Резонансное дело

Лучи утреннего, но уже палящего солнца уверенно пробивались сквозь полуопущенные жалюзи. Солнечные зайчики ловко прыгали по сверкающим после уборки паркетным доскам, кружились на письменном столе и тонули в матовой глубине запотевшей бутылки с минеральной водой.
Крупная фигура следователя по уголовным делам Дика Денвера медленно раскачивалась в кожаном кресле. Его короткие толстые пальцы неуверенно нажимали на клавиши, в то время как голубые подслеповатые глаза внимательно следили сквозь толстые линзы очков, чтобы правильные буквы оказывались в нужных квадратах, заполняемого им документа.
Это работа требовала от Дика сильного напряжения и несмотря на потоки холодного воздуха, выдуваемые кондиционером в комнату, его лоб постоянно покрывался испариной, которая крупными каплями стекала по лбу.
Наконец, справившись с непосильной задачей, Дик вытер пот и посмотрел на сидящего перед ним сухощавого бородатого мужчину.
— Вы признаетесь, что вчера в 19 часов вечера ворвались в квартиру Нильса Хока и убили его, на глазах жены и трех малолетних детей, нанеся 12 ножевых ранений? – спросил Дик.
— Я не помню, - растерянно ответил собеседник.
Дик крякнул и поерзал по сиденью, затем снова протер очки и посмотрел на экран монитора.
—Вчера, в 19 часов, вы приехали по адресу Айнсбургерштрассе 276 и вломились в дом к Нильсу Хоку, - зачитал он и уставился на бородатого мужчину.
Тот потупил взгляд и кивнул головой.
— Затем вы нанесли ему 12 ножевых ранений и скрылись с места преступления.
— Я не помню, - упрямо повторил собеседник.
Дик тяжело вздохнул и положил на стол полиэтиленовый пакет с перочинным ножом.
— Это ваш нож? – спросил он.
Собеседник засунул руки в карманы линялой ветровки и ничего не найдя неуверенно ответил:
— Может быть. У меня был такой, недавно купил в супермаркете.
Дик снова нервно поерзал в кресле.
— На нем обнаружили ваши отпечатки, - проинформировал он собеседника.
— Может быть, - согласился бородатый мужчина.
Дик посмотрел подслеповатыми глазами на монитор, ища последнюю заполненную форму.
— Вы признаетесь, что нанесли 12 ножевых ранений Нильсу Хуку этим ножом? – спросил он.
Мужчина отрицательно покачал головой.
— Я не помню, - снова произнес он.
Дверь кабинета распахнулась, и высокий светловолосый молодой человек в форменной рубашке легкой походкой подошел к столу, за котором сидел Дик.
Он положил перед ним толстую пачку бумаг и, кивнув головой в сторону бородатого мужчины, тихо спросил:
— Что?
Дик сморщил лицо в гримасу и пожал плечами.
— Не помнит, - добавил он ухмыльнувшись.
— Сворачивайся, - так же тихо добавил он, - пусть посидит за решеткой, подумает. У него будет масса времени все вспомнить.
***
Крис допивал утреннюю чашку кофе, когда дверь приоткрылась и раздался хрипловатый голос секретарши:
— К вам полицейские, впустить?
— А что им надо, - удивленно поинтересовался Крис.
Миниатюрная фигурка ловко прошмыгнула в кабинет и закрыла за собой дверь.
— Я думаю, это по поводу Нильса, - шепотом сказала она.
Крис отодвинул чашку и на его лице застыло недоумение.
— Пусть заходят, - наконец выдавил он из себя.
Ловко подхватив чашку со стола, секретарша исчезла, впустив двух полицейских.
Один из них, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в кресло перед Крисом и протянул удостоверение.
— Дик Денвер, - представился он, и посмотрел на Криса пристальным взглядом, — У меня есть пара вопросов.
Крис смущенно отвел взгляд и осторожно поинтересовался:
— А в чем собственно дело?
—Вчера убили вашего сотрудника, Нильса Хока, - начал Дик, но Крис тут же его прервал.
— Он можно сказать уже не сотрудник. Уже год, как он переведен на другую работу, -выпалил Крис и помолчав немного, добавил, — Вы же знаете, у нас идет расследование инцидента.
— Вы имеете в виду инцидент с авиалайнером? – уточнил второй полицейский и протянул свое удостоверение.
Крис посмотрел на полицейских недовольным, несколько затравленным взглядом, и скорчив на лице гримасу, кивнул головой.
— Мы бы хотели расспросить вас о Максиме Филине. Он же приходил к вам.
— Этот сумасшедший из России? Да, приходил, набросился на меня, хорошо охрана вовремя подоспела.
— Что ему было от вас нужно?
— Да он просто ненормальный! – воскликнул Крис. – Он требовал, чтобы я перед ним извинился!
— Он вам угрожал? – поинтересовался Дик.
— Да. Сначала совал в лицо какие-то фотографии, а потом схватил меня за обшлага пиджака и начал трясти! Спасибо охране, а то зарезал бы меня как Нильса.
— Он расспрашивал вас о Нильсе? – продолжил расспросы Дик.
Крис снова поморщился, словно пытаясь усилием мышц стимулировать мыслительный процесс, и помолчав несколько минут, покачал головой.
— Знаете, все произошло так быстро, - наконец выдавил он из себя, - Нет он не спрашивал, а я ему ничего не говорил.
— А компания пыталась как-то урегулировать конфликт с Филиным? Вы не пытались с ним договориться? - продолжил расспрашивать полицейский.
— Мы предложили ему денег, не маленькую, кстати, сумму - сто двадцать тысяч франков. Он отказался. Он ненормальный.

