я итальянский, когда Божественную комедию читали.
- Но почему?
- Ты бы с этими не связывался! – нет больше теплой мамочки, влюблённой девчонки, таким стихи не пишут. Есть воспитательница в интернате для трудных. Губы тонкой змейкой, взгляд из подлобья, - Ты думаешь я слепая? Ничего не замечаю?
- Мааам..
- Не знаю я куда все делось. Папка твой сомородок, учёный. Почему в нем кончился этот запал? Почему он ходит штаны протирать? Ладно, если б за деньги…- покачала головой, тронула нижнее веко, не пуская слезу, - Да и я такой не была. И ты… Никаких стремлений! И Алиска твоя. Что с нами со всеми стало?
И тут же, не меняя тона:
- Много стихов то?
- Целый портфель.
Папа скрежетнул ключами в замке. Мама вздрогнула, встала, пошла медленно, с каждым шагом роняя возраст на пол, с каждым шагом «пятилетку за три года»
Егор тихо проскользнул мимо них. Родители целовались.
Алисе нравится Барселона, Гауди. Не пора ли мне выучить испанский?
)