***

Машина подъехала вплотную к зданию суда, охранник открыл дверь и выпустил Макса. Однако не успел Максим ступить на землю, как прорвавшийся сквозь живое ограждение из полицейских, журналист поднес к его лицу микрофон.
— Господин Филин, вы раскаиваетесь в содеянном? – спросил он, но прежде, чем Макс что-то смог ему ответить, журналиста оттащили в сторону.
Максим посмотрел туда, куда полицейские отшвырнули репортера. На площади перед зданием суда столпилось множество людей. Некоторые держали в руках транспаранты. Среди них были даже с текстом на русском языке. «Свободу Филину!», «Криса Нормана на скамью подсудимых!», - прочитал Макс удивленно глядя на собравшихся. Ему хотелось рассмотреть лица людей, вышедших на его поддержку, но он не успел это сделать. Полицейские расчистили проход и ввели его в здание суда.
Макс плохо понимал немецкую речь, и до него долетали лишь обрывки реплик, которые тихим голосом произносила переводчица. Им овладело безразличие. Он сидел ссутулившись, смотря отрешенным взглядом на происходящее в зале суда.
Наконец Максима пригласили для дачи показаний, и полицейский проводил его на трибуну.
— Зачем вы пришли 1 июля к дому Нильса Хока – спросил прокурор.
— Я хотел с ним поговорить, - ответил Макс.
— О чем вы собирались с ним поговорить?
— Я получил отчет от российского МАК, расследовавшего причины катастрофы авиалайнера, в которой погибла вся моя семья. Там было сказано, что диспетчер Нильс Хок дал неверную команду летчикам, и это стало причиной катастрофы. Я позвонил в компанию «Хеммель» и договорился встретиться с ее президентом - Крисом Норманом. Я надеялся услышать извинение и соболезнования, но мне предложили деньги в обмен на отказ от каких-либо к ним претензий. Зачем мне деньги, когда моя жена и дети мертвы? Я могу сам заработать, но на них мне никого не воскресить. Когда я попросил Криса извиниться, он просто вытолкал меня из офиса. Он сказал, что ни он, ни компания не виновны в случившемся, если Россия считает, что виновен Нильс, я могу идти к нему и требовать от него извинения. Поэтому я поехал к Нильсу.
— Кто вам дал адрес Нильса, Крис Норман?
— Нет. Я узнал его из справочника.
— Во сколько вы приехали к дому Нильса?
— Около семи вечера.
— Кто вам открыл дверь?
— Какая-то женщина, наверное, его жена.
— Что произошло потом?
— Я попросил ее позвать Нильса. Когда он вышел, я представился, сказал, что хочу поговорить с ним. Он потребовал, чтобы я ушел. Тогда я достал фотографии жены и детей и показал ему. Я хотел услышать хотя бы извинения, но он…
Макс почувствовал, как задрожал голос и глаза наполнились слезами.
В зале наступила мертвая тишина.
— После чего вы напали на Нильса Хока и нанесли ему 12 ножевых ранений на глазах у его жены и троих малолетних детей, - продолжил за него прокурор.
— Нильс ударил меня по руке и фотографии разлетелись в разные стороны. Они кружились в воздухе и падали, и я чувствовал невыносимую боль от того, что снова теряю свою семью, - продолжил Макс.
— После чего вы напали на Нильса Хока и нанесли ему 12 ножевых ранений, - повторил прокурор.
— Я не помню, что было потом, - ответил Макс.
— Если вы не собирались убивать Нильса, зачем вы взяли с собой нож?
— Я работаю на стройке и всегда ношу с собой перочинный ножик.
— Тем не менее вы приобрели его за день до нападения на Нильса.
— Я ходил в супермаркет за продуктами и случайно увидел этот нож. Он мне очень понравился. Это хороший многофункциональный швейцарский нож, с шилом, отверткой и открывашкой. Я уже давно хотел купить себе такой.
***
Макс вернулся в камеру и снова погрузился в отрешенность и безразличие. Ему было абсолютно все равно, что с ним будет дальше. Потеряв близких, он не видел смысла жить. Время тянулось бесконечно долго. Его увозили в тюрьму и привозили на заседания суда. Он уже давно потерял счет дням, с удивлением наблюдая за все растущей толпой, встречающей и провожающей его у здания суда.
Наконец вернулись присяжные и судья огласил приговор:
— Восемь лет тюрьмы.
Макс не считал себя виновным, но приговор не удивил и не расстроил его. Поразила реакция людей, окруживших здание суда. Они были искренне возмущены и требовали пересмотра дела.
Фотографии Макса попали на первую полосу всех газет, и он мгновенно стал знаменитостью. Совершенно незнакомые люди писали ему письма, извиняясь за поведение швейцарских властей, выказывали поддержку и сочувствие его горю.
***
Одетый в шикарный костюм и белую рубашку, эффектно подчеркивающую красивое загорелое лицо, Крис легкой походкой прошагал по коридору и остановился у приемной министра.
— У себя? – спросил он секретаршу, жестом указывая на тяжелую инкрустированную дверь.
— Да, он ждет вас, - улыбнувшись в ответ, подтвердила секретарша.
Крис зашел в кабинет и протянул руку министру.
— Хорошо выглядишь, - осмотрев Криса, констатировал тот несколько насмешливым тоном, - можно подумать, что дела у «Хеммель» пошли в гору. Я слышал, купил новую яхту?
— Да, - несколько сконфуженный ехидным тоном министра, сознался Крис.
— Репортеры не донимают? – поинтересовался министр.
— Никогда бы не подумал, что катастрофа российского лайнера вызовет такой общественный резонанс, - недовольно пробурчал Крис.
— Катастрофа, произошедшая из-за ошибки диспетчера компании «Хеммель» в которой погибли семьдесят человек, пятьдесят из которых - дети, а также отказ компании признать свою вину, и последующее убийство диспетчера «Хеммель» россиянином, отчаявшимся дождаться хотя бы соболезнований и извинений. Все это, по-вашему, не повод для общественного резонанса?
— Если честно, я не ожидал, что будет такая реакция, особенно у этого русского Максима Филина. Мы же предложили ему цивилизованное решение проблемы, но он предпочел месть. Дикая нация.
— Если бы учились в немецкой школе, то знали бы, что во Вторую Мировую войну русские танки проутюжили пол Европы, уничтожая целые города в знак возмездия за погибших близких. Если бы американцы вовремя не подоспели, то братские могилы наших соотечественников были бы у каждого придорожного столба.
— Да, но Швейцария не учувствовала во Второй Мировой войне, - попытался возразить Крис.
— Вы это серьезно?  - министр посмотрел на Криса саркастически улыбнувшись. – Вы считаете, что правительство Швейцарии не сотрудничало с Гестапо, а швейцарские компании не пользовались трудом заключенных концлагерей?
Крис собрался возразить, но посмотрев на насмешливый взгляд министра, осекся и промолчал.
— Это резонансное дело, - добавил министр. Нас выставляют, как бесчувственных тварей, озабоченных только личной выгодой и занятых выкачиванием налогов из населения. Мои оппоненты уже развернули против меня кампанию. Поэтому либо вы публично каетесь перед русскими, либо мне придется убрать фирму «Хеммель» с рынка.
— И как вы, господин акционер «Хеммель», собираетесь это сделать, - не без сарказма в голосе спросил Крис.
— Например проверю законность контролирования территории неба над Германией швейцарской фирмой, на правах акционера.
— Мы выиграли тендер на законных основаниях – возразил Крис.
— Вот это я и проверю, - ответил министр и Крис побелел.
— И что вы хотите, чтобы я сделал? – помолчав немного, уточнил он.
— Выступите на телевидении с речью, которую мы вам составим. Признайте свою вину, а также вину сотрудников «Хеммель» и уходите в отставку с поста президента компании.
— И что будет дальше?
— Мы опубликуем отчет, где вина за произошедшее будет возложена на сотрудников «Хеммель». Будет суд. Наш, гуманный суд. Кого-то оправдают, ну а кому-то дадут условный срок.
— А что будет с Филиным? Вы выпустите его на свободу?
— Через год-два, за примерное поведение. Так что старайтесь выглядеть искренним и раскаявшимся, если не хотите отправиться вслед за Нильсом.
***
Тяжелая железная дверь открылась и Макс перешагнув порог, вышел на свободу. Его мгновенно окружила толпа журналистов. Он некоторое время пытался закрывать лицо от камер, но вскоре понял бесполезность предпринимаемых попыток. Он внимательно посмотрел вокруг в надежде найти знакомые лица, но видел лишь яркий свет фотовспышек и слышал нескончаемые вопросы репортеров.
— Господин Филин, вы сожалеете о содеянном?
— Если бы вы могли вернуться в прошлое, как бы вы поступили?
— Вы раскаиваетесь в убийстве Нильса Хока?
Максим пытался прорваться сквозь сомкнувшееся вокруг него кольцо репортеров, но подъезжали новые люди, щелкали камерами, преграждая ему пути выхода.
Макс отчаянно всматривался в лица окружающих его людей, но надежды на помощь не было видно.
— Вы отсидели в тюрьме почти три года за убийство одного человека, а сотрудники «Хеммель» получили по году условно за убийство семидесяти человек, вам не кажется, что это не справедливо?
Максим посмотрел внимательно на человека, задавшего вопрос, но ответить не успел, потому что тут же прозвучал следующий:
— А вы не боитесь, что сын Нильса, когда вырастет, тоже решит отмстить за смерть своего отца?
Макс отрицательно покачал головой.
— Почему, - уточнил журналист.
— Я не мстил Нильсу, я просто хотел с ним поговорить. Мне хотелось понять, как он, убив столько невинных людей, продолжает есть, пить, ходить на работу. Я хотел ему в глаза посмотреть…
Мгновенно наступила тишина, которую прервал нетерпеливый голос:
— Почему вы не дождались суда?
— Я ждал. Год ждал, два. Сначала они говорили, что нужно дождаться результатов расследования, потом они эти результаты не признали. Я приезжал к ним каждый день, но никто не хотел со мной даже разговаривать. Они не уважали ни меня, ни других родителей, потерявших детей, относились к нам как к недочеловекам. Только после смерти Нильса процесс сдвинулся с мертвой точки. Может быть наказание и не равноценное, но оно есть. «Хеммель» признала вину и публично извинилась. Я считаю, что это важно. По крайней мере для меня.
Макс хотел еще что-то сказать, но кто-то дернул его за руку. Он обернулся и увидел своего адвоката.
— Пошли, - сказал он ему шепотом, - я должен поводить тебя до аэропорта. Сегодня ты должен вернуться в Россию.
Несколько крупных мужчин окружили Макса и помогли ему дойти до машины.
— Вы, наверное, будете до конца жизни ненавидеть швейцарцев, - спросил его адвокат, когда автомобиль пробравшись сквозь толпу журналистов выехал на шоссе и помчался в сторону аэропорта.
Макс утвердительно кивнул головой, но, подумав, добавил:
— Среди них, наверное, тоже есть неплохие люди. Возможно, придет время, когда я смогу вспоминать Швейцарию без боли и слез, но сейчас я бы хотел поскорее все позабыть.

Попытка не пытка
Жорик стоял у доски и переминался с ноги на ногу. Его ищущий спасения взгляд блуждал по лицам одноклассников и не находил ни в одном лице сочувствия.
- Перепёлкин, мы внимательно слушаем, - Галина Константиновна буравила пацана взглядом поверх очков, - пожалуйста, расскажи нам какую литературу мы проходили, ты же читал?
- Читал, - промямлил Жорик.
- Ну, мы все ждём, - учительница в нетерпении постукивала указкой по столу.
Этот стук отзывалась в ушах Жорика барабанной дробью перед казнью.
Как только ушла на пенсию русичка Анна Петровна, которая снисходительно относилась к шалопаю Жорику, и пришла эта новая мучительница Галина Константиновна, Жорик нахватавшись по литературе немало двоек, стал осознанно прогуливать её уроки в последнее время. Мальчишка понимал, что вечно это продолжаться не могло, но все рано всячески продлевал возможность не встречаться с этой грозной учительницей. И образ жизни свой тоже менять не собирался – его все устраивало! Поэтому зная расписание уроков, он пару раз исчезал из школы, а на переменах зорко высматривал – чтобы не встретиться с ненавистной учительницей в коридоре или возле школы. Но сегодня географию заменили внезапно литературой. И вот он ватной куклой застыл у доски.
- Вспоминай, вспоминай, я жду ответа, - продолжала Галина Константиновна, - времени у нас много, следующий урок тоже будет литература.
Она произнесла свой предмет торжественно и с особым выражением.
- А если до перемены ты не ответишь хотя бы в общих чертах о прочитанном материале, то из класса никто не выйдет.
Теперь взгляд Жорика обреченно застыл на портрете Льва Толстого, его мысли скакали в голове, как кузнечики. Вот такие бородачи понаписывают, а потом в школах дети страдают! После слов учительницы в классе пронёсся тихий ропот, Жорик перевел взгляд на одноклассников. Их выражения лиц ни чем хорошим для него не сулили.
- Герасим, - проговорил Жорик и замолк.
- Ну же смелее! – подзадорила учительница.
И как ни странно это подействовало, и Жорик осмелел!
- Герасим, не любил говорить с людьми, он любил животных, и поэтому мычал по ихнему.
В классе тихо кто-то хихикнул, и на суровом лице Галины Константиновны застыла какая-то ирония. И Жорик решил продолжать, а вдруг! Усиленно соображая, он добавил:
- Мума была так же одинока, как и Герасим. Но собаку они любили.
- А кто была Мума? – переспросила учительница.
- Ну как кто? Его знакомая. Они вместе в цирке выступали, и Герасим, и гусь и Мума с собакой. А когда барыня запретила им в комнате держать собаку, она громко  гавкала. Решили от неё избавиться. И вот посадил Герасим собаку в лодку, а тут вдруг мальчик их увидел. И стал звать. Каштанка, Каштанка. Мума выпрыгнула и поплыла к нему.
В классе все веселились, Галина Константиновна стерла выступившую слезу от смеха.
- Так кто же была Мума? Знакомая или собака?
- Знакомая собака! Но не его же? Вот. Поэтому ему не жалко было её топить. Своего гуся он бы ни за что не утопил, а вот приблудную собаку Герасиму было не жалко.
- Ой, всё! – учительница села за стол и открыла журнал, - хотя, скажи, пожалуйста, кто написал это произведение?
Взгляд Жорика снова метнулся к портрету Льва Толстого, но этот суровый старец не внушил ему доверия.
- Перепёлкин, кто написал  «Муму»?
«Иван Тургенев» - донесся шепоток с первой парты, Жорик расслышал слабо, но суть уловил!
- Иван Ургант, - выдал он.
Чем и спровоцировал взрыв смеха в классе.
- Мне жаль, - проговорила Галина Константиновна, - ты систематически прогуливаешь мои уроки, я дала тебе шанс вспомнить хоть что-то, но увы и ах. Но! Я не поставлю тебе неуд. Возможно, из тебя получится в будущем неплохой комик,  я даю тебе шанс, прочитай на перемене  кто  автор и краткое содержание, надеюсь, ты сможешь мне  потом повторить.
Прозвенел звонок на перемену.
- Все свободны, кроме Перёпелкина, - проговорила учительница, протирая очки.
Одноклассники шумно поспешили в буфет, а Жорик  грустно склонился над учебником, в его распоряжении было всего десять минут.

Достали

Внизу под ногами бесновалась толпа. Уже огласили приговор, и палач в красном колпаке-маске потирал волосатые руки. Анак стоял на эшафоте, строго на том сегменте досчатого пола, который должен будет провалиться вниз. Палач подошел, но вдруг охнул и, схватившись за живот, попятился. Перед Анаком возникла рыжая Бестия:
- Ну чо? - деловито спросила она. - Сдохнешь или все-таки полетишь?
- Я не хочу умирать, - прошептал Анак, - пожалуйста, я не понимаю, что вы от меня хотите.
- Ну ты болван! - бесовка сплюнула под ноги и сделала знак растерявшемуся палачу: - Вешайте, сударь, вешайте.
Палач подошел и накинул на шею Анаку петлю из грубой толстой веревки. Толпа внизу взорвалась гомоном, послышались одобрительные выкрики.
- Последняя просьба? - насмешливо спросил палач.
Анак вздохнул. Что он мог попросить, бедный сын пастуха и кухарки?
- Скажите маме, что я уехал... далеко, - попросил он, - в восточные земли!
- Ну, если она спросит, - ухмыльнулся палач и отошел к рычагу:
- Все готово, ваше превосходительство! - крикнул он военному на белоснежной лошади. Тот кивнул и гомон толпы взрезала барабанная дробь. Рота барабанщиков не жалела ни рук, ни барабанов.
- Давай! - крикнул палачу военный.
Тот нажал на рычаг, пол провалился под ногами Анака, и бедняга полетел вниз, ощущая, как натягивается и сдавливает шею петля... Но вдруг! Кто-то обхватил его ноги и остановил падение.
В ту же секунду над эшафотом возник ангел в облачении свинцово-черных крыльев. Сверкнул клинок, перерубая веревку. Толпа ахнула, барабанщики остановили дробь.
- Смертные! - рыкнул ангел, оглядывая толпу черными глазищами. - Вон отсюда!
Люди безмолвствовали, и только военный на белой лошади вытащил из ножен саблю:
- Солдаты! - рявкнул он. - К оружию!
Анак тем временем счастливо достиг земли, на которую был осторожно поставлен и освобожден от пут. Он оглянулся, чтобы поблагодарить спасителя, но осекся, увидев Бестию.
- Чо, снумс? Не ожидал? - кисло хмыкнула она. - Представь себе, мы - тоже. Ваще-то мы рассчитывали на твои инстинкты, но... - бесовка развела руками и помотала рыжей головой,  - ты ведешь себя, как бессмертный, но все равно упорно остаешься человеком и точка!
Тем временем на эшафоте парящий ангел взмахнул сияющим клинком, чем вызвал вокруг себя кольцо пламени. Барабанщики оставив свои барабаны схватили винтовки и, примкнув штыки, построились в шеренгу. Ангел развел руки в стороны, тем самым разомкнув огненный круг и заставив его стать стеной, длиной с эшафот. Шеренга солдат остановилась в замешательстве, но военный на лошади скомандовал "Целься!". Солдаты опустились на колено и взяли на мушку черную фигуру. Ангел двинул руки вперед, и огненная стена послушно понеслась в толпу.
- Огонь! - рыкнул военный, и в тот же миг вспыхнул сам, словно факел.
Огонь не щадил никого, ни солдат, ни жителей. Шеренга стрелков в мгновение превратилась в полыхающие колоды. Люди с визгом покидали площадь, но стена неумолимо неслась по ним, оставляя за собой обугленные тела.
- Что вы творите? - завопил Анак, выбравшись из-под эшафота. - Вы убили столько людей!
- Не просто убили, а предали мучительнейшей из смертей, - довольным тоном уточнила Бестия. - А все из-за тебя. Ты должен понять, что твоё упорство идёт во вред всем!
- Оставьте меня! Вы... вы... демоны! - Анак закрыл лицо ладонями.
Черный ангел спустился рядом с ним, сложил крылья и надел темные солнцезащитные очки:
- Ваше упорство достойно уважения, - вкрадчиво произнес он женским голосом, - но поймите и нас, мы тратим слишком много времени на вашу... м-м-м... инициализацию.
Анак поднял голову, перед ним в дорогом сером пальто с фиолетовой брошью на лацкане стояла темноволосая сестра Бестии - Шельма.
- Я понял, что попал к вам в лапы, - простонал он, - но я не могу понять, чего вы хотите от меня!
Сестры переглянулись: Бестия издала звероподобный рык, но Шельма покачала головой.
- Время еще не пришло, - вздохнула она и повернулась к Анаку:
- Ну, что ж... теперь вы колдун, убивший тысячу человек, - объявила она, - живите с этим... пока.
В тот же миг обе бесовки исчезли. Анак потрясенно оглядел пустую площадь с догорающими останками тех, кому не повезло скрыться от пламенной волны. Вдруг на эшафоте послышалась возня, и по доскам выполз палач. Он оглядел диким взглядом опустевшую площадь и медленно стянул с головы колпак:
- Господи Иисусе, что это было? - обратился он к Анаку. - Ты... ты ведь не колдун, да?  Это все устроили демоны!
Анак кивнул, что он мог сказать человеку, надевшему ему петлю на шею пять минут назад?
Внезапно палач дернулся и распластался на досках, уткнувшись лицом. Над ним возвышалась Бестия. Рыжая бесовка сжимала в окровавленной по локоть руке еще трепыхающееся и брызгающе темной кровью сердце с кусками разорванных аорт:
- А мы сказали - колдун! - заявила она мертвому палачу. - И баста!
Анак закрыл глаза и зашептал молитву.

***

Делянка и большой двухэтажный дом были надежно скрыты лесом от любопытных глаз. Ни одна живая душа не забиралась так далеко в эти дебри а дикие животные опасливо обходили странное жилище стороной. На делянке работали все - и молодая семья и старик Анак. Лишь маленькая внучка, радость деда и головная боль родителей, бегала меж грядок, рассказывая все, что попадало в её поле зрения.
- Папа, тут огромный жук! - кричала маленькая Табрис. - Ой! Он убежал!
Рахмиэль, её отец махал тяпкой, рыхля стройные ряды свёклы и улыбался. Его жена - Лейла пропалывала клубнику. Старый Анак сидел на маленькой деревянной табуретке и  непослушными пальцами собирал первый урожай огурцов.
- Ой, па-а-ап, - пролепетала Табрис, - к нам гости!
Её слова заставили родителей недоуменно переглянутся, а Анак задел корзинку с собранными плодами. Она завалилась на бок и огурцы рассыпались ему под ноги.
Отворив  в изгороди калитку в огород шли две путницы в темных балахонах. Легки ветерок трепал их непокрытые головы, развевая у первой рыжие, а у второй иссиня-черные волосы.
- Здоровья вам, добрые люди! - крикнула темноволосая и сняла солнцезащитные очки.
- И вам не хворать, - Рахмиэль улыбнулся, - не часто к нам приходят скитальцы.
Но странные девушки  остановились и уставились  на Анака. Тот медленно поднялся и оглядел свою семью:
- Это за мной, - произнес он. - Видимо, время пришло.     
- Это еще не известно, - заметила Шельма.
- Может и не за тобой, снусм, - дернула плечами Бестия.
Рахмиэль и Лейла обеспокоенно переглянулись:
- Кто вы? - нахмурился Рахмиэль. - Что вам нужно?
- Мы очень страшные демоны! Бу-у-у-у! - Бестия клацнула зубами и, вытаращив зеленые глаза, скорчила рожу.
- Покажи им, - усмехнулась Шельма, - по настоящему.
- Не надо, пожалуйста, - Анак сложил руки на груди.
- А кто это просит? - насмешливо спросила Шельма. - Простой смертный, проживший всю жизнь в ските? Посмотри, на что ты обрекаешь свою семью своим упорством!
В тот же момент Рыжая Бестия распахнула перед изумленным семейством огромные крылья, цвета меди. Все её тело, казалось, стало пламенем:
- Ну что, грешнички, - басом произнесла она, - устроим барбекю? До хрустящей корочки! Уха-ха-ха!
Она подняла руки ладонями вверх и на них вспыхнула пара огненных шаров.
- Смотри, Анак, смотри, - негромко говорила Шельма, - внимательно смотри, что ты творишь своим упорством.
- Пожалуйста, - шевельнул губами старик, - если бы я знал, что вы хотите.... что это за проклятие... Но я не знаю....
- Самое время вспомнить, - рявкнула огненная Бестия, - кидаю на счет три. Ра-аз... Три!
Два огненных шара полетели в Рахмиэля и Лейлу, но не достигли цели. Анак вдруг мановением руки развеял страшные снаряды.
- Упс... - удивленно буркнула Бестия и тут же сложив крылья приняла человеческий облик. - Шелл, мы его достали, он вспомнил!
- Исчадия Ада, - негромко, но твердо заговорил Анак, - вам удалось невозможное, моя кровь - кровь ангела, я вспомнил. И теперь готов для битвы.
- Ну, классно, - скороговоркой затарахтела Бестия сестре, - он все вспомнил и теперь готов надрать нам задницы... бежим?
Шельма, все еще сохраняя невозмутимость, согласно кивнула:
- Анак, мы уходим, - объявила она. - Наша миссия окончена.
Обе бесовки осторожно начал отступать обратно к калитке, и вдруг, как по команде, подхватив подолы балахонов, рванули со скоростью, которой позавидовал бы любой спринтер.
Анак вздохнул и вдруг у него подкосились ноги.
- Отец! - Рахмиэль подбежал к нему.
- Деда! - маленькая Табрис подлетела с другой стороны.
- Простите, - прошептал Анак, - простите, что втянул вас в это. Я думал, все закончится само собой... Но не вышло. И... я чувствую, мне пора. Кровь зовет.
- Деда исчез! - потрясенная Табрис подняла личико к отцу, потом перевела взгляд на мать.
- Деда был ангелом, - как можно более ласково произнес Рахмиэль, - и он теперь улетел на небеса.
Вдруг снова скрипнула калитка: две бесовки неторопливо возвращались.
- Прет, смертнички! - весело поздоровалась Бестия. - Мы подумали, раз пернатый отчалил, то может мы все-таки устроим барбекю?

Время Эмчи.

Горно-Алтайск, июнь.
Желто-оранжевая вывеска ветеринарной клиники мягко мерцала на фоне серой стены. Солнце село за горы, выпустив на волю ощутимую прохладу и темноту.
Ежась в тоненькой футболке, Сакар Темирович быстро шлепал мокасинами по все еще теплому асфальту, впитавшему в себя весь дневной жар. Проходя мимо крошечной парковки, мужчина заметил знакомую серебристую "Тойоту" и, придерживая рукой подстаканник с тремя "американо", поспешил в клинику.
На ресепшене горела настольная лампа в стиле лапы подъемного крана, а за ней, с головой погрузившись в отчеты, сидела тоненькая светловолосая Катя.
- Константин Викторович уже приехал, - монотонно проговорила она, мельком взглянув на коренастого Сакара, который протянул ей один дымящийся кофе. - Благодарю!
- Ребята с удавом в пути?
- Сказали, что будут через двадцать минут, - Катя оторвалась от бумаг и аккуратно отпила из стаканчика. - Лампу в операционке я включила.
Кивнув головой, Сакар Темирович шустро вбежал в ординаторскую, поставил кофе на столик и, быстро переодевшись, стал мыть руки.
Через три минуты он уже стоял в дверях операционной.
- Все готово, - голос Кости раздался из угла. - Подбираю шовный материал.
- Целиотомия?
- Да. Вытащим мячик и подправим желудочно-кишечный тракт, - приспустив очки, Костя потер переносицу и улыбнулся Сакару. - Я знаю, вы не очень любите змей...
- Ничего, ничего, Костя. Я хоть и не серпентолог, но неплохой хирург. Это ты у нас универсал, да еще и знаком с экзотическими животными. В наше время такому не учили, но, заметь, я совершенствуюсь! Особенно последние годы, когда народ стал держать дома кого только не лень...
Улыбнувшись, Костя проверил бактерицидный бокс с инструментами и посмотрел на часы.
- Время для быстрого кофе?
- Ай-ай, точно!..
Пропустив вперед высокую, поджарую фигуру главного ветеринара, Сакар Темирович затопал следом, щелкнув самокатной дверью.

* * *

- Последняя треть тела. Вентро-латеральная инъекция.
Яркая лампа ввхватывала нужный участок тела крупного, красивого питона.
- Тигровый? - хирург с интересом наблюдал за спокойными и уверенными движениями Кости.
- Нет, сетчатый. Видите цепочку светлых пятен?
- Ага. Вот это змей...

Змей.

Сплетение мышц. Кожа, будто бы сланец, а на ощупь - мягкая и плотная. Огромный, но безумно гибкий... Два сердца и белые перья. Под цвет снежной кожи...

- ...два сердца и белые перья, - вытащив проглоченный теннисный мячик, Костя принялся сшивать стенку желудка. - Для закрытия операционного поля использую саморассасывающийся шовный материал...
Сакар Темирович на секунду отвлекся и бросил удивленный взгляд на ветеринара.
- А что, бывает такая аномалия?
- Какая? - Костя моргнул и передал пинцетом иглу для закрытия кожи. - Здесь вы. Шьем, не тревожа чешуйки, гребневидным.
- Да про два сердца, - хирург перенял пинцет и стал накладывать нужный шов.
- Э...нет. Никогда не встречал подобного. С чего вы взяли?
Сакар хмыкнул и покачал головой.
- Отстреляемся и спать. Однозначно.
- Экстренных больше нет, вся запись с восьми утра, - Костя достал аппарат вентиляции легких. -​ Придется подышать немного, два раза в минуту хватит.

* * *
Мягкий звук медного колокола растекся по земле, приподнимая в танце лиловые, как грозовое небо, реки цветов моральника.
С неба сыпались белоснежные перья. Их было так много, что сиреневые цветы стали исчезать под кипенным слоем.
Два сердца тяжело перекатывали кровь по огромному телу...
Склонив морду на грудь, Змей издал усталый вздох.
- Не бросай его, Эмчи, - невысокая девушка с аквамариновыми глазами склонилась над спящим. - Почему ты все забыл?..
В ее длинных черных косах блестели шелковые ленты и мелодично звенели крошечные бубенчики.

Будильник пропикал в семь утра. Сев на кровати, Костя никак не мог разлепить глаза. Сумбурный сон не выходил у него из головы и, казалось, колокол все еще отдаленно гудит где-то в затылке.
Споткнувшись о тапок, Костя добрел до ванной и, перегнувшись через бортик, включил едва теплый душ. Вода обхватила шею и скользнула по светлым коротким волосам, приводя в чувство. Белые перья перед глазами, наконец, стали пропадать, а звон перетек в уши, а потом и вовсе испарился.
Наскоро позавтракав и собравшись, Костя быстро спустился с четвертого на первый этаж и​ пошел к своей машине.
Уже издалека он заметил, что какой-то круглый, низкорослый мужичок снует вокруг его "Тойоты", то и дело бросая взгляды на прохожих. Прибавив шаг, Костя подошел к "кругляшу" и, поправив очки, открыл было рот для вопроса, как незнакомец радостно подпрыгнул на месте и распахнул объятия.
- Тирю, Эмчи-и! Мы уж думали, что случилось!
Костя машинально отпрянул, хмуря брови, а мужичок удивленно замер на месте.
На нем была бледно-красная рубаха с коротким рукавом, широкие шорты в гавайских цветах и смешные сланцы, которые при хотьбе издавали клацающие звуки. Волосы, собранные в хвостик,​ открывали широкий лоб и залысины, а загорелое лицо из-за пухлых щек и вскинутых бровей казалось по-детски наивным.
- Простите, а мы что, знакомы? - Костя теребил в руке брелок с ключами от машины.
- Э-э, карындаш, это же я, Бам, Баабай!..
- По-моему, вы ошиблись, - открыв "Тойоту", Костя плюхнулся на водительское сидение. - Извините, спешу.
- Эмч... Да не может быть!.. - мужичок забегал вокруг, что-то трындыча про время, операцию и какую-то сыйын.
Костя аккуратно стал сдавать назад и, выехав из переулка, покатил вперед. За машиной, обливаясь потом, бежал этот странный "кругляш", пока у светофора ему не преградила дорогу толпа подростков на велосипедах. Потеряв мужчину из виду, Костя прибавил скорость и поехал по шоссе.
"Операция, операция..."
Пять с половиной месяцев назад Костя действительно перенес небольшую операцию на​ колене, но ни среди пациентов, ни уж тем более среди врачей он никогда не видел этого человека.
"Наверное, слабоумный" - подумал Костя, въезжая в поворот перед ветеринарной клиникой.

День буквально летел, принося одного владельца животного за другим. Костя только и успевал вклеивать названия препаратов в паспортные книжки хвостатых пациентов, при этом осматривая зубастые пасти и поглаживая пушистые животы. Животные, обычно трясущиеся при входе в клинику, при виде Кости как-то успокаивались и позволяли себя осматривать и лечить. С некоторыми приходилось лично ходить даже на УЗИ и в процедурный кабинет, поскольку кое-кто из питомцев наотрез отказывался оставаться один на один с другими врачами и пугающе холодной техникой.
- У вас волшебные руки, Константин Викторович, - почти прошептала пожилая дама с огромным, тяжелым котом, который вел себя словно дикая пума, пока к нему не подошел Костя.
Когда ветеринар осматривал косматого зверя, тот не издал ни звука, и даже позволил сделать забор крови, правда, пришлось все же попридержать его мощные лапы и голову.
- Возможно, я просто резонирую с животными, - улыбнувшись, пошутил Костя и посадил притихшего 'тяжеловеса' в переноску. - Так сказать, на одной волне...

Около восьми вечера, в ординаторской, к Косте подошел Сакар Темирович и завел разговор про родственников из Кош-Агача, которые занимаются скотоводством. Непонятно по каким причинам их коровы, вместе с овцами и козами начали терять вес. У некоторых пропало молоко, да и поведение стало пугливым.
- Их покачало немного, на местности часто случаются землетрясения, - хирург разлил кипяток по чашкам с пакетированным чаем, - возможно, это отчасти спровоцировало животных...
- А раньше такое было? - спросил Костя, снимая очки.
- Не помню... Вроде бы нет. Местный фельдшер только разводит руками.
Костя на мгновение попытался представить знаменитое плоскогорье, но отчего-то в памяти была темная пропасть.
- Ехать туда около четырехсот сорока километров, по новой, хорошей дороге можно уложиться часа в четыре... - Сакар вопросительно взглянул на Костю, который тут же рассмеялся. - Это если ехать медленно и осматривать окрестности...
- Предлагаете экскурсию на все два выходных, с этническим колоритом?
- Не предлагаю, а смиренно прошу, - хирург развел руками. - У тебя, Костик, настоящий талант. Сестра звонила, умоляла хотя бы взглянуть, говорит, что никто больше не поможет.
- У меня не слишком большой опыт с сельскохозяйственными животными... - голос Кости вдруг эхом отозвался в его же ушах, а перед глазами замаячила белая величественная гора, за которой просыпалось золотое, манящее​ солнце. - Но можно попробовать. Только придется взять с собой целый чемоданчик, вряд ли на местности есть все необходимое...
- Я позабочусь, все куплю, только подскажи, какие препараты и маркеры. И...спасибо, Костя!
- Пока рано благодарить, - отпив чай, Костя посмотрел на календарь. - Послезавтра?
Сакар кивнул.
- За поселком идет дорога на природный парк, плоскогорье Укок. Слышал же? Очень сильное место.
В приоткрытое окно залетела едва различимая мелодия, будто кто-то водил деревянным пестом по поющей чаше. Звук усиливался, обволакивая все вокруг, пока Костя не поставил бокал с чаем на стол.
Только тишина, щелкание компьютерной мышки Сакара Темировича и тикающие часы.

Кош-Агач. Плоскогорье Укок.
Дорога, и правда, была чудесная. Старенькая "Тойота" буквально летела, изредка встречая на своем пути другие автомобили. Костя для порядка посматривал на навигатор, но руководствовался своим внутренним, внезапно​ проснувшимся чувством места и времени.
К половине одиннадцатого дня они оказались в поселке. Воздух звенел, а небо было настолько низкое, что будто бы соприкасалось с землей на горизонте, отчего облака сливались с травой.
Перезнакомившись со всем семейством своего коллеги, Костя решил не терять времени и, вместе с Сакаром, поспешил начать диагностику скота. После взятия проб и осмотра мест содержания и выпаса, ветеринары отметили действительно угнетенное состояние животных, особенно коров. При этом видимых причин или анамнеза какой-либо явной болезни не было.
- Гигиена помещения хорошая, слизистые животных - чистые, лимфоузлы не увеличены...по крайней мере у тех, кого я сам осмотрел, - Сакар Тагирович почесал черный, с проседью затылок.
- На массовое отравление не похоже, - Костя облокотился на дощатый загон и стал смотреть на широкое поле, залитое садящимся розовым солнцем. - Анализы привезем в лабораторию завтра, ответ будет готов дня через два. Но я бы исключил сердечно-сосудистую. Хотя ротовая полость в норме... Они будто бы волнуются.
Сакар посмотрел сначала на Костю, а потом обвел взглядом коровник.
- Ты знаешь...сестра верит в рассказы местных про принцессу Укока. Будто бы, когда она печалится, то земля ходит ходуном, болеют люди и скот.
Костя молча пожал плечами.
- Версия хорошая и удобная, но ненаучная. Посмотрим, что с анализами, а пока я бы дал глюкозы и аскорбиновой кислоты особо вялым.

Ночью, проснувшись от желания попить, Костя тихо прошел на маленькую кухню и, зачерпнув кружкой из ведра, с наслажлением стал пить колодезную воду.
Стараясь не разбудить спящее семейство, он аккуратно вышел на крыльцо и обвел взглядом бескрайнюю равнину, над которой начало светлеть небо. Звезды уже растворились в бледно-молочной дымке, и только по краю тянулась полоса из темно-лиловых облаков, где скрывалась медленно уплывающая ночь.
Вдалеке, среди невысокой травы, возвышались несколько темных снопов сухой травы.
Костя вспомнил, что для заготовки сена еще слишком рано, июнь подходил к концу, а в июле почти всегда бушевали грозы и дожди и, проморгавшись, протер очки краешком футболки.
Огромные кучи сена оказались темно-бурыми, мохнатыми зубрами. Не веря своим глазам, Костя осторожно спустился с крыльца и, дойдя до изгороди, так и прилип к слегам: без сомнений, это были зубры. Невероятных размеров, с длинной шерстью цвета мокрой красной глины.
Не чувствуя ночной прохлады, Костя смотрел, как трава закачалась, будто бы мир резко погрузился под воду. Его волосы, футболка и штаны тоже плавно "затанцевали", хотя никакого намека на ветер не было.
- ...Никак не наедятся вдоволь.
Невысокая, хрупкая девушка перегнулась через ограду, свесив длинные, черные косы, в которых развевались ленты.
Костя узнал ее по невероятным, ярко-синим глазам и музыке крохотных бубенчиков, вплетеных в волосы.
- Их пугает рокот Змея, которого мучает боль, - девушка склонила голову и с тоской посмотрела на зубров. - Я должна отвести их на гору до того, как пойдет снег. Но не могу.
- Почему? - голос Кости прозвучал как из вакуума.
- Они голодные.
- И что делать?
- Вылечи Змея, Эмчи. Он перестанет пугать скот.​ Все животные будут спокойно пастись, а к холодам я отведу своих зубров на гору.
Косте показалось, что воздух стал густой, как кисель и почти невозможно дышать.
Отступая назад, он чуть не споткнулся о крыльцо и со скрипом сел на ступеньку. Аквариум вокруг пропал, а вместе с ним и реликтовые животные, и тоненькая синеглазая девушка.
Стуча зубами от холода, Костя быстро забежал домой и, прокравшись в свой закуток, скользнул под тяжелое ватное одеяло, зажмурился и провалился в тяжелый, влажный сон.

Горно-Алтайск.
Пробы и анализы пришли спустя три дня. Никаких аномалий у скота не было, все показатели в усредненной норме, кроме снижения кровотока в кишечнике и желудке.
- Гормон стресса, кто бы мог подумать... - щелкнув мышкой и свернув окошко с результатом экспертизы, Костя забарабанил пальцами по столу, затем открыл поисковик и запросил информацию о алтайских зубрах.
Компьютер выдал сельское Чергинское поселение и зубровый питомник. О каких-либо сохраненных популяциях или заповедниках на территории Укока сказано не было.
Рассматривая фотографии и зарисовски зубров, Костя искал похожих на тех, которых видел несколько дней назад. Наткнувшись на нужное изображение, он увеличил масштаб и прочел подпись: "Степной бизон. Вымерший вид".

Вечером, закончив смену, Костя решил доехать до продуктового магазина, поскольку неделя выдалась сумбурная, а дома его ждал грустный, полупустой холодильник.
Оплатив на кассе товары, Костя свалил все в тележку и покатил ее к выходу.
У машины его ждали двое: знакомый толстяк, одетый как отпускник на Гавайях и высокая девушка в тонком платье-комбинации, байкерской куртке и черных кожаных ботинках.
Когда она повернулась к Косте, тот мысленно окрестил ее "Покахонтас" за черные, прямые волосы, миндалевидные глаза и упрямый подбородок.
- Решили удвоить силы? - подкатив тележку к багажнику, Костя покачал головой. - Что у вас за проблемы со мной?
- У нас?! - "Покахонтас" подскочила к опешившему ветеринару и яростно врезала кулаком ему по плечу. - Ты что, с головой не дружишь?..
- Кая, он, похоже, все забыл... - толстяк, в первую встречу представившийся Бамом, придержал свою резвую подругу за локоть и неловко улыбнулся Косте. - Так не бывает, но это произошло...
- Вы спятившие, по вам полиция плачет, - рванув крышку багажника, Костя принялся укладывать пакеты с продуктами. - И психушка заодно. Мы не знакомы и лучше вам отвалить от моей машины, пока я себя сдерживаю.
Кая захлопала глазами и молча сделала шаг назад.
- Тебя не было почти полгода...
- Где?! - Костя хлопнул крышкой и уставился на девушку.
- С нами.
- Все ясно...
Обойдя машину, он сел за руль, завел "Тойоту" и рванул с места, оставив двух странных людей глотать выхлопы.
Вызвав лифт, Костя загрузился в него с тяжелыми пакетами и доехал до четвертого этажа.
На лестничной клетке сидели Кая и Бам. Увидев ошалевшего Костю, девушка первой вскочила со ступеней и, прежде чем тот бросил пакеты и достал мобильный, затарахтела:
- Я все узнала! Ты повредил ногу, был наркоз! После него ты и пропал! Не помнишь ничего!  Эмчи, Костя, мы с Бамом вдвоем пытались, но Змей...он не дается!.. Я знаю подход ко многим, но он подпускает только тебя.

Два сердца, непробиваемая чешуя. Острые зубы щелкают рядом с плечом, а из нутра идет зловонный запах гнили... Джилан снова проглотил больше, чем смог переварить.

Костя замер, пытаясь понять странные воспоминания.
- Сколько раз ты помогал Тайше? - Кая отдышалась и сбавила тон. - Бесчисленное множество. От весны и до поздней осени. Перед первым снегом ее зубры должны уйти на Гору. Если они погибнут...
- Их не существует, они давно вымерли, - Костя исподлобья посмотрел на девушку, а та хитро улыбнулась.
- Кто сказал, что все реликтовые существа исчезли? Быть может, есть место, где они могут жить, не боясь быть истребленными.
- Он ведь все вспомнит? - подал голос Бам, который все это время молча сидел на лестнице.
- Уже вспоминает, - Кая выдохнула. - Правда ведь, Эмчи?
- Что означает ваше "эмчи"? - Костя снял очки и потер ладонью уставшие глаза. - Почему все меня так называют?
- Потому что это твое призвание, - Бам встал, тщетно пытаясь поправить помявшуюся на животе рубашку. - Эмчи означает "врач".

Чуйская степь.
Да, он определенно здесь был...
Вдалеке маячили крошечные белые точки - юрточный кемпинг становился все более популярным среди горожан и туристов.
Небо нал солончаком было настолько низким, что трава будто бы щекотала густые, белесые облака.
Костя открыл двери машины, выпуская заметно волнующегося Бама и серьезную Каю.
- Вы уверены, что Змей появится?
- Ему тяжко, Эмчи, - девушка вытащила из кармана куртки плетеный мешочек и извлекла маленький блестящий комус. - Помни: Бам держит, я успокаиваю сознание, а ты лечишь.
- Мне кажется, если Костя спрашивает, то все не слишком хорошо... - пригладив волосы, Бам суетливо зашагал около машины, всматриваясь в яркое облачное небо. - Может, стоило подождать?..
- Чего? Пока Джилан не напугает до смерти весь скот, а Тайше не расстроится настолько, что снова начнутся землетрясения? А что потом? Если Змей погибнет, то все пропало.
Кая замолчала и, отвернувшись, поднесла комус к губам. Раздалось монотонное, дребезжащее звучание. Потом еще, и еще... Ветер разнес его по округе и, казалось, звук заполнил собой все пространство.
Костя интуитивно снял очки, положил их на бардачок и прикрыл двери "Тойоты". Под ногами похрустывали сухие комья земли и песка, кое-где перекрываемые низкой растительностью в виде темной жесткой травы и мелких белых цветков-звездочек. Горячий ветер усилился, а Костя на минуту прикрыл глаза, пытаясь представить, какие из взятых с собой инструментов ему понадобятся. Однако в голове была пустота, а внутри развернулось ощущение, что все совсем не так...
Ему не нужна "аптечка". И точно никаких хирургических приборов. Руки вдруг стали теплыми и липкими, словно их обмакнули в остывающую смолу. Костя вздрогнул.
Кто-то кричал сзади, перекрываемый страшным шумом и грохотом. Воздух снова загустел и стал напоминать кисель, отчего каждое движение давалось с трудом.
Медленно обернувшись, Костя вытаращил глаза на огромную змею, из-за крыльев и костяных наростов на голове и хребте больше напоминающую дракона. Неимоверно белый, как самый высокогорный, чистый снег...
Исполин закрутился подобно гимнастической ленте и рванул вперед, чуть не сбив упавшую на колени Каю.
Костя развернулся и как сумасшедший побежал в сторону солончака, путаясь отяжелевшими ногами в густом воздухе. Сердце колотилось так, что еще вот-вот - и вылетело бы через горло. Сзади раздался глубинный стон и тут же, подобно миражу, с обеих сторон от Кости бесшумно побежали исполинские полупрозрачные зубры: их шерсть колыхалась, будто они скакали под водой, плавно отбивая мощными копытами струящееся донное течение.
Земля задрожала, и послышалась грустная мелодия бубенчиков.

"Не тревожа чешуек-пластин... Успокоив два сердца, придерживая шею..."

- Эмчи, остановись.

Споткнувшись, Костя медленно, как во сне повернулся и тут же получил мощный удар в живот: поддев ветеринара носом, Змей с грохотом упал на землю, подняв тучи пыли и песка. Красивая и одновременно жуткая голова Джилана ощерилась и щелкнула острыми зубами, прихватив траву.
Потрогав ноющие ребра и совершенно растеряв страх, Костя переполз за голову Змея и приложил ладонь к шее: кровь вяло стучала где-то в глубине. Джилан зашипел, выплевывая из пасти черную липкую жижу.
Откуда-то подбежал Бам. Он перехватил Змея вокруг головы, не давая ему кусаться.
- С тобой...был спокойнее, - хихикнув, этот маленький толстяк с невероятной силой удерживал беснующегося Змея, который стал дико извиваться и стучать пернатыми крыльями по земле.
Раздалась трескучая мелодия. Одной рукой дергая за металлический язычок комуса, Кая опустилась рядом с дрожащим телом Джилана и приложила другую руку между двух глухо гремящих сердец.
Взгляд Змея остекленел, а дыхание замедлилось, будто он в одно мгновение впал в анабиоз.
Костя поднялся, добежал до вздутого брюха Джилана и плюхнулся на колени. Руки сами потянулись к белым чешуйкам и стали водить из стороны в сторону. Изнутри что-то забилось, растягивая плотную кожу.
Отогнув пластину, Костя просунул ладонь внутрь. Пальцы прошли через мышцы и наткнулись на что-то горячее, плотное и липкое, будто тягучая смола.
Сколько раз он вытаскивал руку, полную густой, черной боли - Костя даже не считал. Осознание того, что все закончилось, пришло само. Он сидел в огромной грязной луже с черными, по самые локти, руками.
Бам аккуратно отпустил голову Змея, а Кая перестала играть на комусе и, погладив мощное тело Джилана, медленно отступила, утаскивая за собой чуть ли не плачущего от радости Бама.
Змей долго лежал, быстро дыша и не открывая глаз, а потом одним моментом вскочил, отряхнулся и, грозно зашипев, взвился в небо.
- Словно не махина, а бумажный самолетик... - Костя прищурился и стал смотреть в небо, где между кучевыми облаками игриво сновал его​ новый старый "пациент". - Что за дрянь была у него внутри?
- Джилан поедает все, чем мы убиваем землю, - Кая убрала от лица длинные, блестящие волосы. - ...и друг друга. Он как фильтр. Раньше его болезнь случалась реже. А теперь...
Белые перья взметнулись совсем рядом, и огромная голова Джилана клацнула зубами прямо рядом со светловолосой головой Кости.
- Благодарит, - Бам засмеялся и погрозил пальцем в небо. - Шутник.

* * *

Плоскогорье Укок, ноябрь.
Ледяной ветер задувал под куртку, и Костя быстро застегнул молнию.
- Долго ждать? - спросил он, вылезая из открытой машины и смотря на горизонт, где садилось желтое, почти не греющее солнце.
- Потерпи, Эмчи, - попивая чай из термоса, Кая куталась в клетчатый шарф. - Некоторые люди ищут хоть какие-то доказательства, порой всю свою жизнь, а тебе предоставили возможность увидеть путь самому. А ты и тут торопишься...
Через четверть часа горизонт задрожал, будто жидкое золото разлилось одним огромным озером. Холодный воздух нагрелся, и вокруг внезапно запахло сладкими цветами.
Сначала родилась музыка, знакомая и незнакомая одновременно. Тысячи медных чаш запели, пропуская по залитому солнцем пути эфемерные фигуры могучих зубров, которые издалека казались прозрачными, но чем ближе подходили к горизонту, тем все отчетливее становились гранатово-красными.
Дорога вильнула наверх, и Костя понял, что земля ушла вниз, а могучие животные ступают по невидимой солнечной лестнице.
Последней шла Тайше: ее длинные, черные косы с лентами и бубенцами развевались на ветру, издавая мелодичный звон.
- Клянусь, у меня сердце разрывается... - Костя стащил с головы шапку, боясь моргнуть и пропустить что-то важное.
- Так бывает, когда видишь путь к Белой Горе.
- Ты хочешь сказать, что они идут...
- Да, именно туда, - Кая кивнула, не дав Косте закончить.
Солнце сделалось цвета охры, блеснуло последней вспышкой и скрылась в горах, запечатывая сакральный путь.
Костя постоял еще несколько минут, боясь отпустить мгновение и, наконец, глубоко вдохнув снова ставший ледяным воздух, сел в машину и закрыл дверь.
- Мне казалось, что Шамбала - это одна из самых больших выдумок человечества, - засмеявшись, он завел мотор и включил обогревание салона.
- Конечно! - Кая вытянула ноги в теплых уггах, - также, как и легендарный алтайский Змей, и принцесса Укока...
- Тайше ведь вовсе не принцесса.
- Конечно нет, - девушка посмотрела в окно. - Она слишком величественна, чтобы так называться...
С низкого, темного неба посыпался первый мелкий снег.

Кто я? Что есть я? И для чего я существую? Когда-то я знал ответы на эти и подобные очень важные вопросы, но не теперь.
Молодость свою помню. Яркая, интересная. Ощущение, что можно всё. А другим - почти ничего.
Или - я уже тогда был не так уж и молод? Сколько мне было? Тридцать? Сорок? Было, было...

А для чего я здесь стою? Доширак какой-то в руках? А где я? Магазин?.. А, я ж купить его хотел...
Иван Фёдырыч поплёлся к кассе.